А. Скромницкий. Инкское право (Законы Инков).

ЗАКОНЫ ИНКОВ

(законы пока в процессе наполнения и не структурированы, часть не переведена – так что прошу прощения за временные неудобства)

Помощь – приветствуется и не забывается!!!

==================

Инкское право.
Законы Инков.

Гарсиласо де Ла Вега:
1. Г.47: «Это разделение города не означало, что жители одной его части имели бы преимущества над [жителями] другой половины в обязанностях (essencion) и в привилегиях, — они все были равны, как братья, дети одного отца и одной матери. Инка только пожелал, чтобы это разделение селения и различие в названии — верхнее и нижнее — сохранились бы, чтобы осталась вечная память о том, что одних созвал король, а других королева; и приказал он, чтобы между ними было только одно различие и признанное превосходство: жителей Верхнего Коско следовало воспринимать и уважать как первородных старших братьев, а [жителей] Нижнего, как младших (segundos) сыновей; иными словами, чтобы они были левой и правой руками в любых привилегиях по месту [в обществе] и по службе (оficio), ибо верхних привлек мужчина, а нижних — женщина. По этому подобию имелось потом такое же деление во всех больших или малых селениях нашей империи, которые были разделены по районам или по [принципу] происхождения и назывались ханан-айлъу и хурин-айльу, что означает верхнее и нижнее происхождение; ханан суйу и хурин суйу, что означает верхний и нижний районы»
2. Г. 55: «Инка Манко Капак запретил эти жертвоприношения, и отнял идола, и приказал им, как всем своим вассалам, поклоняться Солнцу»
3. Гарсиласо, стр. 56 «он приказал проявлять всеобщее уважение в отношении к женщинам и дочерям, потому что касательно женщин у них царили самые варварские из всех пороки. Он ввел смертную казнь для прелюбодеев, убийц и воров. Приказал иметь не более одной жены, и чтобы женились они среди своих, не смешивали бы роды, и чтобы женились после двадцати лет..и старше, чтобы они уже могли бы [сами] управлять своими домами и работать в своих поместьях.»
4. Г, 57. «Он приказал, чтобы плоды, которые собирали в каждом селении, хранились бы вместе, чтобы каждому дать то, в чем он нуждался, пока не появится возможность дать землю каждому индейцу отдельно».
5. Г. 57: «Он приказал построить дом женам Солнца, когда число женщин королевской крови было достаточно большим, чтобы заселить его. Он приказал им все это соблюдать и выполнять в знак благодарности за полученные этими людьми благодеяния, ибо они не могли их отрицать; и от имени своего отца Солнца он обещал им многие другие блага, если они так поступят; и они твердо должны были знать, что говорил он им те вещи не от себя, а что раскрывало их Солнце, приказывая ему сказать все это индейцам от своего имени, что оно, будучи отцом, вело и обучало его всем своим делам и помыслам (dichos)»
6. Г. 59: «Первая [59] привилегия, которую инка предоставил своим вассалам, выразилась в том, что он приказал им всем в подражание ему самому носить на голове плетеную тесьму, однако она не должна была быть разноцветной, как та, которую носил инка, а только одного цвета, каковым стал черный [цвет]. По прошествии некоторого времени он оказал им милость и другим своим знаком отличия, к которому они относились с большей благосклонностью; и был это приказ, [разрешавший] им ходить стрижеными, однако при этом должно было сохраняться отличие одних вассалов от других и всех их от инки, чтобы не было путаницы в делении, которое он приказал установить для каждой провинции и каждого народа (nacion), и чтобы они не очень походили бы на инку и между ними было бы достаточно большое различие; и так он приказал, чтобы одни носили косу (соleta) наподобие четырехугольной шапочки с ушами: это значит, что она открывала лоб до висков, а по бокам волосы спускались до самого кончика ушей. Другим он приказал носить косу до середины уха, а другим еще короче, однако чтобы никто не носил волосы так коротко, как инка. И необходимо заметить, что все эти индейцы, и главным образом инки, заботились о том, чтобы не дать отрасти волосам — они всегда носили их одной и той же длины, чтобы в одни дни не выглядеть [обладателями] одного знака отличия, а в другие дни — другого»
7. Г. 59-60: «По прошествии нескольких месяцев и лет он оказал им новую еще более приятную, чем прошлые, милость, приказав им сделать отверстия в ушах, хотя [здесь] тоже имелись ограничения [в частности] в размере отверстий в ухе, ибо оно не могло достигать половины того, что имел инка, а должно было быть меньше половины (de media аtras), и носить в отверстиях разные предметы, соответствующие разным родам (ареllidos) и провинциям. Одним он дал, чтобы они носили в качестве знака отличия палочку толщиной с указательный палец, как это было с племенами по имени майу и санку. Другим он приказал носить моток из белой шерсти, которая должна была высовываться по одну и другую сторону уха настолько, насколько высовывается ноготь большого пальца: это были [люди] из племени по имени покес. Людям муйна, чарук, чилька он приказал носить в ушах украшения из обычного тростника, который индейцы называют тутура (tutura). Племени римак-тампу и его соседям он [60] приказал носить в ушах палку, которая на островах Барловенто называется магей, а на всеобщем, языке Перу ее называют чучау; если с нее снять кору, то сердцевина оказывается пористой, мягкой и очень легкой. Трем родам Уркос, Йукай, Тампу — все они с низовий реки Йукай — он приказал в виде особой милости и любезности сделать в ушах более крупные отверстия, чем у других народов, однако они также не должны были достигать половины размера отверстий у инки, для чего он дал им мерку величины отверстия, как он сделал это и для всех других родов, чтобы отверстия не превышали [установленную] величину. Вставки в уши он приказал сделать из тростника тутура, потому что они были больше похожи на вставки инки. Они называли их вставками в уши (огеjегаs), а не серьгами, потому что они не свисали с ушей, а вставлялись в отверстия, проделанные в ушах, как пробка в горлышко кувшина»
8. Г. 60-61: «Напоследок, видя, что старость уже пришла, инка приказал, чтобы в городе Коске собрались бы самые главные из его вассалов; в торжественной беседе он сказал им, что намеревается вскоре вернуться на небо, чтобы отдохнуть со своим отцом Солнцем, который призывал его к себе (это были слова, которые говорили все его потомки короли, когда предчувствовали наступление смерти), и что, вынужденный покинуть их, он хотел оставить им свои наивысшие благодеяние и милость, каковыми являлось его королевское имя, которое позволит им и их потомкам жить в почете и уважении всего мира, и что он, считая их своими сыновьями, приказал, чтобы они и их потомки всегда назывались бы инками, не делая различий, не отличая одних от других, как это было в прошлом с другими его благодеяниями и милостями, чтобы они сообща и открыто радовались бы величию этого имени, ибо, поскольку они были первыми вассалами, которых он имел, и так как они покорились его воле, он [61] любил их, как своих сыновей, и с удовольствием дарил им свои знаки отличия и королевское имя и назвал их сыновьями; потому что он надеялся, что они и их потомки, как таковые сыновья, будут служить своему настоящему королю и тому, кто ему унаследует, в завоеваниях и покорении остальных индейцев ради увеличения своей империи; все это он приказал им хранить в сердце и в памяти и отплачивать [за милости] службой преданных вассалов; и что он не хотел, чтобы их жены и дочери назывались бы пальами, как [женщины] королевской крови, ибо, поскольку женщины не были способны служить, как мужчины, с оружием на войне, они точно так же не были способны носить королевскую фамилию и имя»
9. Г. 63: «С этим он простился с вассалами, а с сыновьями секретно провел другую беседу, которая была последней и в которой он приказал им вечно хранить в памяти то, что они были сыновьями Солнца, чтобы они уважали и поклонялись ему, как богу и как отцу; он сказал им, что в подражание ему самому они должны охранять его законы и приказания и быть первыми в их соблюдении, чтобы служить примером вассалам и быть мягкими и сочувствующими, чтобы покорять индейцев любовью, привлекая их благодеяниями, а не силой, что [покоренные] с помощью принуждения никогда не станут хорошими вассалами; чтобы они поддерживали справедливость, не нанося обид; в заключение он сказал, что они должны своими наклонностями показывать, что были сыновьями Солнца, подтверждая в делах то, что свидетельствовали в словах, чтобы индейцы верили бы им и [не думали], что их обманывают, говоря одно, а делая другое. Он приказал, что все то, что он поручает им, они должны из поколения в поколение поручать своим сыновьям и потомкам, чтобы они выполняли и охраняли то, что им приказывал их отец Солнце, утверждая, что все это были его слова и что он завещает им эти слова и свою последнюю волю»
10. Г, 69: «приказали им, чтобы они считали и поклонялись Солнцу как главному богу, убеждая их в этом его красотой и сиянием.»
11. Г. 76: «Свидетель не отваживался лгать, ибо, помимо того, что те люди были очень боязливыми и религиозными в своем идолопоклонстве, они знали, что ложь их будет проверена и они будут очень строго наказаны, часто даже смертью, если случай был тяжелым, и не столько за вред, который нанесли своими показаниями, сколько за то, что налгали инке, чем нарушили его королевский указ, приказывавший им не лгать.»
12. Г., 78: «они установили закон и приказали оповестить о нем, чтобы во всей империи знали, что запрещалось поклоняться чему-либо, кроме Пача-камака, как высшему богу и господину, и Солнца, за то добро, которое оно дарило им, и чтобы почитали бы и восхваляли Луну, потому что она была его женой и сестрой, и звезды, ибо они были дамы и слуги их дома и королевского двора.»
13. Г, 88: «То же самое случилось со мной в случае с законом, который имелся против святотатствующих и прелюбодеев с женами инки или Солнца (что мы дальше увидим)»
14. Г. 91: «мы назовем здесь первый закон, который лег в основу всего правления их государства.»
15. Г. 96: «Чтобы заложить начало и фундамент своего правления, инки придумали закон, который, как им казалось, поможет им предупредить и предотвратить зло, которое могло бы родиться в их королевствах. Для этого они приказали, чтобы в больших и малых селениях их империи все жители были бы зарегистрированы в декуриях по десять [человек] и чтобы один из них, которого назначали декурионом, руководил бы девятью [другими]. Пять декурий, каждая по десять [человек], имели другого высшего декуриона, который руководил пятьюдесятью [остальными]. Две декурий по пятьдесят [человек] имели другого старшего, наблюдавшего за сотней [человек]. Пять декурий по сто [человек] были подчинены другому капитану-декуриону, который заботился о пятистах [людях]. Для двух рот (соmpanias) по пятьсот [человек] требовался генерал, который имел власть над тысячей [человек]; и декурий не превышали тысячу жителей, потому что они говорили: чтобы один [человек] хорошо разбирался бы в своих делах, достаточно было поручить ему тысячу человек. Таким образом, были декурий по десять, пятьдесят, сто, пятьсот [и] тысяча [человек] во главе со своими декурионами или командирами отделения (саbо dе еscuadra), находившимися в субординации один у другого, младшие у старших, [и] так до последнего и самого главного декуриона, которого мы называем генералом»
16. Г. 97-98: «И отсюда не было у них бродяг и бездельников, [и] никто не решался совершать дела, которые не следовало [делать], потому что рядом находился обвинитель, а наказание было строгим, в большинстве своем — смертная казнь, каким бы легким не было бы преступление, ибо они говорили, что наказывали их не за совершенное ими преступление, не за чужую обиду, а за нарушение приказа и слова инки, которого они уважали, как бога. И даже если [98] пострадавший отказывался от жалобы или не выдвигал ее, все равно действовала служба правосудия или [дело шло] по обычным каналам прокураторов или начальников, и [обвиняемому] следовало в соответствии с его званием полное наказание, которое закон предусматривал для каждого преступления: или смертная казнь, или наказание плетью, или изгнание, или другие подобные [вещи].»
17. Г. 98: «У них никогда не применялось денежное наказание, ни конфискация имущества, ибо, говорили они, наказывать за счет имущества и сохранять жизнь преступникам не проявление стремления освободить государство от плохих [людей], а лишь изъятие имущества у преступников, предоставляющее им большую свободу для того, чтобы они совершали бы еще большее зло.»
18. Г. 98-99: «Если какой-нибудь курака восставал (что у инков подвергалось самым жестоким наказаниям) или совершал иное преступление, которое заслуживало смертную казнь, даже если она приводилась в исполнение, наследника не лишали его [общественного] положения, а оставляли за ним его права, разъясняя вину и наказание его отца, чтобы он предостерегся бы от подобного же. В отношении этого Педро де Сиеса де Леон говорит в двадцать первой главе то, что следует: «Чтобы местные жители не испытывали к ним ненависти, они предусмотрительно никогда не отнимали владения касиков у тех, кто вступал в него по наследству и был местным жителем. А если случалось, что кто-нибудь совершал преступление или был виновен в том, что заслуживало лишения прав на владение поместьем, которое он имел, они передавали и [99] доверяли земли, подвластные тому касику, его сыновьям или братьям и приказывали, чтобы все подчинились бы им»»
19. Г. 99: «Судья не имел права по своему усмотрению выбирать наказание, которое предусматривал закон, а только применял его со всей строгостью под страхом смерти за нарушение королевского приказа. Они говорили, что если разрешить судье наказывать по своему усмотрению, то был бы нанесен ущерб величию закона, созданного королем в согласии и с понятием столь серьезных и опытных людей, какими являлись [члены] совета, опыта и серьезности которых не хватало отдельным судьям, и что это способствовало бы продажности судей и открывало бы дверь либо путем подкупа, либо путем уговоров для покупки каждому для себя правосудия, в результате чего в государстве появились бы огромнейшие беспорядки, ибо каждый судья присуждал бы то, что ему хотелось, и поэтому не было смысла, чтобы кто-либо становился бы для себя самого законодателем, а не исполнителем того, что приказывал закон, каким бы строгим он ни был.»
