Франсиско де Авила.
«Боги и люди Варочири»
[Перевод на русский язык с испанского, английского и кечуа осуществлён с таких изданий:
– печатное испанское:
“Dioses y hombres de Huarochirí. Narración quechua recogida por Francisco de Avila [1598?], [Переиздано, 1975] México: Siglo XXI” (Arguedas, José Maria, переводчик, и Pierre Duviols, редактор)
– английское оцифрованное:
“Narratives of the rites and laws of the Yncas (1873) – http://www.archive.org/details/narrativesofrite00moli
– сверено по отсканированному немецкому изданию с текстом на языках – немецком и кечуа:
Herman Trimborn. Francisco de Avila: [ketschua-handschrift.], – Berlin: Gebr. Mann, 1967
и под редакцией:
А.Скромницкий, 2009,
Украина,
Киев,
http://bloknot.info
creos@narod.ru]
Предисловие.
Об авторе.
Человек ученый и благоразумный, отец Франсиско де Авила отличился благодаря своему знанию и добродетели, за что Архиепископ Санто Торибио назначил его священником и викарием прихода Сан Дамиан, а затем он получил должность в городе Гуануко. Дон Маркос Хименес де ла Эспада, занимаясь его произведениями, сказал: «Это человек, чья скромность подчеркивала его таланты и добродетели, ведь когда в 1610 году он предложил Его Величеству свои услуги в качестве священника кафедрального собора, в отличие от других претендентов, он выразился следующим образом: «Я – человек ученый, и я преподаю науки и ценю их; доктор канонического права этого университета, где я и получил ученую степень, я был строго принят и проверен, обучавшись всегда в крайней бедности и с помощью одного только Господа, кормившего меня, и более тринадцати лет я занимался в индейских церковных приходах, преподавая им и наставляя их в нашей святой католической вере. Я также подкидыш на этой земле, родители – дворяне и жители той земли, хотя и не известные мне; я пользуюсь привилегиями, по праву подкидышей, querum parentes ignorantur, и потому я человек умелый в любой профессии, в достоинствах и милосердии, а поскольку, по праву милости, дарованной Святым Клементом Восьмым таким подкидышам, и для большей предусмотрительности да изобилия, я имею особенное расположение ко всему, что будет необходимо. Хотя, как я понял, быть подкидышем, должно было помогать мне, но принесло мне больше вреда при руководстве этой церковью, при назначении меня на должность, если меня не переведут в хорошее место».
Его работы не были напечатаны, и тот же дон Маркос Хименес де ла Эспада владевший множеством его рукописей, называет их так: «Воспоминание, написанное в 1611, у которого такой эпиграф: « Доклад который я, Доктор Франсиско де Авила, пресвитер и т.д.». И ранее, в 1608, он составил, по крайней мере, начал составлять книгу, первая страница которой говорит: «Трактат и доклад о заблуждениях… Год 1608».
Кажется, что отец Авила не написал весь этот трактат, а переводил, добавляя и иллюстрируя его своими собственными наблюдениями, первоначальный текст, собранный у людей, живших в заблуждениях и обычаях перуанского язычества, прежде чем Бог просветил их, согласно эпиграфу. Также Дон Маркос Хименес де ла Эспада упоминает другой доклад, написанный на кечуа, тщательно отобранный Авилой, и содержащим 31-у главу, из которых три или четыре первых совпадают с такими же главами из его «Трактата и доклад о заблуждениях и ложных богах…», и что, для полной картины, наилучший способ – это продолжать читать его, переводя текст с кечуа, поскольку, как говорит Хименес де ла Эспада, это должен быть интересный и любопытный текст, судя по крохотной части, переведенной на испанский язык.
В течение своей долгой жизни он не прекращал с усердием учить индейцев, и, как думает Мендибуру, было бы невозможно найти другого такого церковнослужителя, который бы проповедовал больше и так долго без всякого перерыва, и считается, что часто он это делал даже за троих в один и тот же день. Для него настолько было важно проводить проповеди, чтобы добиться уменьшения язычников, что перед смертью он даже составил завещание на тысячу песо ренты, оставленное судьям церковного суда архиепископства Лимы, с тем обязательством, чтобы во все праздники у дверей кафедрального собора индейцам проводилась проповедь на языке кечуа, как он усердно практиковал сам.
Отец Франсиско де Авила был также назван Архиепископом Вильягомесом «ревизором, назначенным против идолопоклонничества индейцев», и, похоже, действовал он вместе с отцом Авенданьо.
Умер отец Авила в Лиме 17 сентября 1647, и память о нём высоко почиталась прежде всего среди индейцев, с которыми он был крепко связан.
Долгое время (более двух с половиной столетий) работы этого самоотверженного священника не были даже напечатаны, ведь с полной уверенностью можно сказать, что они содержат достоверный материал по этнографии жителей Перу, поскольку отражают душу и чувства родного ему народа.
Некоторые из известных произведений и изданий
Франсиско де Авилы:
1601, 14.5. Información de … que pretende una prebenda en las Iglesias de estos Reinos. Los Reyes, 14/Mayo/1601. Ms. Archivo de Indias, Sec.V, Aud. Lima, 71—1—32 (Vargas Ugarte, Bd.II, S.175)
1607 Ynformacion de vita et moribus del dotor Francisco de Avila, fecha el año de 1607. (Puhl, von H.Urteaga in der Rev. d. Archivo Nac. d. Perú, Bd.IX, Lima 1936, SS. 177 bis 209)
1607—1615 Información de servicios. Ms. Archivo de Indias, Sec.V, Aud.Lima, 326 (Vargas Ugarte, Bd.V, S.93)
1608 Runa yndio ñiscap Machoncuna usw. Ketschua-Ms. der Biblioteca Nac. de Madrid, 3169, fols. 64ff. (Publ. von Trimborn 1939, Galante 1942; büdet den Gegenstand dieses Buches)
1608 Tratado / y relación de los errores, falsos dio/ses y otras supersticiones y ritos dia/bólicos en que vivían antiguamente los /Indios de las provincias de Huara/Cheri, Mama y Chacha y oy / también viven engañados con gran perdición de sus almas. — Recogido por el Dotor Francisco de Avila presby/tero cura de la dotrina de la di/cha provincia de Huaracheri y vicario de las tres arri/ba dichas, de personas fidedignas y que con particular / diligencia procuraron la verdad de todo, y aun antes que Dios les alumbrasse uiuieron en los dichos errores y exercitaron sus ceremonias. Es materia gustosa y muy digna de ser sabida, para que se aduirta la grande ceguedad en que andan las almas que no tienen lumbre de fee, ni la quieren admitir en sus entendimientos. / No se refiere al presente mas que la histo/ria. Será N°. Sr. servido que el dicho Dotor / la ilustre y adorne con declaraciones y notas / que serán agradables, si Dios le diere vida. / Año de 1608. Ms. der Biblioteca Nac. de Madrid, 3169, fols. 115ff. (Publ. by Cl. R. Markham, Works Hakluyt Society, Bd. XLVIII, London 1873; CA.Romero in Col. d. libros y doc. ref. a la Hist. d. Perú, Bd. XI, Lima 1918)
1610 Oratio / habita in Ecclesia / cathedrali Limensi ad Domi-/num Bartholomaeum Lupum Guerrerum Archiepisco/pum eiusdem Ciuitatis, totius Regni Peruani Metropo/litanum, regium; Consüiarium &c … Limae, Apud Franciscum a Canto. / Anno 1610 Befindet sich nach Medina (S.116) im Umfange von 12 fols. und in Oktav in der Bibliothek des Harvard College.
1610,30.4. Carta a S.M. Los Reyes, 30/Abril/1610. Ms. Archivo de Indias, See. V, Aud. Lima, 71—3—33 (Vargas Ugarte, Bd.II, S.179)
1610, 11.11. Ms. Harkness Collection, f. 930. Los Reyes, ll/Nov./1610.
1611 Relación que yo el Dotor Francisco de Auila, cura y beneficiado de la ciudad de Guánuco, hice por mandado del Sr. Arzob. de los Reyes, acerca de los pueblos de Indios de este arzobispado, donde se había descubierto la idolatría y hallado gran cantidad.
Francisco de Avila. — В книге: Baessler-Archiv, Band XIX, Berlin 1936
Francisco de Avila. — В книге: Las Ciencias, año III, núm. 1, Madrid 1936
Unbekannte Schätze spanischer Archive. — В книге: Forschungen und Fortschritte, 12. Jahrg., Nr.3, Berlin 1936
Tesoros desconocidos de los archivos españoles. — В книге: Investigación y Progreso, año X, núm. 2, Madrid 1936
Zwei Gebetsformeln aus präkolumbischer Zeit. — В книге: Forschungen und Fortschritte, 12. Jahrg., Nr. 17, Berlin 1936
Dos plegarias del tiempo precolombino. — В книге: Investigación y Progreso, año X, núm. 7/8, Madrid, 1936
Die Mythen von Huarochiri. — В книге: Anthropos, Band XXXIII, 1938
El manuscrito quichua inédito de Francisco de Avila. — В книге: Actas del XXVII Congreso Internacional de Americanistas México 1939, T. 1
Ritos desconocidos de Huarochiri. — В книге: Actas y Memorias de la Sociedad Española de Antropología, Etnografía y Prehistoria, T. XXIII, Madrid 1948
Die Erotik in den Mythen von Huarochiri. — В книге: Jahrbuch des Linden-Museums 1951. Heidelberg, 1951
Ante una nueva edición del manuscrito quechua de Francisco de Avila. — В книге: Letras. Órgano de la Facultad de Letras, Primer semestre 1953, Lima.
El motivo explanatorio en los mitos de Huarochirí. — В книге: Revista de Antropología, T.II, Sao Paulo 1954
Mehrfaltige Götter in den Mythen von Huarochiri. — В книге: Ethnologica, Neue Folge, Band 2, Köln, 1960
Zur Symbolik der Farbe in Mythen des alten Peru. — В книге: Der Mensch und die Künste (Festschrift Heinrich Lützeler), Düsseldorf 1962
1988 Het boek van Huarochirí. Mythen en riten van het oude Peru zoals opgetekend in de zestiende eeuw voor Francisco de Avila, bestrijder van afgoderij. Amsterdam: Meulenhoff.
Arguedas, José Maria, переводчик, и Pierre Duviols, редактор
1966 Dioses y hombres de Huarochirí. Narración quechua recogida por Francisco de Avila [1598?]. Lima: IEP y Museo Nacional. [Переиздано 1975] México: Siglo XXI.
Galante, Hipólito, редактор и переводчик
1942 Francisco de Avila de priscorum Huaruchiriensium origine et institutis…. Madrid, Instituto Gonzalo Fernández de Oviedo.
Salomon, Frank, and George Urioste, редакторы и переводчики
1991 The Huarochirí Manuscript, a Testament of Ancient and Colonial Andean Religion. Austin: university of Texas Press.
Szeminski, Jan, редактор и переводчик
1985 Bogowie i ludzie z Huarochirí. Krakow – Wroclaw: Wydawnictwo Literackie.
Taylor, Gérald, редактор и переводчик
1980 Rites et traditions de Huarochirí: Manuscrit Quechua du début du 17e siècle. Paris: Editions l’Harmattan. Série Ethnolinguistique Amérindienne.
Taylor, Gérald, редактор и переводчик, совместно с Antonio Acosta.
1987 Ritos y tradiciones de Huarochirí del siglo XVII. Lima: IEP and Instituto Francés de Estudios Andinos. Historia Andina, no. 12.
Trimborn, Hermann, редактор и переводчик
1939 Francisco de Avila: Dämonen und Zauber im Inkareich. Leipzig: K.F. Koehler Verlag. Quellen und Forschungen zur Geschichte der Geographie und Völkerkunde, Band 4. [Переиздано с добавлением вступления и примечаний] Hermann Trimborn and Antje Kelm, eds. & trans. 1967. Francisco de Avila. 1967. Berlin: Ibero¬Amerikanisches Institut / Mann Verlag. Quellenwerke zur Alten Geschichte Amerikas Aufgezeichnet in den Sprachen der Eingeborenen, Band VIII.
Urioste, George, редактор и переводчик
1983 Hijos de Pariya Qaqa: La tradición oral de Waru Chiri (mitología, ritual, y costumbres). Syracuse: Maxwell School of Citizenship and Public Affairs, Syracuse university. 2 vols. Foreign and Comparative Studies, Latin American Series, no. 6.
Примечание переводчика.
Рукопись, написанная на языке кечуа и без названия, составлена в конце XVI века в провинции Варочири [Huarochirí], подчиняющейся архиепископской епархии Лимы, Перу, священником из Куско – Франсиско де Авила, и сберегаемая в Национальной Библиотеке Мадрида. Хосе Мария Аргедас осуществил её первый прямой перевод на испанский язык, изданный в 1966 под редакцией Национального Музея Истории, а также Института Перуанских Исследований г. Лимы. Воспроизведено по изданию, de Siglo XXI Editores, Мехико – Буэнос-Айрес, 1975.
Примечания в квадратных скобках и черным шрифтом даны переводчиком.
Текст в квадратных скобках, поданный синим шрифтом – это добавления, взятые из английского издания «NARRATIVES OF THE RITES AND LAWS OF THE YNCAS». – New York, 1873, но отсутствующие в испанском издании.
Текст Глав I – VII.
[Трактат и доклад о заблуждениях, ложных богах и других предрассудках и дьявольских обычаях, в коих раньше жили Индейцы провинций Варочири, Мама и Чача, и поныне также живут обманутые, погубив свои души.
– Собранно Доктором Франсиско де Авила, пресвитером, приходским священником вышеназванной провинции Варочири и викарием трех вышеупомянутых [провинций], [со слов] достойных доверия людей, и которые с особым усердием во всем доискивались истины, а также, прежде чем Господь осветил их, они жили в тех заблуждениях и проводили свои церемонии. Это предмет, достойный того, чтобы о нем стало известно, дабы предотвратить полную неведение, в каком пребывают души, не имеющие огня веры, и не желающие понять её. Это не касается времени настоящего, это скорее история. Да послужит Нашему Господу то, как вышеупомянутый Доктор изобразил ее и украсил показаниями и примечаниями, которые порадуют [кого-нибудь], если Бог дарует ей жизнь. 1608 год]
ГЛАВА I
“[О том] как в старину были идолы, и как они воевали между собой, и [о том,] кто был жителями в то время”
[Это очень давний обычай, что прежде чем произошли какие-либо события, существовали некие ваки или идолы, которые, о них и о других я еще расскажу, можно предположить, ходили в облике людей.]
В стародавние времена существовала вака под названием Янамка Тутаньямка [Yanamca Tutañamca ]. После этих вак, была другая вака по имени Уальяльо Каруинчо [Huallallo Carhuincho ]. Эта вака победила. [Она стала владыкой или Богом]. Когда у неё уже была власть, она приказала человеку [женщине], чтобы у него было только два ребёнка [или сына]. Одного из них она [вака] пожирала бы, другого, того, которого по любви выбрали бы его родители, этого она оставляла жить. И с тех пор [была также традиция, в те дни], когда люди умирали, они вновь оживали через пять дней, и таким же образом, поля созревали [давали ростки] через пять дней [на пятый день] прежде, чем их засевали. И эти селения, селения всего этого региона, состояли из многих юнков [yuncas ] [или Ande]. Поэтому их стало так много и, поскольку они увеличились в числе таким образом, то жили убого, даже в пропастях и на маленьких площадках возле пропастей они устроили посевные поля, копая и раскалывая почву. [И они говорят, что те посевы стали наблюдаться в пустынях и необжитых местах, таких как Париакака и других]. Даже сейчас всё еще повсюду видны земли, ими засеваемые, то большие, то маленькие. И в то время птицы были очень красивыми [таких как: ара, попугаи, и другие], huritu и caqui, полностью желтые, или красные каждый, все они [c людьми, обжившими тот край (и которые, согласно их сообщениям, вели очень порочную жизнь)].
Спустя время, появилась другая вака, по имени Париакака. Тогда она изгнала всех людей отовсюду. Об этих делах и о самой Париакака мы сейчас и поведаем [и о его битве с Вальальо Карринчо]. В то время существовала вака, называемая Кунирайя [Cuniraya ], тогда существовала она. Но мы не знаем толком, была ли Кунирайя до или после [возвышения] Париакаки [, однако, определенно известно, что она существовала и ей поклонялись во время прихода Испанцев в эту страну]; или, если существовала эта Кунирайя в то же самое время, или [уже] вместе с Виракочей [Viracocha] [(имя, которое они давали и до сих пор дают Испанцам)], творцом людей [, всего: и посевов и людей]; потому что люди для сотворения молитвы говорили так: “Кунирайя Виракоча, творец человека, творец мира, ты имеешь всё, что можно иметь, твоими являются посевные поля, твоим является человек: я”. И когда они должны были начать какую-нибудь тяжелую работу, то молились ему, бросая листы коки на землю, произнося: “Сделай так, чтобы я вспомнил это, что предвидел Кунирайя Виракоча ”, и так, что они не могли видеть Виракочу, прадавние [жители] говорили ему и молились. И больше всего молились и взывали [к нему] мастера-ткачи, у которых была столь тяжелая работа. [Этот призыв и обычай обращаться к идолу по имени Уиракоча определенно господствовал задолго до прихода Испанцев в страну. Но не известно точно, кто был раньше: Конирайа или Париакака; наиболее вероятно, что Конирайа был более древним]. По этой причине мы должны описать дела, случившиеся до того, как он [Кунирайя] существовал, заодно с событиями Париакаки.