20. Г. 100: «У них не существовала апелляция одного суда к другому в любом деле, гражданском или уголовном, ибо, поскольку судья не имел возможности Принимать решение по своему усмотрению, а просто применялся в первом же приговоре закон, который предусматривал то дело [по аналогии], и судебное дело закрывалось, хотя по причине правления тех королей и образа жизни их вассалов лишь немногие гражданские дела содержали то, что следовало рассматривать в судебном порядке.»
21. Г. 100: «В каждом селении имелся судья для возникавших там дел, который был обязан применить закон в течение пяти дней, заслушав обе стороны. Если же возникало какое-нибудь дело большей значимости и жестокости, чем обычное, требовавшее более высокопоставленного судьи, оно поступало в столичное селение той провинции, и там выносился по нему приговор, ибо во главе каждой провинции стоял старший губернатор для любого дела, которое могло в ней возникнуть, чтобы никто из тяжущихся не покидал своего селения или своей провинции, чтобы просить правосудия.»
22. Г. 100-101: «Те князья, желая избавить их от этих неприятностей, запретили, чтобы судьи принимали решение по своему [101] усмотрению, чтобы имелось бы много судебных инстанций (tribunales), чтобы тяжущиеся не покидали свои провинции [в поисках правосудия]. О приговорах, которые выносили по делам обычные судьи, они каждый месяц делали сообщения другим старшим судьям, а те — другим, более старшим, которые находились при королевском дворе; они были разных рангов, соответствовавших характеру и серьезности дел, потому что во всех министерствах (ministerios) государства существовал порядок [прохождение дел] от младших к старшим вплоть до высших [чиновников], каковыми являлись президенты (ргеsidentes) или вице-короли (visorreyes) четырех частей империи. Сообщения направлялись для того, чтобы было видно, имело ли место правильное правосудие, чтобы младшие судьи не проявляли бы небрежности в его осуществлении, и, если они его не осуществляли, их строго наказывали. Это было подобно тайным проверкам на месте (гесidencia), которые осуществлялись каждый месяц. Формой передачи таких сообщений инке и его [людям] из его верховного совета были узлы, завязывавшиеся на шнурах разного цвета, которыми они объяснялись, как на цифрах, ибо узлы такого и такого цвета говорили о преступлениях, которые были наказаны, а определенные ниточки различного цвета, которыми были перехвачены более толстые шнуры, говорили о наказаниях, которые были осуществлены, и о законах, которые были применены.»
23. Г. 101: «Если возникал какой-либо спор между двумя королевствами или провинциями о границах или пастбищах, инка направлял судью из тех, кто был королевской крови, который, получив информацию и осмотрев своими глазами то, что устраивало каждую из сторон, пытался примирить их, и достигнутое примирение становилось приговором от имени инки, который становился нерушимым законом, словно его провозгласил сам король. Когда же судья не мог примирить стороны, он делая сообщение инке о проделанном им с изложением того, что устраивало каждую из сторон и в чем они имели затруднения, на основе чего инка выносил приговор, становившийся законом, а когда его не удовлетворяло сообщение судьи, он приказывал приостановить тяжбу до первого посещения, которое он совершит в тот округ, чтобы, посмотрев своими глазами, он бы сам вынес приговор. Вассалы рассматривали это как величайшую милость и благосклонность инки.»
24. Г. 102: «. Тот же закон и порядок, поднимаясь от ранга к рангу, существовали на войне между командирами (саbo) отделений, младшими лейтенантами (аlferez), капитанами, мастерами боя и генералом; они несли те же службы обвинителя и покровителя своих воинов, и отсюда появилось столь точное передвижение в самый яростный момент войны, равно как спокойствие в мире и среди королевского двора. Они никогда не разрешали грабить селения, которые захватывали, даже если захватывали их силой оружия. Индейцы говорили, что в любом государстве, каким бы огромным не было бы внимание, которое уделялось наказанию за первое же преступление, если в нем не хватало прилежания выкорчевывать дурную траву с появлением ее ростков, оставались безнаказанными [преступления], совершенные повторно, в третий и в бесконечное множество раз; и что правление не являлось хорошим и не было желания пресечь зло, если [власти] ждали появления жалобщиков, чтобы наказать злодеев, ибо многие пострадавшие не хотели жаловаться, чтобы их позор не стал публичным, и они выжидали [случая], чтобы отомстить за себя своими руками, в результате чего в государстве возникали великие скандалы, избежать которых можно было соблюдением правосудия в отношении каждого жителя и наказанием за служебные преступления, не дожидаясь жалующейся стороны.»
25. Г. 103: «Ради другой цели, помимо контрибуций и выделения людей для войны, инка приказывал, чтобы каждый год было известно число вассалов всех возрастов, имевшихся в каждой провинции и в каждом селении, а также чтобы было известно бесплодие или изобилие каждой провинции, и делалось это для того, чтобы можно было знать и предусмотреть, количество продовольствия, которое было необходимо предоставить им в помощь в годы бесплодия и нехваток урожая, а также чтобы знать необходимое количество шерсти и хлопка, чтобы дать им его своевременно для одежды, как мы скажем [об этом] в другом месте. Инка приказывал, чтобы все это было известно и предусмотрено на случай необходимости, чтобы не было задержки в оказании помощи вассалам, когда у них возникнет [такая] необходимость»
26. Г. 105: «Однако можно также утверждать, что неизвестны случаи наказания индейцев за нанесение оскорбления чести или богатству лично какому-нибудь инке, ибо такого не случалось, потому что они считали их богами, как не было также случая наказания какого-нибудь инки за его преступления, что они сопоставляют одно с другим, ибо индейцы не хотят признаться в нанесении оскорбления инкам или в том, что инки совершали тяжелые преступления, [а если] испанцы спрашивают их об этом, они сразу же выражают свое возмущение. И отсюда появилось среди испанских историков высказывание одного из них, что существовал закон, по которому ни один инка не должен был умирать, каким бы не было бы его преступление. Подобный закон для индейцев был бы скандалом, если бы, как говорили [испанцы], он давал им разрешение совершать по своему желанию сколько угодно зла, и что они имели один закон для себя, а другой для остальных. Они прежде низвергли бы его и лишили [права называться человеком] королевской крови и наказали бы его самым строгим и суровым образом, ибо, будучи инкой, он стал аукой, что значит тиран, предатель, неверный.»
27. Г. 105: «Педро де Сиеса де Леон, рассказывая о правосудии инков, глава сорок четвертая, говорит относительно военной службы: «А если в камарке земель совершались какие-либо оскорбления или грабежи, они наказывались с великой строгостью, [и] сеньоры инки проявляли в этом такую справедливость, что готовы были подвергнуть наказанию даже своих собственных сыновей», и т. д. А в главе шестидесятой, рассказывая об этом же правосудии, он говорит: «И, следовательно, если кто-либо из тех, кто шел с ним из одного места в другое [и] дерзал проникнуть на посевы или в дома индейцев, хотя бы убыток, нанесенный им, не был бы большим, он приказывал казнить его», и т. д. Все это говорит тот автор, не делая различия между инками и неинками, потому что их законы были общими для всех.»
28. Г. 123: «[Во время лунного затмения] они приказывали юношам и детям плакать, и громко голосить, и кричать, называя ее Мама Кильа, что означает мать луна, умоляя ее не умирать, чтобы не погибли бы все [люди]. Мужчины и женщины делали то же самое. Поднимался такой шум и такое великое смятение, что невозможно себе представит»
29. Г. 139: «Инка Майта Капак (имя которого нет надобности интерпретировать, поскольку Майта является именем собственным — во всеобщем языке оно ничего не обозначает, — а имя Капак уже было объяснено), исполнив церемонии погребения своего отца и торжества восхождения на престол своего королевства, вновь посетил его как полновластный король, ибо, хотя он при жизни своего отца посетил его два раза, он был тогда ограниченным опекой воспитанником, который не мог выслушивать дела, отвечать на них и оказывать милости без присутствия и одобрения людей своего совета, которым надлежало определять ответ и решения по просьбам, выносить приговоры и обдумывать и предусматривать милости, которые должен был оказывать принц, хотя он и был наследником [престола] , однако он не достиг возраста, чтобы править [самому]; то был закон королевства.»
30. Г.148: «Противники ничего не хотели принимать от них. И одни, и другие упорствовали так в течение пятидесяти дней, во время которых возникало немало случаев, когда инки могли причинить много ущерба своим противникам, однако, следуя своему старому обычаю и особому приказу инки, они не хотели сражаться с ними, лишь сжимая [кольцо] окружения»
31. Г.148-149: «Когда капитаны закончили создание селений и указали принятый способ и порядок в своей вере и правлении, они дознались, что среди тех индейцев имелись некоторые, пользовавшиеся ядом против своих врагов, [и] не столько чтобы убить их, сколько [149] для того, чтобы обезобразить и причинить вред их телу и лицу. Это был слабый яд, от которого умирали лишь слабые комплекцией; те же, кто был здоров, продолжали жить, но с великими страданиями, потому что их рассудок и члены становились непригодными и разум тупел, а лицо и тело обезображивались. Они становились очень страшными, [как] пораженные белой проказой, покрытые белыми и черными пятнами; словом, они были разрушены внутри и снаружи, и все родные (linaje) очень страдали, видя их такими. Те, кто имел эту отраву, радовались их страданиям больше, чем если бы смерть наступила сразу. Капитаны, узнав об этом зле, сообщили о нем инке, который направил им приказ заживо сжигать всех, кого обнаружат применяющим ту жестокость, и сделать так, чтобы от них не осталось бы даже памяти. Этот приказ короля оказался настолько приятен местным жителям той провинции, что они сами провели расследование и исполнили приговор; они заживо сожгли преступников и все то, что находилось в их домах, которые [также] были разрушены и засыпаны битым камнем, как вещи, принадлежавшие проклятым людям; они сожгли их скот и разрушили поместья, даже выкорчевали посаженные ими деревья; они приказали, чтобы никто и никогда не воспользовался бы [всем] этим, чтобы там царило опустошение и никто не смог бы унаследовать зло их прежних владельцев.»
32. Г. 164: «ибо, как уже говорилось,[164] для всех королей — потомков первого инки Манко Капака было законом и его ясным приказом ни в коем случае не проливать кровь, если этого хоть как-то можно было избежать, и чтобы они старались привлекать к себе индейцев лаской, и благодеяниями, и доброй сноровкой, ибо так завоеванные ими вассалы будут любить их по любви, а в противном случае, как покоренные и принуждаемые оружием, они будут ненавидеть их.»
33. Г. 169: «И он особо приказал, чтобы с великим старанием они выследили бы содомитов и на общественной площади сожгли бы живыми тех, кого обнаружат, [и] не только виновных, но и подозреваемых в преступлении, сколь незначительным не было бы [подозрение]; точно так же следовало сжечь их дома, и стереть их с земли, и сжечь деревья из их владений, вырвав их с корнями, чтобы никоим образом не сохранилась бы память о столь мерзком деле, и провозгласить нерушимым законом, чтобы отныне и впредь они остерегались бы совершать подобные преступления под страхом, что за грехопадение одного [жителя] будет опустошено все его селение и сожжены все его жители вообще, как сейчас [сжигались] отдельные [преступники]»
34. Г.170: «В то время как люди готовились [к походу], инка предусмотрел все то, что подходило для правления всем своим королевством. Он назначил своего брата генерала ауки Титу губернатором и наместником. Он приказал, чтобы четыре мастера боя, которые ходили с ним [в поход], остались бы советниками брата. Чтобы взять с собой, он отобрал других четырех мастеров боя и капитанов, которые руководили бы армией — только инков, ибо поскольку они были ими, то [люди] других народов не могли стать капитанами, и даже если солдаты, приходившие из различных провинций, приводили капитанов, избранных из своего собственного народа, то после того, как они вливались в королевское войско, каждому чужеродному капитану придавался начальником инка, приказу и указанию которого в военных делах он подчинялся, выполняя их как его лейтенант: этим путем всей армией командовали [только] инки, но при этом другие не лишались должностей, которые они занимали, ибо если бы у них их отняли, то они сочли бы себя отвергнутыми и лишенными милости»
35. Г. 172: «Он приказал им установить в тех и тех местах пограничные знаки и не нарушать границ. Напоследок он сказал, что так приказывал и указывал его бог Солнце ради их жизни в мире и отдыхе, а инка подтверждал это под страхом строгого наказания того, кто это нарушит, ибо в их разногласиях он был судьей»
36. Г. 184: «По этой причине, как уже говорилось, инки дали приказ, чтобы всегда, когда вот так индейцы переселяются из одной провинции в другую, у них это называлось митмак, районы должны были соответствовать друг другу, чтобы [переселение] происходило в подобную же по климату землю и им не причинялся бы вред от климатических различий при переводе из холодной земли в жаркую землю или наоборот, ибо они потом умирают. И поэтому было запрещено спускать индейцев с гор в льянос, ибо там они действительно через немного дней умирали»
37. Г.199: «О ЗАКОНЕ ПРОТИВ ТЕХ, КТО ИХ ИЗНАСИЛУЕТ. КАК ЖЕНИЛИСЬ ОБЫЧНЫЕ ИНДЕЙЦЫ И КАК ЖЕНИЛИ НАСЛЕДНОГО ПРИНЦА; СПОСОБЫ УНАСЛЕДОВАНИЯ ПОЛОЖЕНИЯ [В ОБЩЕСТВЕ]»
38. Г. 204: «Для монахинь, которые совершали преступление против своей девственности, существовал закон, по которому их закапывали в землю живыми, а соучастника приказывали повесить. А поскольку они считали (и так они утверждали), что убить одного мужчину было малым наказанием за столь тяжелое преступление, каким являлась дерзость изнасилования жены, предназначенной Солнцу, их богу и отцу их королей, закон приказывал убить вместе с преступником его жену, и детей, и слуг, а также их родственников, и всех соседей, и жителей его селения, и весь их скот, чтобы не осталось бы, как говорят, ни сосунка, ни пискуна. Они разрушали селение и засыпали его камнями, и, поскольку это была как бы родина и мать, которые родили и вырастили столь плохого сына, [селение] превращалось в мертвую пустыню, и то место было проклято и отлучено, чтобы никто не коснулся бы его, даже скот, если бы он [появлялся там].