ГЛАВА II
“Как произошёл Кунирайя Виракоча в своё время , и о том, как Кавильака [Cahuillaca] родила ему сына, и что с ним произошло”
Жизнь Кунирайи Виракочи.
Этот Кунирайя Виракоча, в стародавние времена, ходил-бродил, приняв облик очень бедного человека; его яколья [yacolla – накидка] и его кусма [cusma – туника] сделаны из лоскутков. Некоторые, не знавшие его, бормотали, увидев его: “вшивый несчастный”, говорили. [Они говорят, что он был Творцом всех вещей]. Этот человек имел власть над всеми селениями [народами]. Одним только разговором он мог заставить построить террасы наилучшим образом и подпиравшихся стенами. А также он научил делать оросительные каналы, бросая [в глину] цветок тростника , называемого пупуна [pupuna]; он научил, чтобы они делали их с его ухода [прихода]. И так, делая одни и другие вещи, пошел он, поклоняясь вакам некоторых селений, со своей мудростью .
И так [они говорят], в то время существовала вака по имени Кавильака [Cavillaca]. Она была девушкой, давно [это было]. А поскольку она была красивой, ваки [мужчины] [или главные идолы], то одна, то другая, все они говорили: “посплю с ней”, они добивались её, желали её. Но никто не достиг того, к чему каждый стремился. Потом, не позволив до того, чтобы какой-либо мужчина коснулся своими ногами её ног, однажды она принялась ткать у подножия дерева лукума [lúcuma ]. В тот самый момент Кунирайя, ведь он был мудрецом, превратился в птицу и поднялся на дерево. Уже [находясь] на ветви он взял плод, бросил в него свой мужской зародыш и скинул плод к женщине. Очень довольная, она проглотила зародыш. И таким образом она забеременела, не соединившись ни с одним мужчиной. Через девять месяцев, как и любая другая женщина, она родила [сына], сама оставшись девушкой. Целый год она кормила её [ребенка ] своей грудью [, не зная как такое случилось и от кого она могла забеременеть]: “Дочь, ты чья будешь?” спрашивала она. И когда дочери исполнился один год и она уже карабкалась на четвереньках, мать созвала вак [и главных идолов] со всех мест. Она хотела, чтобы они признали её дочь . Ваки, заслышав об этом, оделись в наилучшие свои одежды [каждый желал, появиться ярче и лучше, чем остальные, так чтобы она могла выбрать его себе в мужья и супруги]. “Она должна любить меня, она должна любить меня”, говоря [такое], они прибыли на зов Кавильяки.
Встреча [ложных богов] состоялась в Анчикоча [Anchicocha] [в очень холодном, негостеприимном месте, на полпути между Чорильо и Варочири], где жила женщина. И там, когда уже священные ваки всех мест расселись [согласно их порядку], там женщина сказала им: “Посмотрите, мужчины, главы могущественные, признайте это дитя. Кто из вас оплодотворил меня своим зародышем? [Кто нанес мне такой ущерб и чей это сын?]” И она спросила у каждого из них по отдельности: “Это был ты? Это был ты? ”, – говорила им. Но никто из них не ответил: “Он мой.” И тогда, поскольку Кунирайя Виракоча, о котором мы говорили, сидел скромно , а заявился он, как человек очень бедный, потому женщина и не спросила у него. “Не может она быть ребенком убогого», говоря [такое], испытывая отвращение к этому человеку, одетому в лохмотья, она не спросила его; потому что этого Кунирайю окружали роскошно одетые мужчины. А так как никто не подтвердил: “Это – моё дитя”, она сказала малышке: “Иди сама и признай своего отца”, а вакам сказала: “Если кто-либо из вас отец, она сама попытается подняться на руки к тому, кто и есть [её] отец”. Тогда дитя начало ползти на четвереньках к месту, где находился человек в лохмотьях. По пути оно не изъявило желания подняться ни к одному из присутствующих; но как только подползло к бедняку, очень довольное и в одно мгновение обняло его ноги. Когда мать это увидела, то очень сильно вышла из себя: “Какая мерзость! Чтобы я могла родить ребенка от такого ничтожного человека?”, восклицая [так], она выхватила свою дочь и убежала по направлению к морю. Увидев это: “Прямо сейчас она должна полюбить меня”, – сказал Кунирайя Виракоча и оделся в своё золотое одеяние, чем напугал всех вак; их, столь перепуганных, он принялся бить, [он побежал за ней] и выкрикнул: “Сестра Кавильака, посмотри сюда и разгляди меня [хорошенько]; сейчас я очень красив” [произнося также другие ласковые и вежливые слова]. И заставляя свое одеяние сверкать, он выпрямился во весь рост . Но она [высокомерная Кавильака] даже не повернула глаз к тому месту, где находился Кунирайя; она [ускорила свой бег и] продолжала убегать к морю. “Из-за того, что я родила мерзкого [т.е. нечистого] ребенка от презренного человека , я исчезну”, – сказал она, и говоря [это], бросилась в воду. И там до сих пор, в том глубоком море Пачакамака [mar de Pachacamac ], очень хорошо видны два камня, похожих на людей, в тех местах проживающих. Как только они упали в воду, обе [мать и дочь] превратились в камень.
Тогда, этот Кунирайя Виракоча: “Моя сестра должна увидеть меня, она должна появиться”, – говоря [так], зовя ее, и взывая к ней [: «Стой, стой! Госпожа, обернись и посмотри! Где ты, что я не могу тебя увидеть?»], удалился от [того] места [Анчикоча].
И встретился [по пути] он со старым кондором. Он спросил кондора: “Брат, где ты встретился с нею, с этой женщиной ?”. “Совсем близко отсюда”, – ответил ему кондор, – “[если бы поторопишься,] ты должен встретить её”. И Кунирайя сказал ему: “Жизнь твоя будет долгой. [Я дам тебе силу летать, там, где бы ты ни пожелал, преодолевая пустыни и долины и искать ущелья, строить там, где тебя никогда не уничтожит]. Когда умрут дикие животные, будь то гуанако [huanaco] или викунья [vicuña], или какое иное животное, ты съешь его мясо, [а также и не только мертвых животных, но и тех, которыми пренебрегли их хозяева, у тебя будет власть их убивать и есть]. И если тебя кто-то убьёт, тот, кто это сделает, также умрет.” Так он сказал ему.
Затем он встретился с вонючкой [скунсом]. И когда он спросил у него: “Брат, где ты встретился с нею, с этой женщиной?”; вонючка ответил ему: “Ты никогда уже не найдешь ее; слишком далеко она ушла”. “Сообщив мне такое известие, ты никогда не сможешь передвигаться днём, поскольку тебя возненавидят люди; и потому, ненавистный и распространяющий зловоние, ты будешь передвигаться ночью и будешь страдать от презрения [людей]”, сказал ему Кунирайя. Вскоре он встретился с пумой. Пума сказала Кунирайе: “Она идет очень близко, ты должен настичь её”. Кунирайя ответил ему: “Тебя должны будут очень любить; ты будешь [иметь власть карать и наказывать] людей, совершивших преступления, и есть [нечестивых] лам. И если они убьют тебя, на большие праздники мужчины будут надевать твою голову [со шкурой, зубами и глазами] на свою, и будут петь тебе; каждый год они будут забивать ламу, тебя выведут на улицу и будут тебе петь”. Потом он встретился с лисицей, и лисица сказала ему: “Она уже очень далеко; ты не найдешь ее”. Кунирайя ответил её: “Тебя, даже если ты будешь проходить вдали от людей, должны будут возненавидеть тебя, начнут преследовать; они скажут: «эта несчастная лисица», и не успокоятся, пока не убьют тебя; для своего удовольствия будут они попирать твою кожу, будут дурно с ней обращаться”.
Затем он встретился с соколом; сокол поведал ему: “Она идет очень близко, ты должен встретить её” и Кунирайя ответил ему: “Ты будешь очень счастливым [и очень почитаем]; ты будешь есть на завтрак [птиц] колибри [, это очень нежная и красивая маленькая птичка, живущая среди цветочного нектара (я не знаю её названия на испанском)], а потом будешь есть всяких птиц. И если ты умрёшь, или кто-то убьёт тебя, люди будут приносить тебе в жертву ламу; и когда они будут петь и танцевать [на своих праздниках], то наденут тебя на свои головы, и там ты будешь прекрасен”.
Тотчас же он встретил попугайчика ; и тот ему сказал: “Она уже прошла изрядное расстояние; ты не найдешь ее”. Кунирайя ответил ему: “Ты всегда будешь передвигаться, слишком часто выкрикивая; когда ты скажешь: «я уничтожу твою пищу», люди, которые должны будут ненавидеть тебя, узнают о тебе по [твоим] выкрикам, и отпугнут тебя; ты будешь жить в страданиях”.
И так, Кунирайя удостаивал благословения любого, кто давал ему добрые вести, и продолжал идти, но если кто-либо смущал его дурными вестями, того он проклинал, и продолжал идти. (Так он дошел до берега моря. [И обнаружил, что Кавильака и её сын превратились в камень]. И как только он прибыл к морю, то вошел в воду, и заставил ее увеличиваться, прибывать. И об этом событии нынешние люди говорят, что он превратил его [море] в крепость; “старый мир также в иной мир идет” – говорят они).
И он вернулся к Пачакамаку – и прибыл туда, где жили две молодые дочери Пачакамака. Девушек охраняла змея. Ещё до прихода Кунирайи, мать двух девиц пошла навестить Кавильяку в глубинах моря, в которые та бросилась; звали эту женщину Урпайвачак [Urpayhuachac ]. Когда женщина вышла, чтобы навестить [Кавильяку], этот Кунирайя Виракоча [нашел тех девушек одних, без их матери, он не стал беспокоиться о змее, которую он усыпил своей магией] усыпил большинство девушек, [там он переспал со старшей дочерью,] но поскольку он [ещё] намеревался лечь спать с другой [младшей] сестрой, [но] она превратилась в голубя [(называемого Индейцами урпи)] и улетела. И поэтому они назвали мать [Урпи-вачак]: “та, что рожает голубей [горлинок]”.
Говорят, в то время в море не существовало ни единой рыбешки. И только женщина, которую они называли “та, что рожает голубей” выращивала [рыб] в маленьком колодце в своём доме. И тот Кунирайя, очень сердитый: “Почему эта женщина навещает Кавильяку в глубинах вод?”, говоря [так], он выбросил все пожитки [рыб из колодца] Урпайвачак в море великое. Именно с тех пор, в большом озере [т.е. море], росла и множилась рыба. Тогда тот, кого они называли Кунирайя, пошел вдоль берега большого озера; а женщина Урпайвачак [вернулась], которой сообщили, что её дочери уснули , разозлившись, погналась за Кунирайей. И когда она шла, преследуя и окликая его, произнеся: “Ох!”, он остановился. Тогда она [обратилась к нему ласковыми и нежными словами и] сказала ему: “Только я выведу вшей из тебя”. [Он согласился и склонил голову ей на подол]. И начала вытаскивать вшей из него. И когда из него уже были выведены вши, она, на том самом месте, приказала бездне широкой разверзнуться , и подумала: “Я накажу сбросить туда Кунирайу”. Но поскольку он был мудрым, то заподозрил, каково намерение женщины. “Я помочусь немножко , hennana ”, – говоря [так], он исчез, и пришел к этим местам и оставался в них, в их окрестностях или поблизости, очень долго, вводя в заблуждение людей и народы. [Окончание рассказа об этой ваке мы сейчас расскажем.
Предыдущие обычаи настолько сильно укоренились в сердцах людей этой провинции и по сей день, что они хранят их нерушимо; так, они считают кондоров священными, и никогда их не убивают, веря, что тот, кто убьет хотя бы одного, умрёт сам. Я знаю, что в ущелье Сан Дамиан жил кондор, около моста, уже не летавший по старости своих лет; но не было такого индейца, который бы к нему прикоснулся, и тот жил там тринадцать или четырнадцать лет. Когда я убил несколько тех кондоров, люди спросили меня, как это я осмелился совершить такое, но я не понял, почему они задали мне этот вопрос, пока я не услышал эту сказку. Они также испытывают несказанный ужас перед вонючкой; и они делают всё то, что предписал в своём благословении Конирайа, снимая шкуру по значительным случаям, а если кто владеет ламой, то забивает её. Я часто видел этот дар в своём собственном приходе в Варочири, а случай кругового питья напитков назывался Вантачинака (Huantachinaca) или Айрива (Ayrihua ). Также, что касается лисы , я видел, в селении Сан-Хуан, около Санта-Аны, поскольку один человек закричал, когда увидел лису, все жители селения вернулись и побежали вдогонку за ней, хотя толком никто не знал, где она находилась, но все последовали за первым, а я за ними, чтобы посмотреть, что случилось. Такое я видел дважды в том селении. И тот же обычай господствовал в других местах.
Относительно сокола, это был праздник, на котором чуть ли не каждый танцор и певец появился с ним на голове; и мы знаем, что они ненавидят попугаев, поскольку те причиняют им много вреда, тем не менее их главное соображение – соответствовать обычаю.
Кто не огорчиться слепоте этих бедных людей и столь малому успеху, с каким проповедование католической истины зарождается на протяжении столь огромного количества лет. Они не могут все ещё ссылаться на невежество, ни жаловаться на то, что их не обучили. Это правда, что в некоторых приходах священники учат небрежно, но в иных это не так; и мы видели, что столь многим людям и столь много присуще их заблуждений, как в тех приходах, где за проповедованием внимательно следят, так и в тех, где этим пренебрегают.
Глава III.
«О Солнечном затмении, которое, как говорят, произошло в стародавние времена»
Во всех рассказах и сказках этих людей я никогда не мог понять, какая появилась первой, или в каком порядке они должны быть размещены из-за того, что все они очень древние предания. Они сказывают, что давным-давно солнце исчезло и мир погрузился во тьму на пять дней; и что камни ударялись один о другой; и что ступы, которые они называют мутка, и пестики, называемые мароп, поднялись против своих хозяев, атакованные также их овцами, оба были заперты: те – в домах, а те – на полях. Должно быть этот затмение случилось, когда умер Наш искупитель; но я не могу это достаточно четко прояснить, что это был за день, когда эта полусфера здесь погрузилась в ночь, так чтобы здесь затмение стало ночью. Оставшаяся история состоит из обманов, ведь раз эти люди не вели наблюдений, как они могли рассказать, что солнце отсутствовало пять дней, видя, что мы ведем счет дням по отсутствию и наличию солнца?]
ГЛАВА III
“О том, что испытали индейцы в старину, когда море переполнилось [; с опровержением всех предыдущих историй]”
В этом месте мы возвратимся [назад в этой главе, ведь это должна быть третья, а предыдущая глава – четвертой] к тому, что рассказывают очень старые люди.