39. Таков был закон, однако он никогда не был приведен в исполнение, потому что не нашелся [человек], который нарушил бы его, ибо, как мы уже говорили в других случаях, индейцы Перу испытывали величайший страх перед своими законами и проявляли к ним полнейшее почтение, особенно к тем, которые касались их религии и их королей. Однако, если находился кто-либо, кто нарушал его, закон применялся по всей своей строгости, без всякого снисхождения, словно речь шла о том, чтобы убить шавку. Ибо инки никогда не создавали [свои] законы, чтобы пугать своих вассалов или чтобы над ними насмехались, а чтобы они приводились бы в исполнение по отношению к тем, кто решился бы их нарушить»
40. Г.205-206: «Для тех, кто совершал преступление против этих домов для жен инки, имелся тот же самый суровый закон, что и против прелюбодеев [по отношению] к избранницам для Солнца, ибо преступление было одним и тем же, однако [и] он никогда не был применен, ибо не было к кому [применить его]. В подтверждение того, что мы говорим о строгом законе против тех, кто посмел бы [склонить к сожительству] жен Солнца или инки, интендант Агустин де Сарате, рассказывая о причинах жестокой смерти Ата-вальпы, — книга вторая, глава седьмая, — говорит следующие слова, которые мы дословно приводим [и] которые касаются нашего предмета: «А поскольку результаты следствия, которое проводилось, были [взяты] со слов самого Филипильо, он интерпретировал их, как хотел, согласно своему намерению; причину, которая толкнула его, никогда не могли выяснить как следует, однако она была одной из двух: или этот индеец имел любовные [отношения] с одной из жен Атабалибы и хотел с его смертью спокойно (seguramente) насладиться ими, что уже было сообщено Атабалибе, и он жаловался на это губернатору, говоря, что он больше страдает от того оскорбления, чем от своего плена или стольких бедствий, свалившихся на него, хотя бы за ними наступила бы его смерть, ибо столь низкий индеец так мало посчитался с ним и нанес ему столь великую обиду, зная закон, который существовал на той земле для подобных преступлений, потому что того, кто был виновен в его [нарушении] или только попытался бы его [нарушить], сжигали живьем вместе с самой женщиной, если она была виновна, и убивали его родителей, и детей, и братьев, и всех других близких родственников, и даже лам [206] такого прелюбодея, и, помимо этого, опустошали землю, уроженцем которой он был, засевая ее солью, и срубали деревья, и сносили дома всего селения, и совершались другие очень суровые наказания в память о преступлении»»
41. Г.209: «Не следует забывать о повсеместном (en comun) целомудрии вдов, которые соблюдали затворничество весь первый год своего вдовства, и очень немногие из них, у которых не было детей, снова выходили замуж, а те, у которых были дети, никогда больше не выходили замуж, и они жили в воздержании. В силу этого им очень благоприятствовали законы и порядки инков; например, они приказывали, чтобы земли вдов обрабатывались бы прежде, чем [земли] кураков или инки; кроме того, [имелись] многие другие подобные привилегии, которыми они пользовались. Правда также то, что индейцы считали бедой жениться на вдове, особенно если он сам не был вдовцом, потому что они говорили, что, женясь на вдове, мужчина утрачивал многие из своих качеств, что [именно], я не знаю. Сказанное является наиболее значительным из того, что можно сказать о девственницах и целомудренных [женщинах], и о вдовах»
42. Г. 209-210: «Будет правильно, если мы коснемся того, как женились во всех королевствах и провинциях, подвластных инке. Необходимо знать, что каждый год или через два года в такое-то время инка приказывал собрать всех юношей и девушек брачного возраста, которые имелись в городе Коско [и принадлежали] к его роду. Девушки должны были быть от восемнадцати до двадцати лет, а юноши двадцати четырех и более, и им не разрешалось жениться раньше, потому что они говорили, что для этого необходимо иметь [подходящий] возраст и здравый смысл, чтобы [210] управлять домом и хозяйством, ибо, при женитьбе в более раннем возрасте, все это превратилось бы в ребячество»
43. Г.210-211: «У инков не было другой формы бракосочетания, кроме той, которая была указана, и в соответствии с ней по всем королевствам распространялся его приказ, чтобы каждый губернатор [инка] в своем округе вместе с куракой провинции бракосочетал бы юношей и девушек, которые были намерены жениться, и кураки должны были присутствовать при бракосочетаниях или осуществлять их сами, как хозяева и отцы родины; ибо никогда и ни в чем инка не ущемлял права курак, а инка-губернатор присутствовал на бракосочетаниях, которые осуществлял курака, не для того, чтобы что-то узурпировать или привнести в них что-либо [свое], а для того, чтобы от имени короля утвердить то, что совершил курака со своими вассалами. При бракосочетаниях простых людей советы каждого селения были обязаны построить дома для своих молодоженов, а приданым их обеспечивала родня. Им не был дозволен брак между одной и другой провинциями, [211] ни одного селения с другим; все они [женились] в своих селениях и внутри своей родни (как племена израильтян), чтобы не смешивать род и не перемешать бы народы одни с другими. Исключение составляли [только] сестры, а все [жители] одного селения и даже одной провинции считались родственниками (наподобие пчел из одного улья), поскольку они принадлежали к одному народу (nacion) и [говорили на] одном языке. Им было также запрещено переходить жить из одной провинции в другую, или из одного селения в другое, или из одного [городского] квартала в другой, дабы декурии, которые составлялись из жителей каждого селения и квартала, не перепутались бы, а также потому, что дома строились советами, и они не должны были строить их более одного раза, и делалось это в том же квартале или по соседству (colacion) со своими родственниками»
44. Г. 211-212: «Поскольку мы уже сказали о том, как женились простые индейцы, будет правильно рассказать, как, в частности, бракосочетался наследный принц королевства. Для этого следует знать, что короли инки, начиная от первого из них, считали своим законом и обычаем, строго соблюдавшимся, что наследник королевства должен был жениться на своей старшей сестре, законнорожденной по отцу и матери, и именно она является его законной женой; они называют ее койа, что означает то же, что королева или императрица. Перворожденный [сын] этих двух брата в сестры являлся законным наследником королевства. Они соблюдали этот закон и обычай, начиная от первого инки Манко Капака и его жены Мама Окльо Вако, которые, как только пришли к ним, сразу заявили, что они были братом и сестрой, детьми Солнца и Луны, и именно в это поверили индейцы — их вассалы и невассалы. Они брали другой древний пример, дабы возвеличить этот второй, и заключался он в том, что в своем язычестве, как мы говорили, они считали Луну сестрой и женой Солнца, происхождением от которых чванились инки. Отсюда родилось, что ради подражания во всем Солнцу и первым инкам, его детям, они установили закон, по которому перворожденный [сын] инки в подражание этим двум примерам женился на своей собственной сестре по отцу и по матери. Если [у него] не было законнорожденной сестры, он женился на своей ближайшей родственнице королевского дерева — на двоюродной сестре, или племяннице, или тетке, — которая при отсутствии мужчин [в роду], согласно законам Испании, должна была бы унаследовать королевство. [212] Если у принца не было сыновей от первой сестры, он женился на второй и на третьей, пока у него не родился бы сын, и эту строгость закона и обычая они обосновали уже указанными нами примерами. Они говорили, что раз Солнце женилось на своей сестре и совершило то бракосочетание своих первых сына и дочери, было справедливо соблюдать этот же самый порядок для первенцев короля. Они поступали так и ради сохранения чистоты крови Солнца, ибо говорили, что было недозвoлено смешивать ее с человеческой кровью: они называли человеческой кровью ту, что не была [кровью] инков. Они также говорили, что принцы женились на своих сестрах, чтобы королевство принадлежало бы им как по [линии] отца, так и матери; ибо если бы было иначе, утверждали они, то в унаследовании [престола] принц не имел бы на него права по своей материнской линии. Такая вот строгость имелась у них в деле наследования и в праве унаследовать королевство»
45. Г. 212-214: «РАЗЛИЧНЫЕ СПОСОБЫ НАСЛЕДОВАНИЯ ОБЩЕСТВЕННОГО ПОЛОЖЕНИЯ По закону при отсутствии сыновей от законной жены [престол] мог наследовать старший из чистокровных [инков], как Манко Инка стал наследником Васкара, о чем мы расскажем в должном месте, и в cледующей [213] последовательности; если отсутствовал старший, шли все остальные [сыновья]; наследование же [престола] бастардом никоим образом не допускалось. А если не было законнорожденного по крови сына, наследство переходило к самому близкому чистокровному родственнику-мужчине. Из-за этого закона Ата-вальпа уничтожил всю королевскую кровь, мужчин и женщин, как мы расскажем в должном месте, ибо он был бастардом и боялся, что у него отнимут узурпированное им королевство и отдадут его какому-либо законнорожденному [инке]. Все [мужчины] королевской крови женились на своих родственницах до четвертого колена, чтобы иметь как можно больше чистых по крови детей. Исключение составляла [лишь] сестра, женитьба на которой разрешалась только королю. Королевство всегда наследовал старший сын, и этот порядок никогда не нарушался при [всех] двенадцати королях, которые царствовали до испанцев. У господ вассалов кураков имелись различные обычаи наследования общественного положения. В одних провинциях наследником был перворожденный сын [и] сыновья во всем наследовали отцам. В других наследником становился тот сын, которого больше всего любили вассалы за его достоинства и приветливость, что было больше похоже на выборы, нежели на право наследства. Этот закон был как бы тормозом для сыновей кураки, чтобы они не становились бы злыми тиранами, а все стремились быть достойными унаследовать его положение и владения (senorio) благодаря своей доброте и мужеству, которые заставили бы вассалов просить его господином, ибо он был добродетелен. В других провинциях все сыновья по старшинству становились наследниками: когда умирал отец, ему наследовал старший сын, а затем второй и третий и т. д., а когда умирали все братья, наследство переходило к сыновьям старшего из них, и потом к [сыновьям] второго и третьего и т. д., и так они пребывали в томительном ожидании. Узнав от некоторых кураков эту форму наследования, один из испанских историков впал в ошибку, заявив, что общим для Перу обычаем не только у касиков, но также и у королей было наследование [престола] братом [умершего] короля, а затем уже их сыновьями, согласно старшинству; этого не было у королей инков, а было лишь у некоторых кураков, как мы рассказали. Три разных обычая или закона о передаче по наследству занимаемого положения, которые имелись у господ вассалов в различных провинциях, не были установлены инками, потому что их законы и приказы были едиными и общими для всех их королевств. Кураки имели их и им следовали до империи инков, и, хотя потом они их завоевали, они не отняли у них их положение [правителей] и также не запретили обычаи, существовавшие в их древности, поскольку они не противоречили тому, что [инки] приказывали соблюдать. Они скорее утвердили многие из тех [обычаев], которые показались им полезными, в частности обычай [214] унаследования положения [отца] наиболее способным и всеми уважаемым сыном, что сочли весьма благоразумным, и так они утвердили и приказали исполнять его там, где он существовал и где захотели бы его исполнять. И был среди [инков] один король, который захотел воспользоваться этим законом кураков против жестокости и злобного поведения принца, своего первородного сына, как мы расскажем об этом в должном месте. В одном селении, находящемся в сорока лигах на восток от Коско, которое я видел, — оно принадлежит народу кечва [и] называется Суткунка, — случилось то, что последует далее [и] что касается различия в наследовании в той земле. Кураку селения звали дон Гарсиа. Видя, что смерть близка, он позвал четырех сыновей, которых имел, и знатных людей селения и сказал им в виде завещания, чтобы они чтили закон Иисуса Христа, который снова (nuevamente) получили, и вечно благодарили бога за то, что он им его направил, и хорошо служили и уважали бы испанцев, ибо они принесли его им, и особо, с большой любовью служили бы своему хозяину, ибо ему выпала судьба быть их господином. И под конец он сказал им: «Вы хорошо знаете, что, по обычаю нашей земли, мое положение наследует самый способный и всеми уважаемый из моих сыновей; я вам поручаю выбрать того, кто таким является, а если среди них нет такого, я приказываю вам лишить их наследства и избрать одного из вас, чтобы он следил за вашей честью, здоровьем и благополучием, потому что я больше желаю блага для всех вас, нежели личного [блага] моим сыновьям». Все это рассказывал священник, наставлявший индейцев на праведную веру, как о подвиге и замечательном завещании своего прихожанина»
46. Г. 225: «Узнав об [225] этом, инка имел с ними разговор, призывая их поклоняться Солнцу и оставить ту жестокость, [царившую] среди них; и, чтобы они не совершали бы ее в дальнейшем, он дал им закон, произнеся его собственными устами, чтобы тот имел бы большую силу, и сказал он им, что за одного принесенного в жертву ребенка он ножом перережет им всем глотки, а их земли заселит другими народами, которые любят, а не убивают своих детей. Все это те провинции восприняли крайне болезненно, ибо на них своим уговором действовали дьяволы, их боги, поскольку то жертвоприношение было для них самым приятным»
47. Г. 231-232: «установил много законов, среди которых главными были те, что следуют дальше. Было полезно, чтобы дети простых людей (gente comun) не обучались бы наукам, которые должны были принадлежать исключительно знатным (nobles), дабы они не возгордились бы и не позорили бы (amenguassen) государство. Чтобы их обучили бы ремеслу и службе их отцов, чего им было достаточно. Вора и убийцу, прелюбодея и поджигателя [следует] вешать без всякого снисхождения. Что сыновья должны служить своим отцам до достижения двадцати пяти лет, а после этого и дальше они должны были заниматься службой государству. [Валера] говорит, что [Инка Рока] был первым, кто создал школы в королевском городе Коско, чтобы амауты обучали достигнутым ими наукам принцев инки и других [юношей] королевской крови и знати его империи, [но] не с помощью письма (letras), которого у них не было, а путем практики и ежедневных повторений (uso cotidiano) и путем опыта, добиваясь, чтобы они знали ритуалы, заветы и церемонии своей ложной религии, чтобы они понимали смысл и обоснование своих законов и прав и знали бы их количество и подлинное толкование; чтобы они овладевали бы даром [232] умения управлять и были бы более учтивыми и освоили бы самое высокое мастерство в военном искусстве; чтобы они познакомились с [понятием] времени и года и умели бы узнавать по узлам [кипу] истории и как их толковать; чтобы они умели говорить красиво и элегантно и умели бы воспитывать своих сыновей, управлять своими домами. Их обучали поэзии, музыке, философии и астрологии, во всем этом [тому] немногому, чего достигла каждая наука. Учителей они называли амаутами, что значит философ и ученый; они пользовались исключительным почтением, Отец Блас Валера говорит, что все эти дела (cosas) учредил законом этот князь Инка Рока, а что затем им способствовал, их провозгласил (declaro) и чрезвычайно расширил Инка Пача-кутек, его правнук, и что он дополнительно ввел многие другие законы. Он также говорит, что этот король Инка Рока, исходя из грандиозности неба, из его сияния и красоты, много раз повторял, что следует сделать вывод: Пача-камак (который был богом) был могущественнейшим королем неба, поскольку он имел такую и столь прекрасную обитель (morada). Он также говорил: «Если бы я должен был поклоняться чему-либо здесь, внизу, я, конечно же, поклонялся бы ученому и благоразумному человеку, ибо он обладает превосходством над всем тем, что имеется на земле. Однако тот, кто родится младенцем, и растет, и в конце концов умирает, тот, кто вчера имел начало, а сегодня конец, тот, кто не может освободить себя от смерти, ни вызволить (cobrar) жизнь, которую у него отбирает смерть, тому не должно поклоняться». Здесь кончаются слова отца Блас Валера»
48. Г. 236: «Так с этим принцем случилось, что, какое бы лекарство ему ни давали против его дурных наклонностей, все они вновь оборачивались все той же отравой. Видя это, его отец инка решил лишить его всякой милости и удалить от себя с намерением, что если он не воспользуется [этой] немилостью, как средством, чтобы изменить [свой характер], то он лишит его наследства и изберет наследником другого из своих сыновей, который обладал бы теми же качествами, [которыми обладали] старшие поколения. Он думал поступить так, подражая обычаю некоторых провинций своей империи, где наследство получали наиболее достойные сыновья. Он хотел использовать тот закон в отношении своего сына, [хотя] среди королей инков он не имел силы.»
49. Г. 237-238: «. Инка с великим гневом заявил, чтобы он немедленно же [238] отправлялся туда, где он приказал ему находиться, если он не хочет, чтобы его казнили за неподчинение королевскому приказу, ибо [принц] знал, что никому не было дозволено нарушать его, каким бы незначительным не было бы то, что приказывалось. Принц ответил, сказав, что он пришел туда не для того, чтобы нарушить его приказание, а для того, чтобы исполнить волю другого, столь же великого, как и он, инки.»
50. Г. 244: «О ЗАКОНАХ И УКАЗАХ В ПОЛЬЗУ ПОДДАННЫХ И ДРУГИХ ВЫДАЮЩИХСЯ ВЕЩАХ.»
51. Г.275: «По приказанию инки каждый остров числился (senalada) за той или другой провинцией, а если остров был большим, то его отдавали двум или трем провинциям. Они ставили на них межевые знаки, чтобы [люди] одной провинции не ходили бы на участок (distrito) другой; и они делили их в свою очередь, отдавая каждому селению свою часть и каждому жителю его [участок], определяя количество навоза, в котором он мог нуждаться, и под страхом смерти житель одного селения не мог брать навоз с чужого участка, ибо это считалось грабежом, [и даже] со своего собственного участка он не мог брать больше того, что было определено ему в соответствии с его землями, ибо этого ему хватало, а за излишество (demasia) наказывали как за неуважение к властям. Сейчас, в эти времена, [это богатство] расходуется по-другому»
52. Г. стр. 280 «Иными словами, они платили свои подати, не выходя из своих домов, ибо было всеобщим законом для всей империи, что ни один индеец не должен был покидать пределы своей земли в поисках того, что он должен был дать [в качестве] подати, ибо инки говорили, что было несправедливо просить у вассалов то, что они не получали от [своего] урожая и что это означало бы открыть им двери, чтобы они под предлогом [поиска] податей стали бы бродить из одной земли в другую, превратившись в бездельников. Таким образом, имелись четыре вещи, которые они были обязаны отдавать инке; ими являлись продукты питания с собственных земель короля, одежда из шерсти от его королевского скота, оружие и обувь, [изготовленные] из того, что имелось в данной провинции. Эти вещи они распределяли в соответствии со строгим порядком: провинции, которые по распределению облагались налогом (cargar) в виде одежды, поскольку они были хорошо приспособлены для ее изготовления, освобождались от [поставок] оружия и обуви, и точно так же та из них, которая давала одну вещь, освобождалась от другой; и во всех делах по контрибуциям имелось обычное уважение, [и] поэтому никому не наносился убыток как вообще, так и в частности.»
53. Г. 284: «Они не разрешали солдатам квартироваться в селениях за счет вассалов. Инки говорили, что каждое селение уже выплатило свою долю податей [и] что было бы несправедливо еще притеснять его и отсюда родился закон, приговаривавший к смертной казни любого солдата, который взял бы любую вещь у вассалов, какой бы незначительной она не была бы.»
54. Г. 287: «Немного ниже он говорит: «Было ненарушимым законом для каждого [индейца] не изменять одежду и обычаи своей провинции, хотя бы он и переехал в другую [провинцию]; : инка считал это крайне важным для хорошего правления, и так оно остается сегодня, хотя уже нет той заботы, как было прежде». Досюда [слова] отца учителя Акосты. Индейцев очень удивляло, что испанцы каждый год меняли свою одежду, и они приписывали это [их] тщеславию, самомнению и порочности»
55. Г. 287: «В своем государстве инки также не забывали о путниках, ибо по их приказу построили на всех королевских и обычных дорогах гостиные дома, которые назывались корпа-васи, где [путникам] давали из королевских хранилищ, которые имелись во всех селениях, еду и все необходимое в дорогу; а если они заболевали, их лечили с великой заботой и уходом, [и] таким образом они не выставляли их из дома, а скорее те получали больше того, что они могли в них иметь.»
56. Г. 288: «Караваны вьючных животных для перевозки продовольствия в любые части [страны] составлялись из [лам], скота, который испанцы называли карнеро [баран]; и хотя среди индейцев было обычным делом переносить грузы на себе, инка не разрешал это у себя на службе, если в том не было необходимости. Он приказывал освобождать их от всех работ, в которых можно было не использовать [человеческий труд], ибо, говорил он, он хотел сохранять его, чтобы использовать на других работах, на которых его нельзя было заменить и употребить его с большей пользой, как-то: на строительстве крепостей и королевских домов, мостов и дорог, платформ [под посевы] и орошения и на других работах ради блага всех, на которых индейцы были постоянно заняты»
57. Г. 288: «Удивительные птицы, и дикие звери, и большие и маленькие змеи вместе с другими разными плохими и хорошими пресмыкающимися, которых [инке] подносили кураки, водились в некоторых провинциях, которые сегодня сохраняют их имена; их также содержали на королевском дворе как ради его величия, так и для того, чтобы показать вассалам, которые их доставили [туда], что инка приказал сохранять и содержать их на своем королевском дворе и что ему была приятна служба, которую они несли, что вызывало у индейцев огромное удовлетворение»
58. Г. 289: «ЗАКОНЫ И ПРИКАЗАНИЯ ИНКОВ РАДИ БЛАГА ВАССАЛОВ» стр. 290: «У них был муниципальный закон, который говорил об особых отличиях, которыми пользовался каждый народ или селение в пределах своей юрисдикции.»,
59. Г. стр. 290 «И аграрный закон о разделении и измерении земель, который распределял их среди жителей каждого селения; он выполнялся с величайшим усердием и точностью, ибо землемеры (medidores) замеряли землю своими шнурами по фанегам, которые назывались тупу, и распределяли их среди жителей, указывая каждому его участок (parte). Они называли общим законом тот, который приказывал, чтобы индейцы приходили сообща (исключая стариков, детей и больных) строить и делать то, что касалось государства, как-то: возводить храмы и дома королей или господ, и обрабатывать их земли, строить мосты, чинить дороги и [делать] другие подобные вещи.»
60. Г. 290: «Они называли законом братства тот, который приказывал, чтобы все жители каждого селения помогали бы друг другу обрабатывать, и засеивать [земли], и собирать урожай, и строить их дома, и [делать] другие вещи, подобного же духа (suerte), что не требовало никакой оплаты.»
61. Г. 290: «Закон, который они называли мита-чанакуй, что означает заменять друг друга по очереди или по [принципу] родства, приказывал, чтобы на всех работах и в трудовом производстве, которые производились и заканчивались общим трудом, действовал бы тот же порядок, объем и распределение, как это имело место с [пахотными] землями, чтобы каждая провинция, каждое селение, каждый род, каждый человек трудился бы столько, сколько ему было положено, и не больше, и периодически они сменялись на той работе, чтобы [чередовались] работа и отдых.»
62. Г. 290-291: «Был у них закон о простых расходах (gasto ordinario), запрещавший роскошь в простых одеяниях и [владение] [291] драгоценными вещами, как-то: золотом, и серебром, и изящными камнями, и абсолютно не допускавший излишества на банкетах и обедах; и он приказывал, чтобы два или три раза в месяц жители каждого селения обедали бы все вместе перед своими кураками и упражнялись бы в военных или народных играх, чтобы их души умиротворялись и хранили бы вечный мир и чтобы скотоводы и другие полевые рабочие воодушевлялись и веселились бы.»
63. Г. 291: «Закон в пользу тех, кого называли бедняками, приказывал, чтобы слепых, немых и хромых, паралитиков, дряхлых стариков и старух, больных долгой болезнью и других немощных, которые не могли обрабатывать свои земли, одеваться и кормиться своими руками и трудом, [чтобы всех] их кормили бы из общественных хранилищ.»
64. Г. 291: «Так же имелся у них закон, который приказывал из тех же общественных хранилищ обеспечивать необходимым гостей, которых они принимали, чужестранцев, и пилигримов, и путников, для которых у них были общественные дома, которые назывались корпа-васи, что означает гостевой дом, где им с удовольствием и в избытке давали все необходимое. Помимо этого, тот же закон приказывал два или три раза в месяц приглашать нуждающихся, которых мы перечислили выше, принять участие в общественных обедах, чтобы в общем ликовании они бы утратили часть своей нищеты.»