И вот, что они говорят: в стародавние времена этот мир находился перед опасностью исчезновения. Лама-самец, который пасся на горе с превосходной травой, знал, что Мать Озеро [море] захотела [и решила] перелиться через край, разверзшись как хляби небесные. Этот лама-[самец] омрачился; он стонал: “ин, ин ”, говоря [так], он плакал и [ничего] не ел. Хозяин ламы [, евший кукурузный початок], рассердившись, ударил его сердцевиной кукурузного початка [(который они называют coronta)] : “Ешь, собака – он сказал ему, – ты лежишь на лучшей траве”. Тогда лама, говоря так, словно он был человеком, ответил ему: “[Безумец! Что ты знаешь, и о чем ты можешь думать?]. Послушай и хорошенько запомни то, что я тебе скажу: сейчас, с этого мгновения, через пять дней, большое озеро должно [начать] прибывать и весь мир подойдет к концу”, – сказал он, говоря так. И хозяин [удивился тому, что его лама заговорила, и спросил в ответ, есть ли какой-нибудь способ им спастись,] испугался; он поверил ему. “Чтобы спастись, мы пойдем в любое место. Пошли к горе Вилькакото [Huillcacoto ], [находящаяся между этим приходом и Сан-Херонимо де Сукро,] там мы должны спастись; и возьмем еды на пять дней”, приказав, сказал он. И так, с того мгновения, человек начал идти, ведя свою семью и ламу. Когда ему оставалось совсем немного до горы Вилькакото, он обнаружил, что собрались там все животные: пума, лисица, гуанако, кондор, да и все виды животных. И как только человек [и его лама] прибыл, вода начала низвергаться из хлябей небесных ; в тот момент там, в большой тесноте, находились люди и животные со всех мест, на горе Вилькакото, на маленьком участке, на самом острие, куда вода не смогла добраться. Но вода таки коснулась кончика хвоста лисицы и замочила его; поэтому он остался почерневшим. И по истечении пяти дней, вода начала снижаться, [и] высохла; и высохшая часть увеличилась; море сильно отступило, а уходя и высыхая убило всех людей. Только этот с горы выжил, и от него вновь размножились люди, и от него поныне существует человек. [Но это явная нелепость, ведь они не говорят, что спаслась какая-нибудь женщина; и они не понимают, что мужчина сошелся с самим дьяволом; и, так как комментатор книги Города Бога (книга XV, глава 23) говорит: радовались и торжествовали они, как некоторые другие в те времена, являясь детьми дьявола. Египтяне отрицают, что человек мог вступить в связь с демоном, хотя они утверждают, что это было возможно, но с женщиной-дьяволом; но Греки рассказывают истории о многих мужчинах, являвшихся возлюбленными Дьявола, такие как Гиацинт, Феб, Ипполит, всех их любил Дьявол.
Согласно наиболее справедливому, истинному мнению, этот край не был населен до всемирного потопа; ведь достоверно известно, что все люди произошли от нашего отца Адама, и что в период между Адамом и Ноем не могло быть такого широкого расселения, так чтобы стало возможно, чтобы эти Индейцы могли что-либо знать о потопе? Они сообщают, что в дни Конирайа Виракочи их страной была юнга и что посевы созревали за пять дней. Но это также невозможно, поскольку расположение этой провинции такое же, как и у всего края, чьи склоны от снежных горных хребтов к морю, от Пасто до Чили, протягиваются на расстояние более чем 1200 лиг. Если эта маленькая часть была когда-либо юнга, все остальное этого региона, чьи склоны направлены к морю, также должно быть юнга, что сами люди отрицают; следовательно. Этот округ не может быть таковым. Ведь не может быть смены климата, касающегося этого маленького района, не пересекая при этом цепь гор, а потом продолжающегося снова, что, конечно, нелепо. Как они также могли знать это, если, как они говорят, это было до потопа, когда они там ещё не жили; а если потоп и был, то он уничтожил всё, включая ламу на Вилька-кото ?
Известно, что в этом крае не было жителей за много дней и лет до и после потопа; ведь для предков, спасшихся на ковчеге, было необходимо расселиться в новом мире, и разумеется, они не могли передать по наследству эти сказки своим детям. Из чего следует, что Дьявол, имеющий над этими людьми большую власть, заставил их поверить лжи, и относительно потопа рассказал им о говорящей ламе, лисе, замочившей хвост, и другие истории. Если какой-нибудь Индеец будет возражать, что, если в Парракака не было юнги, то как такое может быть, что там имеются остатки и развалины полей и пахоты? Я отвечу, что, с позволения Господа, Дьявол мог легко соорудить те террасы, вводя в заблуждение тех, кого покинул естественный свет Господень, и служить ему]. И воздадим сейчас хвалу этому рассказу; мы, христиане, благословим то время потопа, то, о котором они рассказывают и прославляют, как они смогли спастись, на горе Вилькакото.
ГЛАВА IV
“О том, как солнце исчезло на пять дней”
А сейчас мы расскажем, как умер день.
Говорят, что в стародавние времена солнце [однажды] умерло. И, пока солнце было мертвым, ночь длилась пять дней. Камни тогда бились друг о друга, одни о другие; с тех пор образовались так называемые ступы, а именно мучкас [muchcas], а также жернова. Люди начали есть на тех вещах; горные же ламы начали следовать за человеком. И сейчас мы, христиане, благословляем это, говоря: “Быть может, мир накрыла ночь по причине смерти нашего могущественного Господа Иисуса Христа”. Возможно, что так оно и было.
ГЛАВА V
“О том, как в старину появился Париакака на горе, называемой Кондоркото [Condorcoto] и то, что за этим последовало ”
С этого места нашего рассказа следует начать историю появления Париакаки.
[Сейчас должно быть разъяснено, что во времена после потопа, в каждом районе Индейцы выбирали между собой самого богатого и самого отважного мужчину своим вождем, и этот период они называют Пурунпача [Purunpacha ], что значит «время, когда не было короля».]
Да, в четырех предыдущих главах, мы поведали о жизни старого мира, но не знаем, как появился в те времена человек, на каком месте он появился, и как, после появления, в те времена они жили, ненавидя друг друга, сражаясь друг с другом. Они признавали кураками только богатых и могущественных. Их, тех древних [жителей], мы называем грубые, дикие люди. В то время, так называемый Париакака родился из пяти [больших] яиц, в месте, называемом Кондоркото [Condorcoto] [между Варочири и Чорильо, по направлению к югу (и это место происхождения Париакаки). В то время там жил] один бедный [или плохо одетый] человек по имени Ватиакури [Huatyacuri], о котором говорят, что он был сыном Париакаки, был первым, кто познал [много искусств от своего отца], кто увидел рождение [?] . О том, как он узнал об этом известии, и всё таинственное что он совершил, об этом сейчас же и расскажем. В то время, уже названный Ватиакури жил питаясь скудной пищей; он ел только картофель, поджаренный на раскаленной земле [“guatia” или “huatia”]; и потому ему дали [презрительное] прозвище Ватиакури. В то самое время жил очень могущественный, великий и богатый вождь [jefe ]: его звали Тамтаньамка [Tamtañamca] [, жил он в своем доме в Анчикоча, приблизительно в полутора лигах от места, где появились пять яиц]. Нигде не было такого большого дома, [как у него], а занимал он всё обозримое пространство; покрытие его было из крыльев птиц; ламы, которыми тот владел, были желтыми, красными, сизыми; у него были все виды лам [так что, делая накидки, не было необходимости красить шерсть, и у него было много других богатств]. Этот человек, глядя на свою изысканную жизнь, приказал прийти людям из селений со всех краёв, он сосчитал их; и тогда он сделался мудрецом [, говоря даже, что он был Богом и Создателем]; обманывая своими жалкими познаниями большое количество людей, он жил. Так он смог заставить считать себя настоящим мудрецом, аки бог, так звался Тамтаньамка; так было до тех пор, пока ужасная болезнь не поразила его [, слег он от отвратительной болезни]. А поскольку прошло много лет, и он продолжал болеть, и считалось ведь, что он был мудрым и великим человеком, то люди говорили: “у него тяжелое горе” [, но если он так мудр и богат, и был Богом и Творцом, как это он заболел и не мог сам себя вылечить. Потому они стали роптать на него]. И также как виракочи [испанцы] приказывают звать мудрецов [амаут] и ученых, так и он приказал созвать тех, кто многое знал обо всём, [созвать] мудрецов. Но никто не смог раскрыть причину его болезни.
Тогда этот Ватиакури [шел по направлению к морю], выйдя из Уракоча [Uracocha] в Сьенегильа [Sieneguilla ], на холме, по которому мы обычно спускаемся, остановился, чтобы лечь поспать. Тот холм сейчас называется Латаусако [Latauzac o]. Пока он спал там, пришла из верхнего края одна лисица [, идущая к морю], и пришла также другая лисица из нижнего края [, идущая с побережья по направлению в Анчикоча]; обе встретились. Та, что пришла снизу спросила у другой: “Как поживают те, что наверху?” «Из того, что должно быть хорошо – всё в порядке, – ответила лисица, – только один могущественный [человек], что живет в Анчикоча, а он также человек святой, истину ведающий, ставший будто бы богом, так вот он – очень болен. Все амауты прибыли, чтобы раскрыть причину болезни, но никто не смог этого сделать. Причина же болезни вот какая: в срамное место жены [Тамтаньамки] вошло зернышко поджаренной кукурузы, выпрыгнувшее из жаровни [, когда она жарила её]. Жена достала зернышко и отдала одному мужчине его съесть [, а потом переспала с ним]. Как только тот съел зернышко, то стал преступником; поэтому, с того времени, когда кто согрешит подобным образом, дело оборачивается именно так; а также по причине того греха [он болен], что змея пожирает веревки самого красивого дома, в котором он живет, а двухголовая жаба обитает под камнем жёрнова [диска]. Вот то, что подтачивает человека, но никто об этом и не подозревает”. Так сказала лисица, та, что сверху, другая сразу же спросила: “А люди нижнего края точно также поживают?” Она ответила иначе: “У жены, [очень красивой] дочери святого и могущественного главы, дела таковы, что помирает она из-за [связи] с мужчиной”. (Но рассказ о том, как эта женщина смогла избавиться от напасти, долог, и мы напишем об этом позже; сейчас вновь продолжим о том, с чего начали).