65. Г. 291: «Другой закон они называли домашним (casera). Он содержал две вещи: первая, чтобы никто не пребывал в праздности, в связи с чем, как мы говорили раньше, даже дети пяти лет были заняты [правда] очень легкими работами, соответствовавшими их возрасту; слепых, хромых и немых, если они ничем другим не болели, также заставляли трудиться на разных работах; остальные люди, пока они были здоровы, занимались каждый своей работой и ради своего блага, и среди них считалось великим позором и бесчестием, когда кого-нибудь публично наказывали за безделие. Помимо этого, тот же закон приказывал, чтобы индейцы обедали бы и ужинали при открытых дверях, чтобы судейские исполнители могли бы с полной свободой посещать их дома. Ибо у них имелись определенные судьи, которые были обязаны посещать храмы, общественные места, и здания, и частные дома: они назывались лъакта-камайу. Они сами или их исполнители часто посещали дома, чтобы узнать, внимательно ли и заботливо относится к своим домашним и семейным делам как мужчина, так и женщина и послушны ли, усердны и заняты ли работой дети. Они судили и делали вывод (coligian y sacavan) об их прилежности по отделке, украшениям, чистоте и хорошей опрятности их дома, по их драгоценностям, одеждам [и] даже посуде и всяким другим домашним вещам. И тех, чье усердие они обнаруживали, они награждали публичными восхвалениями, а тех, кого изобличали в неряшливости, наказывали [ударами] плетьми по рукам и ногам или применяли другие кары, которые предписывал закон.»
66. Г.293: «И чтобы уничтожить всякие причины для появления жалоб, а из жалоб возникают бунты, он подтверждал (чтобы они пользовались большим уважением и почитанием) и заново обнародовал все древние законы, права и статуты, ни в чем не изменяя их, если они не противоречили языческой вере и Законам его империи.»
67. Г. 293: «Ибо, как уже говорилось, изымая некоторые вещи, что было необходимо для безопасности всей империи, они оставляли в неприкосновенности все остальное в законах и правах вассалов. Имущество и родственные взаимоотношения (patrimonio), как общие, так и частные, по приказу инков сохранялись в полном виде и свободными и не ущемлялись ни в чем. Они никогда не разрешали своим солдатам воровать и грабить в провинциях и королевствах, которые были покорены оружием и сдались; а покоренных жителей этих [провинций] они в короткое время подключали к мирному правлению и к службам войны, словно одни из них были уже многие годы старыми солдатами инки, а другие — [его] вернейшими слугами»
68. Г.296-297: «Господ вассалов, как-то: герцогов, графов и маркизов, они называли кураками, которые как подлинные господа и уроженцы [провинции] руководили ею в делах мира и войны: они обладали правом устанавливать частные законы и распределять подати и обеспечивать [необходимым] свою семью и всех своих вассалов в нужное время в соответствии с приказаниями и статутами инки. Старшие и младшие капитаны, хотя и не располагали властью для издания законов и определения прав [вассалов], также получали свою службу по наследству, и во время мира они никогда не платили подать — они скорее были освобождены от дани, а в случае нужды их обеспечивали из королевских, а не из общественных хранилищ. Остальные [военные], стоящие ниже капитанов, каковыми являлись ефрейторы звеньев по десять и по пятьдесят [воинов]., не были освобождены от податей, поскольку не обладали чистой родословной (claro linaje). Генералы и мастера боя имели право выбирать ефрейторов звена, однако однажды избранного [ефрейтором] они не могли лишить его службы: [назначение] считалось пожизненным (perpetuo). Повинность, которую они отбывали, состояла в их службе декурионами; им вменялось в обязанность наблюдение и посещение полей и земельных наделов (heredades), королевских домов, а [также надзор за] одеждой и питанием простых людей. Других губернаторов и министров назначал инка, — младшие находились в подчинении у старших, — они ведали всеми делами правления и податями империи, чтобы по своему усмотрению и разумению держать их под наблюдением (manifiesto), дабы никто не был бы обманут. У них были старшие и младшие пастухи, которым передавался весь королевский и общественный скот, и они охраняли его с большим старанием и преданностью, так что не было случая недостачи [хотя бы] одной ламы, ибо они заботились, чтобы отогнать [297] [от стада] диких зверей, а воров у них не было, потому что их [вовсе] не было, и, таким образом, все они спали спокойно. Были старшие и младшие сторожа и надзиратели за полями и земельными наделами. Были управляющие, и администраторы, и судьи, [и] ревизоры. Служба их всех заключалась в том, чтобы в их селении, как в целом, так и у отдельных жителей, не было бы нехватки любой из необходимых вещей, а [если] такая нужда имелась (о какой бы вещи речь ни шла), они сразу же сообщали об этом губернаторам, и куракам, и самому королю, чтобы обеспечить необходимым, что они выполняли великолепно, в первую очередь [сам] инка, который особенно в этом никак не хотел, чтобы его считали королем, а скорее отцом семейства и усердным покровителем. На судьях и ревизорах лежала забота о том, чтобы всё мужчины были бы заняты своими службами и никоим образом не бездельничали бы; чтобы женщины заботились о порядке в своих домах, в своих хранилищах, в одежде и питании, в воспитании своих детей, и, наконец, они пряли и ткали для [нужд] своего дома; чтобы девушки были бы всегда послушны своим матерям, своим хозяйкам; чтобы они всегда были бы заняты домашними и женскими делами; чтобы старики и старухи, и немощные для тяжелых работ [люди] были бы заняты каким-либо полезным для них делом, хотя бы сбором хвороста и сена и вылавливанием вшей, и чтобы они относили бы вшей своим декурионам или ефрейторам звеньев. Специальным занятием слепых была очистка хлопка от семян и зернышек, которые в нем имеются, и выборка зерен кукурузы из початков, в которых они растут.»
69. Г. 298: «Завоевав провинцию, и приказав составить перепись ее жителей, и назначив им губернаторов и учителей своего идолопоклонства, инка стремился навести и установить порядок в делах того района, для чего он приказывал, чтобы были занесены и поставлены в их узлах и отчетах равнины, высокие и низкие горы, обрабатываемые земли, земельные наделы, шахты [по добыче] металлов, соляные копи, родники, озера и реки, хлопковые поля и дикие фруктовые деревья, мелкий и крупный скот, [дающий] шерсть и без нее. Он приказывал, чтобы все эти и многие другие вещи — каждая отдельно — были бы сосчитаны, и измерены, и зафиксированы в памяти вначале по всей провинции, затем по каждому селению и, наконец, по каждому ее жителю; [чтобы] измерили бы ширину и длину обрабатываемых и полезных земель и [размеры] полей и, изучив все это до частностей, ему должны были дать очень ясное сообщение обо всем этом; все это он приказывал не для того, чтобы использовать для себя или [включить] в свое богатство что-либо из тех вещей, о которых он просил так часто и столь полные сведения и соображения по их поводу, а для того, чтобы, хорошо зная плодородие и изобилие или бесплодие и бедность того района и его селений, можно было бы предусмотреть, чем нужно было поспособствовать и что могли сделать сами местные жители, чтобы своевременно предоставить помощь питанием, или одеждой, или любой другой вещью, в которой возникает необходимость во время голода, или чумы, или воины; наконец, он приказывал, чтобы индейцы ясно и определенно знали о всех тех вещах, которые они должны были делать [в порядке] службы инке, или куракам, или государству. Таким образом, ни вассалы не могли уменьшить что-либо из того, что они были обязаны делать, ни кураки [и] королевские министры [299] не могли причинять им [лишние] беспокойства и наносить ущерб. Помимо этого, он приказывал, чтобы в соответствии с размером и подсчетами, которым подвергалась провинция, были бы установлены ее границы и межевые знаки, чтобы отделить ее от соседних [провинций]. И, чтобы в грядущие времена не возникали бы какие-либо недоразумения, они давали собственные и новые имена горам и холмам, полям, лугам и родникам и всяким другим местам — каждому свое собственное [название], а если они уже имели имена, их подтверждали, прибавляя [к названию] что-либо новое, позволяющее отличать его от [названия] других районов; все это заслуживает самого серьезного внимания для того, чтобы в дальнейшем можно было бы понять, на основе чего родились почитание и уважение, которые еще сегодня индейцы испытывают к тем схожим [по названию] местам, как мы расскажем об этом дальше. После этого они распределяли земли — каждому селению провинции то, что ему принадлежало, чтобы они рассматривали их как свою частную территорию; и было запрещено, чтобы эти поля и общие земли (sitios), обозначенные и измеренные внутри пределов каждого селения, были бы каким-то образом перепутаны; все пастбища и горы, как и другие места, были общими только для жителей [данной] провинции или для обитателей такого-то селения. Старые или вновь обнаруженные шахты [по добыче] золота и серебра жаловали куракам, и их родным, и вассалам, чтобы они добывали из них то, что им хотелось, но не в качестве богатств (их скорее презирали), а для украшения одежды и нарядов, которые использовались на их главных праздниках, а также для некоторых сосудов, из которых пили касики, однако это последнее носило ограниченный характер; обеспечив [себя] в этом, они не беспокоились больше о шахтах; похоже даже, что они забывали о них и позволяли им разрушиться, и по этой причине у них было так мало шахтеров, которые добывали и выплавляли металлы, хотя на других службах и искусных делах (artes) [трудилось] бесчисленное множество ремесленников. Шахтеры и плавильщики металлов и прочие мастера, занимавшиеся той службой, платили подать только своим трудом и работой. Орудия труда, и инструменты, и еду, и одежду, и любую другую вещь, в которой они могли нуждаться, им широко предоставляли из имущества короля или господина вассалов, если они находились на его службе. Они должны были трудиться два месяца и не более, и этим они выплачивали свою подать; остальное время года они занимались тем, что им было полезнее. Не все индейцы провинции занимались этой работой, а только те из них, для которых она была их собственной профессией и искусством которой они владели; [их] называли металлистами (metalero). Медью, которую они называют анта, они пользовались вместо железа, делая из нее наконечники для оружия, ножи для резания и немногочисленные инструменты для столярного дела, большие булавки, которыми женщины пользовались для скрепления одежды, зеркала, в которые смотрелись, [300] мотыжки, которыми обрабатывали свои посевы, и молотки для чеканщиков; по всем этим причинам они высоко ценили этот металл, ибо для всех [ремесел] он был полезнее, чем серебро и золото, и поэтому они добывали его больше, чем эти другие [металлы]»
70. Г. 300: «Соль, которую они добывали из источников соленой [воды], так же как и из морской воды, рыба из рек, ручьев и озер, плоды от дикорастущих деревьев, хлопок и пенька по приказу инки считались общим [имуществом] всех жителей провинции, в которой они имелись [или водились], и никто не мог использовать их лично для себя, ибо ими [пользовались] все вместе, беря то, в чем была необходимость, но не более того. [Инка] разрешал каждому [индейцу] выращивать на своей земле фруктовые деревья, которыми он мог бы пользоваться и наслаждаться по своему желанию»
71. Г. 300: «Хлебные земли (tierras de pan) и те, что предназначались не для хлеба, а для других плодов и овощей, которые возделывали индейцы, инка делил на три части: первая [принадлежала] Солнцу и его храмам, жрецам и министрам; вторая — королевской семье, плодами которой обеспечивались королевские губернаторы и министры, пребывавшие вне своих родных земель, где также выделялась их часть из общих хранилищ; другая, третья часть, [принадлежала] жителям провинции и обитателям каждого селения. Каждому жителю выделялась его часть [земли], которой хватало на содержание его дома. Это распределение земель инка осуществлял во всех провинциях своей империи, чтобы никогда у индейцев не просили бы какие-либо подати из их добра и имущества, не заставляли бы их отдавать что-либо кому бы то ни было — ни своим касикам, ни [в пользу] общих хранилищ своих селений, ни губернаторам короля, ни самому королю, ни храмам, ни жрецам, ни даже для жертвоприношений Солнцу; никто не имел права принуждать их, чтобы они это оплачивали, ибо каждая вещь уже была распределена. Излишки плодов от части, принадлежавшей королю, использовались для общих хранилищ каждого селения. Те излишки, которые давали земли Солнца, также шли на бедняков, непригодных к чему-либо, — хромых и безруких, слепых и паралитиков и других подобных. И делалось это после того, как весьма щедро выполнялись [поставки] для жертвоприношений, которых было много, и на содержание жрецов и министров бесчисленных храмов»
72. Г.300: «В ВИДЕ ЧЕГО ВЫПЛАЧИВАЛАСЬ ПОДАТЬ, ЕЕ РАЗМЕРЫ И ЗАКОНЫ О НЕЙ»
73. Г.301-303: «Существовали следующие права и законы в пользу налогоплательщиков, которые охранялись с (такой) строгостью, что ни судьи, ни губернаторы, ни генерал-капитаны, ни сам инка не могли изменить их во вред вассалам. Первый и главный [закон] запрещал когда-либо и под каким бы то ни было предлогом взимать подать с тех, кто был от нее освобожден. Освобождались же все лица королевской крови, все генерал-капитаны и младшие капитаны вплоть до центурионов, и их детей, и внуков, все кураки и их родня, королевские министры на менее [важной] службе (если они происходили из простонародья) не платили подать в период несения службы; [не платили подать] солдаты, находившиеся на войне и участвовавшие в завоеваниях, молодые люди до двадцати пяти лет, потому что до этого возраста они обязаны были служить своим родителям. Старики от пятидесяти и выше лет были освобождены от подати, и все женщины — как девушки, одинокие и вдовы, так и замужние; и больные, пока они не восстанавливали здоровье; и все немощные, как-то: слепые, хромые и безрукие и другие с парализованными конечностями, хотя немые и глухие были заняты на работах, не требовавших [наличия] слуха или [умения] говорить. Второй закон заключался в том, что все остальные индейцы, помимо названных, были данниками, которые были обязаны платить подать, если они не являлись [в данный момент] жрецами или министрами храмов Солнца или избранных девственниц. Третий закон [гласил], что ни по каким причинам или соображениям индеец не мог быть принужден оплатить подать какими-либо вещами из своего [личного] имущества, а выплачивал ее только своим трудом, или своей службой, или временем, которое он проводил на службе у короля или у его государства; и в этой части [закона] были равны и бедный, и богатый, ибо этот платил не больше, а тот — не меньше положенного. Богатым называли того, у кого были дети и семья, которые помогали ему работать, чтобы скорее закончить податную службу, которая ему досталась; [302] а тот, у кого не было семьи, хотя бы он был богат другими вещами, считался бедным. Четвертый закон заключался в том, что никого не могли принудить работать или заняться не обычной для себя службой, исключая возделывание земли и военную службу, ибо в этих двух вещах не было исключений. Пятый закон заключался в том, что каждый платил свою подать в виде того, что могла дать его провинция, [чтобы ему не приходилось] покидать ее и идти в другую в поисках вещей, которые его земля не давала, ибо инка считал серьезной несправедливостью (agravio) просить у вассала плоды, которые не давала его земля. Шестой закон приказывал, чтобы каждому из мастеров и ремесленников, которые были заняты на службе у инки или у кураков, предоставлялось бы все необходимое для работы на этой его службе; это значит, что ювелиру давали золото, или серебро, или медь, с которой он работал, а ткачу — шерсть или хлопок, а художнику — краски и все остальные предметы, необходимые для их службы, [и] таким образом мастер отдавал только свой труд и время, которое он обязан был отработать, каковым являлись два или самое большое три месяца [в году]; отработав их, он больше не принуждался работать. Однако, если в том, что он делал, оставались небольшие доделки, он по своему желанию и доброй воле мог проработать больше и закончить полностью [работу], что ему зачитывалось как подать следующего года, и так они фиксировали это в памяти своими узлами и отчетами. Седьмой закон приказывал, чтобы всех мастеров и ремесленников вне зависимости от того, над чем они трудились, вместо взимания подати обеспечивали всем необходимым в еде и одежде, и подарками, и лекарствами, если они заболевали; если индеец работал один, то [обеспечивали] его одного; если же он брал с собой детей и жену, чтобы поскорее выполнить задание, то и их [также]. А в таком распределении работ по [конкретным] заданиям время не принималось в расчет, а только завершение [самой] работы. Таким образом, если он с помощью своих [родных] делал за неделю то, что требовало двухмесячной работы, он полностью удовлетворял и выполнял обязательства на тот год, ибо, к счастью, его не могли обложить какой-либо другой податью. Этих соображений вполне достаточно, чтобы ответить и возразить тем, кто говорит, что в древности подать выплачивали сыновья, и дочери, и матери, и любые другие [родственники], что является фальшью, ибо все они трудились не принуждаемые [личной] податью, которая якобы была на них наложена, а ради помощи своим отцам и мужьям, т. е. своим хозяевам, потому что, если мужчина не захотел бы привлечь своих [родных] к своей работе и к своему труду, а трудился бы лишь сам, его дети и жена были бы свободны для домашних занятий по своему дому, и судьи, и декурионы не смогли бы заставить их что-либо [делать], если они не предавались безделью в своих хозяйствах. По этой причине во времена инков уважались и считались богатыми те люди, у которых имелась семья и много детей; потому что многие из тех, кто их не имел, заболевали [303] по причине длительности времени, уходившего на работу, чтобы выполнить свою подать. В качестве средства против этого также имелся закон, по которому [люди], богатые семьей, и также все другие, выполнившие свою часть [подати], день или два дня помогали бы таким [одиноким], что доставляло удовольствие всем индейцам»
74. Г. 303: «ПОРЯДОК И СООБРАЖЕНИЯ ДЛЯ ВЗИМАНИЯ ПОДАТЕЙ»
75. Г.303-305: «Восьмой закон был относительно взимания податей, которые взимались так, как об этом будет сказано [дальше], чтобы во всем этом были бы счет, порядок и разумный подход (razon). В определенное [заранее] назначенное время в главном селении каждой провинции собирались вместе судьи-сборщики [податей] и счетчики (contadores) или нотариусы, у которых находились узлы и отчеты по податям, и в присутствии кураки и губернатора инки по узлам на своих нитях и по маленьким камням производили расчеты и распределение [работ], соответствовавшие числу жителей такой-то провинции, а подсчитывали они с такой точностью и достоверностью, что я не знаю, кому в этом деле следовало бы высказать большую похвалу, то ли счетчикам, которые без арабских цифр составляли такие точные в любых мелочах свои отчеты и [данные] по распределению [работ], которые лишь с огромным трудом достигают наши арифметики, то ли губернатору и королевским министрам, которые с такой легкостью воспринимали счет и смысл всего того, о чем им сообщали. По узлам было видно, что наработал каждый индеец, какие службы он выполнил, какие он прошел дороги по приказу своих князей и старших, и любое другое занятие, которое ему поручалось; все это вычитывалось из подати, которую он должен был отдать. Затем судьям-сборщикам [податей] и губернатору отдельно показывали, сколько и чего было заложено в королевских хранилищах, т. е. продуктов питания, перца, одежды, обуви, оружия и разных других вещей, которые индейцы отдавали в [счет] подати, вплоть до серебра, и золота, и драгоценных камней, и меди, которые — каждая часть отдельно — принадлежали королю и Солнцу. Они также давали отчет о том, что содержалось в хранилищах каждого селения. Закон приказывал, чтобы инка — губернатор провинции — имел бы в своем распоряжении копию счета всех этих вещей, чтобы не было бы какой-либо фальши как со стороны индейцев-налогоплательщиков, так и министров-сборщиков [податей]. Девятый закон [304] обязывал, чтобы все, что оставалось от этих податей [после] королевских расходов, использовалось бы на общее благо и хранилось бы в общественных хранилищах до времен, [когда в них] возникнет нужда. Драгоценные вещи, как-то: золото, и серебро, и ценные камни, плюмажи из [перьев] различных птиц, краски для живописи и покраски, медь и многие другие вещи, которые каждый год или при каждой встрече (vista) кураки подносили инке, король приказывал использовать для своего дома и служб и для [людей] королевской крови, [ограничиваясь тем], что было необходимо, а излишками он одаривал, оказывая милость и [в знак] благодарности, капитанов и господ вассалов, которые приносили те вещи; ибо, хотя они и имелись в их землях, они не могли ими пользоваться, если не получили их от инки как привилегию и милость. Из всего этого вытекает, что короли инки брали для себя меньшую часть податей, которые они получали, а остальное шло на пользу самих вассалов. Десятый закон объявлял различные занятия, которыми индейцы должны были заниматься как на службе короля, так [и] в пользу своих селений и государства, что возлагалось на них взамен [прямых] податей и выполнялось [всем] обществом и сообща; это были выравнивание дорог и их покрытие камнем; украшение и ремонт или строительство заново храмов Солнца и иных святилищ их идолопоклонства, и изготовление любой другой вещи, принадлежащей храмам. Они были обязаны строить общественные здания, как-то: хранилища и дома для судей и губернаторов; чинить мосты, быть почтовыми гонцами, которых зовут часки, обрабатывать земли, хранить плоды, пасти скот, охранять земельные наделы, посевы и любые другие общественные богатства; строить дома для отдыха путников, обслуживать их, чтобы они имели все необходимое за счет королевского имущества. Помимо сказанного, они были обязаны выполнять любую другую работу (cosa), которая шла бы на благо всех их, или их кураков, или на службу короля; однако, поскольку в те времена было такое множество индейцев, на долю каждого из них приходилась незначительная часть всех этих работ, и они не ощущали [тяжесть] этого труда; потому что они служили по очереди, [работали] сообща [и благодаря] великой справедливости все были загружены одинаково. Так же приказывал этот закон, чтобы один раз в году ремонтировались бы дороги и их перила; подновлялись бы мосты; очищались бы оросительные каналы, чтобы дать воду земле; закон приказывал, чтобы все это выполнялось бы бесплатно, потому что шло на общую пользу каждого королевства, и провинции, и всей империи. Мы оставим другие малые законы, чтобы не утомлять ими [читателя] ; названные же были главными в деле податей. Досюда [Слова] отца Блас Валера. Было бы интересно в этом месте спросить одного историка, который говорит, что инки имели безобразные законы, на основе которых вассалы выплачивали им огромные налоги и подати; пусть он скажет мне, какие из этих законов были безобразными; потому что эти [305] и другие [законы], о которых мы скажем дальше, были весьма охотно подтверждены испанскими королями блаженной памяти (de gloriosa memoria), как говорит сам отец Блас Валера»
76. Г.322: «Первое, что он сделал, он оказал милость и наградил тех, кто оказал ему помощь во время прошедшего мятежа, особенно [народы] кечва, именовавшиеся кота-пампа и кота-нера, которым, поскольку они были главными зачинщиками помощи, приказал ходить с остриженной головой и носить на голове лъауту и проделать в ушах отверстие, как [это делали] инки, хотя размер отверстий был ограничен до [того], который первый инка Манко Капак установил для своих первых вассалов»
77. Г. 332: «Первое, что он сделал, это обнародовал некоторые законы, которые могли бы воспрепятствовать возникновению других восстаний, подобных прошедшим.»
78. Г. 334: «он приказал, чтобы [последующие] короли по традиции хранили бы в памяти [это предсказание] и чтобы не распространяли его среди простых людей, ибо не было дозволено оскорблять то, что для них являлось чудесным откровением, и было неблагоразумно, чтобы стало известно и начались бы разговоры, что настанет время, когда инки утратят свою языческую веру и свою империю, что они будут низвергнуты с высоты и лишены божественности, которые им приписывались. Поэтому больше не было разговоров об этом предсказании до инки Вайна Капака, который незадолго до своей смерти весьма открыто заявил о нем, как мы расскажем в нужном месте. Некоторые историки коротко касаются того, о чем мы говорили: они говорят, что предсказанное принадлежало божеству, которое было у индейцев; его звали Тикси Вира-коча»
79. Г. 351: «Для этого необходимо знать, что во всех их королевствах считалась заповедной охота на любую дичь, кроме перепелок, голубей, горлиц и других небольших птиц, которые шли на питание губернаторов инков и кураков, да и то в малом количестве и не без приказа и разрешения правосудия. На все же другое охота была запрещена, чтобы наслаждение охотой не превратило бы индейцев в бездельников и они не забросили бы дела по дому и по земельному наделу; и поэтому никто не решался убить хотя бы одну только птицу, потому что это [означало], что его самого должны были убить за нарушение закона инки, ибо они провозглашали свои законы не для того, чтобы над ними насмехались. По причине такого соблюдения [закона] в любом деле, и особенно в охоте, было столько дичи, как зверей, так и птиц, что она заходила в [жилые] дома. Однако закон не запрещал им выгонять оленей со своих наделов и посевов, если они обнаруживали их там, потому что они говорили, что инка любил оленей и вообще всякую дичь ради вассалов, а не вассалов ради дичи»
80. Г. 353: «Эти охоты проводились в каждом округе каждые четыре года, между которыми проходит три года [без охоты], потому что индейцы считали, что в этот промежуток времени шерсть викуньи вырастает до своего предела, а они не хотели стричь ее раньше, чтобы она не утратила бы свои свойства, и так они поступали также для того, чтобы у всех тех диких животных хватило бы времени для размножения и они не испытывали бы того потрясения, которое возникло бы, если бы это случалось каждый год, что было бы менее полезно для индейцев и более вредно для скота. А так как было запрещено устраивать охоту каждый год (чтобы создать впечатление, что урожай снимается ежегодно), они делили провинции на три или четыре части или на земли под паром, как говорят землепашцы, чтобы таким путем каждый год охотиться на земле, отдохнувшей три года. В этом порядке инки устраивали охоту на своих землях, сохраняя дичь и улучшая ее для будущего, и они, и их королевский двор услаждали себя, а от всего этого была польза вассалам, и этот же приказ действовал по всем его королевствам. Ибо они говорили, что с дикими животными должно обращаться таким образом, чтобы они давали бы такую же пользу, как и домашние, ибо Пача-камак или Солнце не могли создать их иначе, как ради пользы [для людей]. И что нужно было также охотиться на плохих и вредоносных животных, чтобы убивать их и изымать из среды хороших, как вырывают сорную траву из [посева] злаковых. Эти соображения и другие подобные высказывали инки об этой своей королевской охоте, называвшейся чаку, [и] по ним можно увидеть порядок и доброе правление, которые поддерживали эти короли в делах наибольшего значения, а с охотой происходило то, что мы рассказали.»