Услышав [разговор] двух лисиц, Ватиакури сказал: “Страдает тот великий вождь, изображающий из себя бога, потому что он болен; говорят, что у этого человека было две дочери, старшую он сочетал браком с очень богатым человеком”. Итак, тот несчастный Ватиакури, о котором мы говорим, прибыл туда, где находился больной. Не успев прибыть, он начал расспрашивать: “Нет ли в этом селении кого-то, кто страдает от невыносимой боли?” Тогда самая младшая из дочерей [Тамтаньамки] ответила: “Мой отец – вот, кто болен”. “Выйди а меня ; с тобой я вылечу твоего отца” – предложил ей [Ватиакури]. Мы не знаем, каковым было имя этой женщины, хотя говорят, что потом ее называли Чаупиньамка [Chaupiñamca ]. Она не согласилась и повела незнакомца [к своему отцу]. “Отец мой, тут пришел убогий бедняк, он говорит, что может вылечить тебя ”, сказала она. Услышав эти слова, все мудрецы, сидевшие там, [рассмеялись и] запротестовали: “Уж если мы не смогли вылечить его, то как сможет этот жалкий бедняк?”, – сказали они. Но, поскольку владетельный вождь очень хотел вылечиться, то он приказал: “Пусть приведут этого несчастного, кто бы он ни был”, – и наказал позвать его. А когда его позвали, этот Ватиакури, войдя, сказал: “Отец, если ты хочешь выздороветь, я вылечу тебя, за это ты сделаешь меня своим сыном [и отдашь свою младшую дочь мне в жены]”. “Годится”, – охотно ответил вождь. Муж старшей дочери вышел из себя, услыхав тот ответ, [считая, что это постыдное дело, когда его свояченица станет женой столь бедного человека]: “Как такое возможно: сочетать её [браком] с этим жалким бедняком, ведь сами мы богаты и могущественны?”
Мы расскажем позже о состязаниях, произошедших между этим рассерженным человеком и Ватиакури; а сейчас продолжим историю излечения больного тем Ватиакури.
Как только он начал лечить больного, он сказал ему: “Твоя жена неверна [тебе]. Из-за неё ты заболел; и ещё заставляют страдать тебя две змеи, живущие на крыше твоего роскошного дома [, так и ждущие, как бы тебя съесть,] и двухголовая жаба, обитающая под жерновом. Убьём их – и ты поправишься. Как только ты выздоровеешь, ты будешь поклоняться моему отцу, предпочтя его любому другому: мой отец должен прийти послезавтра . У тебя нет истинной власти [, ведь хорошо известно, что ты ни Бог, ни Создатель], поскольку, если бы она у тебя была, ты бы не заболел так сильно. Услышав это, больной очень изумился; и сказал: “Пойду-ка да развяжу узы со своего красивого дома”, – и опечалился.
“Напраслину возводит этот жалкий нищий; я не изменяла [тебе]” сказала жена, начиная кричать. Но поскольку человек жаждал выздоровления, он приказал, чтобы они развязали [узы] его дома; и нашли двух змей [на крыше дома], достали их и убили. Потом он сказал своей жене, что она заставила некоего человека съесть зернышко кукурузы, выскочившее из жаровни в её срамное место [, а затем переспавшая с ним]. Женщина вынуждена была рассказать о том, что произошло, и признать, что Ватиакури говорил правду. Тут же он наказал поднять жёрнов. Они нашли под камнем двухголовую жабу; жаба быстро умчалась к озеру Анчи [Anchi] , находившегося в ущелье. Они говорят, что она и поныне живет там, в источнике. И когда какой-нибудь человек подходит к его берегам: “Ей!”, говоря [так], он делает так [сбившись с пути], и исчезает [или умирает], или, произнося то же самое слово, сходить с ума.
После этого человек выздоровел; и когда он уже был здоров, тот Ватиакури пошел, в свою очередь, к Кондоркото. Там была вака, по имени Париакака, появившуюся в виде пяти яиц. Когда он прибыл туда, начал дуть ветер; в старину [до того момента там] ветер не дул. А поскольку, человек, уже вылеченный, дал ему свою младшую дочь, Ватиакури привёл ее с собой. По дороге они согрешили разок.
Свояк девушки, о котором мы говорили раньше, узнал, что женщина согрешила; он разозлился, сказал: “Я опозорю его, я заставлю впасть его в еще больший грех”, – говоря [так], [он также заявил, что тот был убогим нищим, а не мудрецом, и] он пошел померяться силами с ним. “Брат, мы будем состязаться с тобой, в чём захочешь, – сказал он Ватиакури. – Ты, [мой свояк, будучи оборванцем и бедняком], несчастный, взял в жены мою свояченицу, богатую и могущественную”. “Хорошо, я согласен”, – ответил бедняк, и пошел к своему отцу [в Кондоркото, к месту, где его отец Парракака был в одном из яиц] рассказать ему о том, что с ним произошло. Тот сказал ему: “Всё, что он не предложит тебе, соглашайся, но тут же предупреждай меня об этом”. И состязание было устроено следующим образом:
Однажды он [свояк] сказал Ватиакури: “Сегодня мы будем состязаться с тобой в питье и пении”. Тогда бедняк Ватиакури пошел сообщить своему отцом [об этом]. Тот сказал ему: “Иди на гору; там изобрази из себя мертвого гуанако и упади на землю. Рано утром, к тебе придут лисица и вонючка [скунс] со своей женой . Они принесут кукурузную бражку [чича] в поронго [porongo – маленький глиняный кувшин с одной-двумя ручками] [на её спине], а также тиниа [tinya – барабанчик], [а лис принесет флейту Пана, называвшуюся астара. Они должны будут приблизиться к Париакаке, потому что целью их прихода являлось дать ему (Париакаке) выпить, а также сыграть на инструментах и немного станцевать]. Думая, что ты – мертвый гуанако, они поставят на землю тиниа и поронго, затем примутся есть тебя. Лиса, довольно легкомысленная, оставит эти вещи на земле, а с ними также и антару [antara – флейта Пана] и тут же начнет поедать тебя; тогда ты поднимешься, уже в своем человеческом облике, и ты громко закричишь, как [то бывает] от боли. Животные убегут, забыв обо всём на свете. Ты возьмешь поронго и тиниа, и пойдёшь на состязание [и можешь быть уверенным в победе на состязаниях со своим свояком]”.
Как отец научил, так этот бедняк Ватиакури и сделал. И, уже на месте, где должно было состояться состязание, первым начал богатый человек. Он принялся петь и танцевать с женщинами, а когда спел целых двести песен , закончил. Тогда вступил с песнями бедняк, а помогала ему только его жена; вошли вдвоём, через дверь. И когда тот спел, подыгрывая себе на барабане вонючки, весь мир пришел в движение [затряслась земля. А поскольку не только люди, но и сама земля затанцевала, то] Ватиакури и выиграл состязание. Потом, началось состязание в питье. Богатый человек пригласил людей со всех окраин; он пил с ними без устали. В то время, бедняк, как это сегодня делают чужеземцы, усаживающихся на своих сборищах, немного поодаль и на определенной высоте, пока выжидал. Богатый затем, спокойно, беззаботно сел, после того как пригласил всех людей. Тогда, вошел состязаться Ватиакури. Он начал пить со всеми людьми, воспользовавшись своим кувшинчиком. И люди смеялись: “Как он может надеяться, что он удовлетворит столько людей этим крошечным кувшинчиком [, ведь он опустеет уже на первых двух чашах]!”, – говорили они. Но Ватиакури пригласил участников. Начиная с крайнего, пока другие смеялись, он обслужил их так быстро, что все попадали пьяными.