81. Г.353-354: «Люди из плебеев вообще были бедными в отношении скота (если не считать кольа, у которых его было много), и поэтому они испытывали нужду в мясе, ибо они ели его благодаря милости кураков или [если] они по случаю очень большого праздника убивали одного кролика из числа тех домашних, которых разводили в своих домах и называли кой. Чтобы помочь этой общей нужде, инка приказывал устраивать те охоты и среди всех простых людей распределять мясо, из которого они делали вяленое мясо, называвшееся чарки, и которого им хватало на целый год, вплоть до следующей охоты, ибо индейцы отличались чрезвычайной умеренностью [354] в своей еде и чрезвычайной скупостью в отношении вяленого мяса»
82. Г. 361: «В таком же порядке они знали о своих законах и правилах, ритуалах и церемониях, ибо из цвета нити и из числа узлов они извлекали закон, /который запрещал то или иное преступление, и [узнавали] наказание, которое следовало за его нарушение. Называли жертвоприношение или церемонию, которые совершались в такой-то или такой праздник в честь Солнца. Объявляли правила и права, которые говорили в пользу вдов, или бедняков, или путников, и так они узнавали обо всем остальном, извлекая [нужное] из памяти с помощью [этих] традиций. Таким образом, каждая нить и узел вызывали в их памяти то, что они в себе содержали, наподобие предписаний и положений нашей святой католической веры и милосердных деяний, ибо по номеру [строки или главы в Библии] мы узнаем то, что [бог] нам приказывает. Так индейцы вспоминали по узлам о тех делах, которым их по традиции обучали их отцы и деды, что воспринималось ими с величайшим вниманием и почтением, как священные дела их идолопоклонства и законы их инков; и они стремились сохранять их в памяти из-за отсутствия письма; а индеец, который не сумел запомнить по традиции рассказы или любые другие истории, случившиеся среди них, был в одном и в другом таким же невеждой, как испанец или любой другой чужестранец.»
83. Г.367: «ЗДАНИЯ, И ЗАКОНЫ, И НОВЫЕ ЗАВОЕВАНИЯ ИНКИ ПАЧА-КУТЕКА»
84. Г. 367: «Он издал многие законы и частные приказания, исходившие из древних обычаев тех провинций, в которых должны были соблюдать их, поскольку все то, что не шло против их идолопоклонства и против общих законов, те короли инки считали правильным использовать среди тех народов, которые в своей древности пользовались этим, чтобы им казалось бы, что их не тиранят, а спасают от животной жизни и дают им жизнь человеческую, оставляя им все, что не шло против естественных законов, которые больше всего остального охраняли инки»
85. Г. 383: «Инка Капак Йупанки, занимаясь наведением порядка и установлением правления в Чинча, известил инку, своего брата, обо всем случившемся до этого и попросил его направить новое войско, чтобы заменить им имевшееся у него, и продолжить дальше завоевание йунков; а занимаясь в Чинча новыми законами и обычаями, которые они должны были иметь, он узнал, что [там] имелись содомиты и в немалом числе; он приказал схватить их и в один день их всех сожгли живьем, а их дома и земельные наделы уничтожили, а деревья вырвали с корнями, чтобы не сохранилась бы память о том, чего касались своими руками содомиты; их жен и детей [также] сожгли за грехи их отцов, что могло бы показаться бесчеловечным, если бы инки не испытывали к этому пороку столь безжалостного отвращения»
86. Г. 410: «Король Куис-манку и его люди выслушали предложения инки и, заключив перемирие, много дней говорили и обсуждали их; наконец благодаря хорошему умению и ловкости инков они заключили мир на следующих условиях. Что йунки, как и инки, будут поклоняться Солнцу. Что ему будет построен отдельный храм, как у Пача-камака, в котором будут приноситься жертвоприношения в честь его достоинств, но только не человеческой кровью, поскольку убиение человеком другого человека, чтобы принести его в качестве жертвы, было противно закону природы, что полностью запрещалось на дальнейшее. Что идолы из храма Пача-камака будут выброшены, ибо, поскольку творец и тот, кто поддерживает вселенную, [находился там], было неприлично, чтобы идолы меньшего величия находились бы в его храме и на его алтаре, и что Пача-камаку будут поклоняться в сердце и ему не возведут какую-либо статую, ибо, поскольку он не позволяет видеть себя, они не знали, каков его образ, и потому не могли поставить там его изображение (retrato), как Солнца.»
87. Г.. 419: «Он приказал, чтобы были также построены хранилища во всех крупных и маленьких селениях, где их не было, чтобы хранить запасы продовольствия, которые в годы нужды использовались бы их жителями в качестве помощи, [а] заполнение этих хранилищ он приказал осуществить за счет королевской ренты и ренты Солнца».
88. Г. 419: «Суммируя, можно сказать, что он во всем обновил свою империю, как в своей пустой религии, [введя] новые ритуалы и церемонии, изъяв многих идолов у своих вассалов, так и в обычаях и моральной жизни, [установив] новые законы и специальные указы, запретив многие злоупотребления и варварские обычаи, которые были приняты у индейцев до его царствования»
89. Г. 421: «Этот инка прежде всего обогатил и расширил большими почестями и благами школы, которые основал в Коско король Инка Рока; он увеличил число их наставников и учителей; он приказал, чтобы все господа вассалов, капитаны и их сыновья, поголовно все индейцы вне зависимости от их службы, солдаты и подчиненные пользовались бы языком Коско и чтобы управление, владения [землями] или высокое положение (dignidad) доставались лишь тем, кто очень хорошо им владеет. И, чтобы столь полезный закон не был бы принят впустую, он назначил прекрасно разбирающихся в делах индейцев-учителей для детей начальников и знатных людей, не только проживавших в Коско, но также и во всех провинциях своего королевства, в которые он направил учителей, чтобы они обучили бы языку Коско всех полезных для государства людей, в результате чего случилось так, что все королевство Перу говорило на одном языке, хотя сегодня из-за небрежности (не знаю кого) многие провинции, которые ранее знали его, полностью утратили его, не без великого ущерба для проповедования евангелия. Все индейцы, которые, подчиняясь этому закону, до сих пор сохраняют [знание] языка Коско, отличаются большей воспитанностью и более способны к ремеслам; остальные же не такие восприимчивые»
90. Г. 421-422: «Этот Пача-кутек запретил всем, кроме князей и их сыновей, носить золото, серебро, драгоценные камни, разноцветные перья птиц, одежду из шерсти викуньи, которая ткется с удивительным искусством. Он призвал, чтобы в первые дни месяца и другие дни их праздников и торжеств они украшали бы себя умеренно; этот закон до сегодняшнего дня соблюдают индейцы-налогоплательщики (tributarios), удовлетворяющиеся простой и обычной одеждой, и таким путем они во многом избавляются от разврата, который часто порождается нарядной и пышной одеждой. Однако индейцы — слуги испанцев и те, что живут в городах испанцев, весьма расточительны в этом, и они причиняют много ущерба и убытков их хозяйству и их сознанию. Инка приказал, чтобы в еде имелась бы большая ограниченность, хотя в питье существовала большая свобода как для князей, так и для плебеев. Он учредил специальные суды для бездельников, лентяев; он хотел, чтобы все были бы заняты своими делами или помогали своим родителям, или своим хозяевам, или [работали] на благо государства, так что даже мальчики и девочки пяти, шести, семи лет были заняты какими-то делами, соответствовавшими их возрасту. Слепых, хромых и немых, которые могли трудиться руками, занимали на различных работах; стариков и старух заставляли наблюдать за птицами на посевах, и всем им обязательно давали еду и одежду из общественных хранилищ. А чтобы постоянная работа не утомляла бы их так, что они испытывали бы угнетение, он установил закон, по которому каждый месяц (они считались по лунам) имелись три [422] дня праздников, во время которых они развлекались различными играми небольшого интереса (de poco interes). Он приказал, чтобы каждый месяц трижды проводились бы ярмарки через каждые девять дней, чтобы крестьяне и труженики полей, потратив каждые восемь дней на свою службу, могли прийти в город на рынок, и увидеть, и услышать дела, которые инка или его совет приказали выполнить, хотя позже этот же самый король пожелал, чтобы рынки были бы ежедневными, как это происходит сегодня, которые они называют кату; а ярмарки по его приказу проводились в дни праздников, поэтому они были более знаменитыми. Он издал закон, чтобы любая провинция или город имели бы обозначенные границы, включавшие в себя горы, пастбища, леса, реки, и озера, и обратываемые земли; все это находилось в вечном владении и юрисдикции такого-то города или провинции, и ни один губернатор или курака не мог отважиться уменьшить, разделить или использовать какую-то их часть для себя либо для кого-то другого, а те поля делились на равные части, обозначенные самим законом, для общего и личного блага жителей и обитателей такой-то провинции или города, с обозначением частей для доходов короля и Солнца, чтобы индейцы вспахивали, сеяли и собирали бы урожай (frutas) как со своих, так и с казначейских [участков] в том порядке, как были разделены земли; и они были обязаны обрабатывать как личные, так и общественные [земли]. На этом можно убедиться в ложности того, что многие неверно утверждают, а именно, что индейцы не имели права собственности на свои хозяйства и земли, ибо они не понимают, что то разделение [земель] производилось не с учетом и не на основе собственности (possessiones), а на основе общего и личного труда, который нужно было вложить в их обработку; ибо у индейцев существовал стариннейший обычай, по которому не только общественные работы, но также и личные производились и осуществлялись всеми вместе, и по этой причине они измеряли земли, чтобы каждый обрабатывал бы ту часть, которая доставалась на его долю. Собиралось все общество (multitud), и вначале обрабатывали совместно их личные земли, помогая один другому, затем обрабатывались земли короля; точно так же они сеяли и собирали урожай и укладывали его в королевские и общие хранилища. Почти таким же образом они строили свои дома; ибо индеец, который нуждался в постройке себе дома, шел в совет, чтобы был назначен день, когда он должен строиться; люди селения получали [от властей] такое же согласие на оказание помощи своему нуждающемуся соседу и в короткий срок они строили ему дом. Этот обычай инки одобрили и подтвердили его законом, который издали по этому поводу. И сегодня многие селения индейцев, следующие тому правилу, оказывают огромную помощь христианскому милосердию; однако скупые индейцы, которые делают все только для себя, наносят ущерб сами себе и не пользуются помощью других; прежде таких оскорбляли»»
91. Г. 422-425: «МНОГИЕ ДРУГИЕ ЗАКОНЫ ИНКИ ПАЧА-КУТЕКА И ЕГО НРАВОУЧИТЕЛЬНЫЕ ВЫСКАЗЫВАНИЯ «Иными словами, этот король при одобрении своих советов утвердил многие законы, права и положения, привилегии и обычаи многих провинций и районов, поскольку они шли на пользу [их] жителей; многие другие он запретил, ибо они противостояли общему миру и королевскому господству и величию; многие другие он учредил заново, [например] против богохульников, отцеубийц, братоубийц, убийц, против изменников инке, против соблазнителей, как мужчин, так и женщин, против тех, кто похищал дочерей из дома их родителей, против тех, кто насиловал девственниц, против тех, кто решался прикоснуться к избранницам, против воров, какую бы вещь они ни украли, против людей гнусных и против поджигателей, против кровосмесителей; он выработал многие другие декреты ради добрых обычаев и для церемоний в их храмах и жертвоприношениях; он подтвердил многие другие, которые уже были созданы инками, его предшественниками, каковыми являлись: сыновья должны были слушаться и служить своим родителям до двадцати пяти лет; никто не должен был жениться без позволения своих родителей и родичей девушки; женитьба без позволения считалась недействительной, а дети — незаконнорожденными; однако, если после появления детей женившиеся жили вместе и они добивались позволения и одобрения своих родителей и родителей жены, брак считался законным, а дети становились законнорожденными. Он утвердил унаследование [общественного] положения и власти соответственно древним обычаям каждой провинции или королевства; что судьи не имели права получать взятки от участвующих в процессе. Он создал многие другие законы меньшего значения, которых я не касаюсь, чтобы избежать многословия. Дальше мы скажем о тех, которые он создал для управления судьями, для заключения бракосочетания, для составления завещаний, и для военной службы, и для счета [времени] по годам. В эти наши дни вице-король дон Франсиско де Толедо изменил, отменил и обновил многие из тех законов и положений, которые установил тот инка; индейцы, восхищенные его абсолютной властью, назвали его вторым Пача-кутеком, желая сказать этим реформатор первого реформатора. Преклонение и послушание тому инке были столь велики, что до сего дня они не могут забыть его». Досюда из [рукописи] отца Блас Валера; я обнаружил это в его поврежденных бумагах; то, что он обещает дальше рассказать о законах для судей, для бракосочетаний и завещаний, для военнной службы и счета [времени] по годам, оказалось потеряно — это великая жалость. На другой странице я обнаружил часть нравоучительных высказываний того Инки Пака-кутека; они следуют дальше: [424] Когда подданные, и их капитаны, и кураки подчиняются королю по доброй воле, тогда королевство наслаждается миром и спокойствием. Зависть — это червь-древоточец, разъедающий и пожирающий внутренности завистника. Тот, кто страдает завистью и ему [также] завидуют, живет посреди двух ураганов. Лучше, если другие, поскольку ты хороший, завидуют тебе, чем если ты завидуешь другим, поскольку ты плохой; Тот, кто завидует другому, сам себе вредит. Тот, кто завидует хорошим, берет от них плохое для себя, подобно пауку, извлекающему из цветка яд (poncana). Опьянение, ярость и безумие одинаковы, только первые возникают добровольно, и они могут измениться, а третье дано навечно. Тот, кто убивает другого, не имея на то повеления или не ради справедливого дела, сам себя приговаривает к смерти. Тот, кто убивает себе подобного, должен обязательно умереть; по этой причине древние короли, наши предшественники, установили для любого убийцы наказание жестокой смертью, и мы подтверждаем это снова. Никоим образом нельзя разрешать воровство; воры, имея возможность зарабатывать [свое] имущество честным трудом и владеть им по доброму праву, хотят владеть им, воруя или обкрадывая [других]; по этой причине весьма справедливо вешать того, кто стал вором. Соблазнители, позорящие чужую честь и достоинство (calidad) и похищающие мир и спокойствие у других, должны быть объявлены ворами и поэтому приговорены к смерти без всякого снисхождения. Благородного и отважного мужчину узнают по спокойствию в несчастье. Нетерпеливость есть знак низкой и грязной души, плохого воспитания и еще более худших привычек. Когда подданные подчиняются во всем, в чем могут, не проявляя какого-либо противоречия, короли и губернаторы должны относиться к ним либерально и милосердно; в противном же случае — строго и справедливо, однако всегда благоразумно. Судьи, которые тайно принимают подношения от негоциантов и от конфликтующих сторон, должны считаться ворами и как таковые наказываться смертью. Губернаторы должны обращать внимание и следить с огромным старанием за двумя вещами. Во-первых, чтобы они и их подданные прекрасно соблюдали бы и выполняли бы законы своих королей. Во-вторых, чтобы они с большим вниманием и старанием стремились к общим и частным выгодам своей провинции. Индеец, не умеющий управлять своим домом и семьей, еще меньше способен управлять государством; такому не следует отдавать предпочтение по сравнению с другими. [425] Врач или знахарь, игнорирующий полезность трав или узнавший о некоторых из них и не стремящийся узнать о всех, знает мало или ничего не знает. Ему необходимо трудиться до тех пор, пока он не узнает их все, как полезные, так и вредные, чтобы заслужить имя (nombre), на которое он претендует. Тот, кто пытается сосчитать звезды, не умея считать фишки (tantos) и узелки от счетов, достоин смеха. Таковы нравоучения Инки Пача-кутека; он говорит фишки и узелки от счетов, ибо, поскольку у них не было букв для письма и цифр для счета, они вели свой счет узелками и фишками»
92. Г. 427: «Все это, будучи хорошо изучено королями инками, [привело] к заселению многих из тех не возделывавшихся долин индейцами, которые находились ближе всего к ним с одной и с другой сторон: они построили для них орошение, выровняли земли, чтобы они насладились бы водой, и обязали их законом, чтобы они, как родственники, помогали бы продовольствием, которое у одних оказывалось лишним, а у других его недоставало. Инки поступали так и ради своей пользы, чтобы получить доход [в виде] маиса для своих войск, ибо, как уже говорилось, две трети засевавшихся земель принадлежали им; т. е. одна треть [принадлежала] Солнцу, а другая [треть] — инке.»