Снова оказавшись побежденным, богатый человек вызвал бедняка померялся силами в новом состязании на следующий день. Испытание состояло бы в том, кто нарядится в лучшие одежды [с роскошными разноцветными плюмажами]. Ватиакури вновь пришел к месту, где находился его отец. Отец подарил ему одеяние, из снега сотворенное. Тем одеянием он сжег [ослепил] всем глаза, и выиграл состязание. Затем, богатый человек [свояк] принёс много [шкур] пум [на общественную площадь для танца] и вызвал еще раз Ватиакури на состязание. Бедняк пошел туда, где был его отец, и когда он рассказал ему, каким было новое состязание, предложенное ему его соперником, отец наказал явиться, на рассвете, из глубины источника красной пуме . И Ватиакури был с той красной пумой, пока пел [его] соперник; и когда Ватиакури спел с красной пумой [на голове], в небе [над львиной головой] появилась дуга, которая сейчас называется небесная цветная радуга; и всё это, пока он пел. [И опять Ватиакури вышел победителем].
Тогда соперник вызвал его состязаться в [последнем виде соревнований: кто быстрее и наилучшим образом проявит себя в] сооружении стены дома, и, так как у него было столько людей в услужении, за один-единственный день он приказал подняться стенам огромного дома. Ватиакури, не смог даже построить фундамента и целый день ходил со своей женой, ничего не делая; но ночью [работы богатого человека были приостановлены, но не у Ватиакури -] ему помогли птицы, змеи и каждая живая тварь, обитающая на земле. И когда его соперник увидел работу оконченной, он испугался и предложил ему соревнование в постройке крыши дома. Ватиакури нагрузил на викуний солому и веревки, и все необходимое, для покрытия крыши дома ; богатый же человек нагрузил на лам все, что необходимо было для работы, и когда [его] стадо проходило через пропасти, дикие кошки напугали его по наказу Ватиакури , попросившего их помочь ему в этом. Поклажа были уничтожена, ламы упали в пропасть, и он победил в испытании.
Поскольку он во всех случаях вышел победителем, этот бедный человек сказал своему сопернику, послушавшись советов своего отца: “До этого момента мы состязались в испытаниях, предложенных тобою; сейчас же мы это поучаствуем в других, предложенных мною”. “Ладно”, – ответил ему тот. И Ватиакури предложил: “Оденемся в уара [huara – полотно, покрывающее талию и ноги] синего цвета, но чтобы наша кусма [cusma – туника] была [при этом] белой; одевшись так, давайте споём и станцуем”. “Хорошо”, – вновь ответил богатый. А поскольку он начал состязания, он также начал петь, и пока пел, тот Ватиакури крикнул со двора; вся его могучая сила уместилась в [том] крике, и богач, сбитый на землю, превратился в оленя и убежал. Тогда его жена сказала: “[Почему я стою здесь, я должна идти за своим мужем.] Я умру со своим дорогим мужем” – и, говоря так, последовала за оленем . Но бедняк, сильно разозлившись, сказал: “Смотри , он бежит; ты и твой муж, вы заставили меня страдать, сейчас я накажу убить тебя”. И говоря это, он погнался за ней [за ними обоими], догнав её на пути к озеру Анчи [Анчикоча]. Там он сказал ей: “[Изменница! Это по твоему совету твой муж ставил мне столько требований во множестве испытаний и он испытал мое терпение столько раз. Но я отплачу тебе за это превратив в камень, у которого голова будет на земле, а ноги в воздухе.] Сюда отовсюду будут приходить люди, те, что сверху, и те, что снизу , в поисках твоего срамного места, и они найдут его”. И сказав это, он поднял её над землей , схватив за волосы. Но в том самый момент женщина превратилась в камень. И до сей поры она находится там, со своими человеческими ногами и различимым полом; он располагается над дорогой, там, где её поставил Ватиакури. Да, и сегодня даже ей [поклоняются и] жертвуют коку по любому поводу. [Так была остановлена женщина].
Тем временем, превращенный в оленя человек взобрался на гору и [тут же] исчез. Затем он превратился в пожирателя человеческих созданий, и так было в древности. Уже намного позже эти олени размножились; они увеличивались так до тех пор, пока, однажды, не собрались, чтобы договариваться, как им съесть людей, и тогда одно существо ошибочно сказало: “Как нас должны есть люди?”, – услышав эти слова, олени испытали ужас и разбежались. С тех пор они превратились в еду человека.
По окончании истории, до сего места нами рассказанной, из пяти яиц [один из которых содержал Париакаку], оставленных вышеупомянутым Париакакой на горе, вылетело пять соколов. Эти пять соколов превратились в людей и начали ходить [совершая удивительные дела]. А так как они наслушались столько о том, что совершили люди, и когда [те] говорили: “я – бог”, заставляя поклоняться себе, рассерженные этим и другими прегрешениями, они вознеслись [к небесам], и, превратившись в дождь, утащили за собой в море все дома, лам, не позволяя спастись ни единому селению. [Место, где находится дом этого человека – между двух очень высоких гор: одна называлась Викоча, около прихода Чоррильо, а другая – Льантапа, в приходе Сан Дамиан, а между ними протекает река Пачакамак. Там было нечто вроде моста, состоявшего из огромного дерева, под названием пульао, образующего очень красивую дугу с одного холма на другой, где туда-сюда сновали в воздухе попугаи и прочие птицы]. А после того, с холма Льантапа [Llantapa] выросло дерево, называемое Пульао [Pullao], и сцепилось в борьбе с другой горой, по имени Вичо [Huicho]. Пульао был похож на гигантский лук, и на нем укрылись обезьяны, птицы, каки, [все виды] птиц. Со всеми этими животными гора пошла к морю, [и там] исчезла. [И всё это было смыто потоком]. И когда все закончилось, Париакака, тот, что пребывает наверху, и которого мы называем Париакака, поднялся к месту, где он находится. О том, как он поднялся к тому месту, где сейчас находится, мы поведаем в следующей главе.
ГЛАВА VI.
“О том, как Париакака породил пять соколов, а потом вновь превратился в людей; и о том, как, став уже победителем всех юнков из Анчикоча, пошел он [?] к вышеупомянутому Париакаке, и что случилось по дороге”
[Пройдя дальше от пяти яиц со своими четырьмя братьями, и вызвав ту бурю, Париакака устремился к тому, чтобы сотворить великие и могучие деяния повсюду на свете, ведь край, которой он прошел, не превышал 20 лиг в окружности. Он вбил себе в голову встретиться с отважным Каруйунчу Вайальо, которому они жертвуют детей, о чем мы рассказали в первой главе.]
Когда Париакака принял человеческий облик и подрос, сделался большим, начал искать своего врага. Звали его врага – Вальяльо Каруинчо [Huallallo Carhuincho], людоед. Дальше мы расскажем об их борьбе, потому что уже мы говорили, какой была жизнь того Уальяльо Каруинчо: сколько вещей он сотворил, как пожирал людей; сейчас мы поведаем о событиях, произошедших в окрестностях Варочири [Huarochirí]. И вот какие это события:
Когда Париакака принял человеческий облик, когда он был уже взрослым человеком, он направился к верхнему Париакаке [из Кондоркото], в место, где проживал Вальяльо Каруинчо. В то время, в узком ущелье, значительно ниже Варочири, существовало поселение юнков; оно называлось Вайкиуса [Huayquihusa ] [сейчас там находится селение Санта Мария Иисусава из Варочири, на дне ущелья, по которому протекает река, и по которому идут в приход Сан Лоренсо де Кинти (Quinti). И что примечательно, весь этот край был тогда юнка, с горячим климатом, согласно ложному мнению Индейцев]. Жители этого селения отмечали большой праздник; это был день большой попойки. И когда они пили, как раз в то селение прибыл Париакака [в одеянии бедного человека]. Но не давая о себе знать, он присел с краю от места [, что является привычным для тех, кого не пригласили], где собрались люди, как если бы он был человеком очень бедным. А поскольку он сел именно так, за весь день ни один человек даже не угостил его ничем. Одна публичная женщина заметила одиночество Париакаки: “Как такое возможно, чтобы никто не ничего не предложил этому бедному человеку?”, – говоря [так], она принесла ему чичу в большом белом тыквенном сосуде [, индейцами называющегося путу]. Тогда он сказал ей: “Сестра, ты счастлива, что прислужила мне, подав эту кукурузную бражку [- это также ценно, как и твоя жизнь, ведь начиная] с сегодняшнего дня в течение пяти дней ты не будешь знать о том , что произойдет в этом селении. Поэтому, в тот день, ты не должна здесь находиться, чтобы не спутать тебя и твоих детей с другими, ведь я могу убить их. Эти люди вызвали гнев мой”, – и он продолжил говорить ей: “Ты ничего не должна рассказывать о том, что я тебе говорю об этих людях, потому что, если ты проболтаешься, я убью тебя тоже”. Послушавшись предостережения, та женщина ушла из селения до наступления пятого дня, со своими детьми и братьями [и родственниками]. Тем временем жители селения без тревог и опасений продолжали пить.
В то самое время, так называемый [разъяренный] Париакака поднялся к горе, находящейся в верхней части Варочири. Эта гора называется сейчас Макакото [Macacoto ] [, возвышающуюся над селением Варочири, и ниже которой] другая гора, следующая, называется Пуйпувана [Puypuhuana] [, которая высится по дороге из Сан Дамиана в Варочири]. А потому путь, по которому мы спускаемся к Варочири, называется так же, как эти горы. На той горе Париакака начал расти, [тогда огромное количество дождя начало литься] и наказывая падать красным и желтым снежным яйцам [град], [тем самым] утащив людей из селения и все их дома к морю , не прощая ни одного селения. Именно тогда воды, текущие лавиной, образовали ущелья, ныне существующие на вершинах от Варочири. А когда все исчезло, несколько человек из селения [Вайкиусо] спустилось в теплую зону [yuncacuna], молча, не произнося ни слова, чтобы никто не обратил на них внимания .
[Глава VII
О том, как Париакака в изобилии отвел воду Индейцам Айлью Копара для их полей; как он влюбился в Чоке Сусо, ныне всё ещё очень известного идола.
Переправившись через реку, Париакака прибыл к полям, которые сейчас принадлежат Айлью Копара.]
Они ушли к засеянным полям Купары [Cupara]. И там, те, кто проживал в том селении Купара, страдая от засухи, выживали, отводя воду из источника [, но не из реки]. Источник [тот] выходил из большой горы, расположенной сверху от Сан Лоренсо. Та гора сейчас называется Сунакака [Sunacaca ]. Там было большое озеро [, образованное дамбой из того источника]. Из него они отводили воду к другим маленьким запрудам и дамбам, и наполняя их, снабжали себя водой для поливки [полей].
В то время в селении, о котором мы рассказываем, жила очень красивая женщина; ее звали Чукисусо [Chuquisuso]. Однажды, плача, она поливала своё кукурузное поле; плакала, потому что скудного потока воды не хватало даже, чтобы смочить сухую землю. [Париакака случайно проходил там, и, увидев её, он был очарован её привлекательностью]. Тогда Париакака спустился, и своей накидкой заткнул спускное отверстие – якольа [yacolla] в дамбе маленького озерца. Женщина заплакала еще горестней, увидев, что скудный поток и тот начал иссякать. И тут перед ней объявился Париакака, и спросил у неё: “Сестра, от чего ты страдаешь?” И она [, не зная, кто он такой,] ответила ему: “[Отец мой, я плачу потому что] мое кукурузное поле умирает от жажды”. “Не изводи себя [и пусть тебя не покидает мысль, что ты приобрела то, что потерял я, а именно, мою любовь], – сказал ей Париакака. – Я позабочусь о том, чтобы много воды пришло из озера, расположенного у вас на возвышенности; но прежде ты согласишься переспать со мной”. “Ты сначала заставь воду прийти. Когда мое кукурузное поле будет полито, я [охотно уступлю твоим желаниям] пересплю с тобой”, – ответила она ему. “Хорошо”, – согласился Париакака; [он поднялся к дамбе и открыл канал,] и позаботился о том, чтобы пришло много воды. Счастливая женщина полила все поля, и не только своё. А как только она закончила поливку посевов: “Теперь, мы пойдем спать”, – сказал ей Париакака. “Еще не время. [Впереди много времени, чтобы подумать над этим]. Послезавтра”, – ответила она ему. А так как Париакака очень сильно её любил, он обещал ей всё [что угодно] [и среди прочего – провести канал от реки, чего будет достаточно, чтобы полить все поля], потому что желал переспать с ней. «Я превращу эти поля в орошаемую землю, орошаемую водой, которая придёт из реки”, – сказал он ей. “Ты сначала сделай эту работу, а уж потом я пересплю с тобой” – ответила она. “Ладно”, – ответил Париакака и согласился.
[Тогда он осмотрел землю, чтобы понять откуда он мог бы провести воду; и он обнаружил, что] в то время в селениях юнков для поливки земли имелся очень маленький акведук, выходящий из ущелья, называвшегося Кокочальа [Cocochalla] и находившееся немного выше от Сан Лоренсо, [воды которого не текли дальше дамбы, поставленной поперек него. Открыв эту дамбу и проведя воду дальше, Париакаке показалось, что она дойдет до полей Айлью Копара, где находились поля его возлюбленной]. Париакака превратил этот акведук в широкий оросительный канал, с большим количеством воды, и наказал провести его к посевным полям жителей Уракупара [Huracupara]. [Потому Париакака приказал собраться птицам со всех здешних холмов и деревьев, вместе со всеми змеями, ящерицами, медведями, львами и другими животными; и тем самым сдвинуть препятствие. Они сделали это; тогда он заставил их расширить канал и построит новые, до тех пор, пока они не достигнут полей. И возник спор, кто должен проводить линию канала, и на эту службу вызвалось много претендентов, желавших проявить свои способности, равно как и благосклонность давшего им работу]. Пумы, лисицы, змеи, всевозможные птицы, вычистили основание акведука, это сделали они. А чтобы сделать [эту] работу, все животные собрались вместе: “Кто будет проводить полевые работы, кто должен будет идти впереди?” – сказали они. И все захотели быть направляющими. “Я, раньше остальных”, “Я”, “Я”, – требовали они. Выиграл лис. “Я – курака; я пойду впереди”, сказала она. И он начал работу, возглавив других животных. Лис вел работу, другие следовали за ним. А когда он продвинул дело к тому месту, что находится над Сан Лоренсо, на горе, вдруг взлетела куропатка. Она выпрыгнула, крича: “Писк, писк !”. Ошарашенный лис, сказав: “Вак [Huac ]!”, – упал; он скатился вниз. Другие животные разозлились и заставили подняться змее [на место лиса, и продолжить начатое им дело. Но она выполнила дело не так хорош, как лис; и люди сегодня сетуют,] они говорят, что если бы лиса не была сброшена, акведук был бы проложен по более высокому пути; сейчас он проходит немного ниже [и направление канала исказилось, прямо над церковью, и они говорят, что это то самое место, где лис бросил проводить воду, и что с тех пор оно никогда не было починено]. А также очень хорошо видно, где упала лиса; вода стекает именно там.
Когда акведук был закончен, Париакака сказал женщине: “Пошли спать”. Она [учтиво] ответила [согласием, но предложила, чтобы они поднялись на вершины скал, называемых Yanacaca ]: “Давай поднимемся к высоким пропастям; там мы переспим”. Так оно и было. [Исполнились желания Париакаки, и она хорошо отплатила ему своей любовью, узнав кто он такой]. Они спали над пропастью, которая называется Янаккакка [Yanaccacca]. А когда уже они вместе переспали, женщина сказала Париакаке: “Пошли куда-нибудь, вдвоём”. “Пошли”, – ответил он. И он унес женщину к спусковому отверстию дамбы акведука Кокочальа . Когда они прибыли к тому месту, та женщина по имени Чукисусо сказала: “Я останусь на берегу этого акведука” – и внезапно превратилась в твёрдый камень. [Когда это случилось,] Париакака проследовал по склону вверх, двигаясь все выше и выше. Но об этом мы расскажем позже. У отверстия дамбы озера, над акведуком, находится [та] женщина из застывшего камня; она именно та, которую называли Чукисусо. И когда они [индейцы] соорудили другой акведук, по более высокому месту, также в то самое время и в том самом месте, ныне называемом Винконпа [Huinconpa], там сейчас находится Кунирайя, застывший и бездвижный [, как они говорят, также превращенный в камень]. Туда пошел он, там закончил [свои дни] Кунирайя. Но обо всем, что он сделал перед этим, мы должны будем рассказать в следующих главах.
[ГЛАВА VIII.
О том , как жители Айлью Копара всё ещё почитают Чоке Сусо и этот канал, о чем я знаю не только по их историям, но и из судебных показаний, которые я получил относительно этого вопроса.
(Здесь должно было быть рассказано о том, что я видел, а также история о волосах Чоке Сусо, и остальное из собранных показаний, относительно оросительного канала.)
…На этом месте рукопись обрывается…]
[Далее следует весь текст на языке кечуа из другой рукописи…]