93. Г. 428: «Среди других дел, которые короли инки изобрели для доброго правления своей империей, существовал приказ, чтобы все их вассалы выучили бы язык их королевского двора, который сегодня называют всеобщим языком, для обучения которому они в каждую провинцию назначали учителей инков по привилегии, а следует знать, что у инков был другой [их] собственный язык, на котором они говорили между собой, ибо его не понимали остальные индейцы и им не было дозволено изучать его, поскольку он был божественным языком»
94. Г. 429: «В противоположность этому по причине нового правления многие народы, ранее знавшие его, теперь забыли, как об этом свидетельствует отец Блас Валера, говорящий об инках эти слова: «Они приказали, чтобы все говорили бы на одном языке, хотя на сегодняшний день. из-за небрежности (не знаю кого) многие провинции полностью утратили его не без ущерба для проповедования евангелия, потому что все индейцы, которые, подчиняясь этому закону, до сих пор сохраняют [знание] языка Коско, отличаются большей воспитанностью и более способны к ремеслам, чего лишены остальные». Досюда из [рукописи] отца Блас Валера;»
95. Г. 429: «Те короли приказали также, чтобы наследники господ вассалов воспитывались бы при королевском дворе и жили бы при нем же, пока не унаследуют свои страны, чтобы их должным образом обучили бы и они приспособились бы к условиям и обычаям инков, установив с ними дружеские отношения, чтобы потом благодаря прошлым связям и искренним отношениям они любили бы их и служили им с любовью; их называли митмак, ибо они не были пришельцами.»
96. Г. 509: «эти народы инка завоевал с легкостью, применив свое обычное милосердие, хотя в начале завоевания в некоторых стычках жители Вануку показали свою воинственность и бесстыдство, за что капитаны инки предали их суровому наказанию, прикончив их ножами с великой жестокостью, однако инка сдержал их, говоря, что они не должны забывать закон первого инки Манко Капака, который приказывал покорять и включать в свою империю индейцев с помощью ласки и подарков, а не оружия и крови»
97. Г. 519: «Завершив завоевание королевства Киту и провинций Кильа-сенка, Пасту, Ота-вальу и Каранке и отдав приказание о том, что следовало сделать на всей той границе, принц Вайна Капак возвратился в Коско, чтобы отчитаться перед своим отцом о том, что он сделал, находясь на его службе; он был встречен с величайшим триумфом; в этот приход он женился второй раз на [своей] второй сестре по имени Рава Окльо, потому что от первой жены и старшей сестры, которую звали Пильку Вако, он не имел детей; а чтобы наследник королевства был бы законным наследником по отцу и по матери, что у тех королей являлось законом и обычаем, он женился на второй сестре; он также законно женился, согласно их законам и положениям; на Мама Рунту, своей двоюродной сестре, дочери своего дяди ауки Амару Тупак Инки, второго брата своего отца.»
98. Г. 560-561: «Как мы говорили в другом месте, короли инки знали о ртути и восхищались ее подвижностью и движением, однако они не знали, что можно из нее или с ее помощью делать, ибо они не нашли ей полезного применения в своих службах; скорее, они почувствовали, что она причиняет вред жизни тех, кто ее добывал и занимался ею, ибо они видели, [561] что она вызывала у них дрожь и потерю сознания. По этой причине, будучи королями, которые столько заботились о здоровье своих вассалов, что соответствовало [их] титулу любящий бедняков, они запретили законом добывать ее и вспоминать о ней; и индейцы выполняли это столь усердно, что даже имя ее было стерто в их памяти и исчезло из языка, ибо у них нет [слова], обозначающего ртуть, если они не придумали его после того, как испанцы открыли ее в 1566 году, потому что они как люди, не имеющие письма, очень быстро забывали любое слово, которым не пользовались; однако инки пользовались и разрешили пользоваться вассалам красной краской, изысканнейшей выше всяких похвал, которая имеется в ртутном минерале в виде порошка [и] которую индейцы называют ичма, ибо слово лъимай, которое приводит отец Акоста, относится к другой пурпурной краске, менее тонкой, добываемой из другого минерала, поскольку в той земле они имеются всех цветов. А так как индейцы, будучи поклонниками красоты краски ичма (ибо действительно ее можно страстно полюбить), сами себе отменили приказ о ее добыче; инки, опасавшиеся вреда, который им могло причинить пребывание в тех пещерах, запретили пользоваться ею простым людям, а только лишь женщинам королевской крови, ибо мужчины [инки] не красились ею, как я это видел сам; а женщины, которые пользовались ею, были молодыми и красивыми, а не пожилыми, ибо то было украшение для молодых людей, а не для взрослых, но даже девушки не красили себе щеки, как здесь [кладут] румяна, а только от кончиков глаз до виска с помощью палочки [клали краску], как кладут сурьму; линия, которую они проводили, была шириной с пшеничную соломинку, и она им шла; пальи не пользовались другими украшениями, кроме ичмы в порошке, как было рассказано; но и это делалось не каждый день, а изредка по причине их праздников.»
99. Г. 577: «Когда инка Вайна Капак был занят посещением своих королевств — это было последнее посещение, которое он совершил, — ему доставили известие, что провинция Каранке, которую, как мы говорили, он завоевал у последних предков королевства Киту, [населенная] храбрыми и жестокими людьми, которые ели человеческое мясо и приносили в жертву кровь, головы и сердца тех, кого убивали, не будучи более в состоянии переносить гнет инки, особенно закон, который запрещал есть человеческое мясо, восстали вместе с другими провинциями своей округи, имевшими те же самые обычаи и опасавшиеся империи инков, ибо она уже стояла у их ворот, потому что она должна была запретить им то же самое, что запретила их соседям [и] что являлось самым ценным в их звериной жизни и усладах;»
100. Г. 589: «он хотел оставить ему в наследство всю свою империю, однако, не имея возможности лишить прав перворожденного сына и законного наследника, каковым являлся Васкар Инка, он попытался вопреки закону и правилам всех своих предков лишить его хотя бы королевства Киту, придав этому [акту] видимость и окраску справедливости и возмещения понесенных [Ата-вальпой] потерь. Для этого, он приказал позвать принца Васкара Инку, находившегося в Коско; когда тот прибыл, он созвал великий сбор своих сыновей и множества капитанов и кураков, которые находились при нем, и в присутствии всех их он заговорил со своим законнорожденным сыном и сказал ему: «Известно, принц, что, согласно древнему обычаю, который наш первый отец инка Манко Капак оставил нам для его соблюдения, это королевство Киту принадлежит вашей короне, ибо так было всегда вплоть до сегодняшнего дня, ибо все королевства и провинции, которые завоевывались, соединялись и включались в вашу империю, подчиняясь юрисдикции и господству нашего имперского города Коско.»
101. Г. 632: «Король Ата-вальпа приказал публично издать закон для всего своего королевства и остальных провинций, которыми владел, чтобы все годные люди готовились бы направиться в Коско через столько-то дней отметить поминания великого Вайна Кайака, его отца, согласно древним обычаям каждого народа, и принести клятву, и совершить поклонения, которые следовало оказать монарху Васкару Инке, и что для одного и для другого нужно было взять с собой все наряды, украшения и праздничные костюмы, которые они имели, потому что он желал, чтобы праздник был наиторжественнейшим.»
102. Г.636: «Прежде чем мы пойдем дальше, имеет смысл рассказать о причинах, которые побудили Ата-вальпу совершить жестокости, которые он применил к людям своего рода; для этого следует знать, что, согласно законам и статутам того королевства, применявшимся и нерушимо сохранявшимся начиная с первого инки Манко Капака вплоть до великого Вайна Капака, Ата-вальпа, его сын, не мог унаследовать королевство Киту, потому что все, что захватывалось, принадлежало имперской короне, а он сам просто был неправомочен владеть королевством Коско, так как для того, чтобы унаследовать его, он должен был быть сыном от законнорожденной жены, которая, как было видно, должна была быть сестрой короля, чтобы ему [наследнику] наследование королевством доставалось бы как от матери, так и от отца; если же этого не было, то король должен был быть по крайней мере чистых королевских кровей, сыном пальи, у которой не было бы чужеродной крови; таких сыновей они считали имеющими право наследовать королевство; однако у тех, что со смешанной кровью, такого права не было, по крайней мере в [деле] наследования империи, ни даже для того, чтобы вообразить такое.»
103. Г. 638: «Именно так с ними поступали министры жестокости, где бы они их ни обнаруживали; они собрали всех, кого смогли найти во всем королевстве, проведя со всей старательностью поиски, чтобы никто не смог скрыться; законнорожденных и незаконнорожденных детей собрали огромнейшее количество, потому что род инков, которым было дозволено законом иметь столько жен, сколько они пожелают, был самым многочисленным и распространенным родом из всех, которые имелись в той империи.»

Педро де Сьеса де Леон. «Хроника Перу. Часть Первая»:
1. Глава LXXIV: «И с того времени они приняли законы правителей Инков, управляя селениями долины через них, они построили большие и роскошные постоялые дворы для королей, множество складов, куда клали продовольствие и военное снаряжение. И установлено, что Инки не лишили касиков и знати их власти (владений), а поставили своего представителя или министра двора в долине, постановили, чтобы поклонялись солнцу, считавшегося у них богом. И потому в этой долине был сооружен храм Солнца. Там разместили множество девственниц, взятых из других мест королевства, и служителей храма, для организации своих праздников и совершения жертвоприношений. Но не взирая на то, что этот храм Солнца стал основным, жители Чинчи не переставали поклоняться также своему древнему храму Чинчайкама. Также у королей Инков в этой крупной долине были свои Митимайи, и они приказали, чтобы несколько месяцев в году правители [Чинчи] проживали при дворе Куско. А во времена войн, учиненных при Вайна Капаке, нашелся среди многих, правитель Чинчи, поныне живой, человек очень умный и мирный, как для индейца.»
2. Глава LXXX: «Завоеванные Инками, эти народы переняли и придерживались их обычаев и нравов, и упорядочили свои селения. В каждом были склады и королевские постоялые дворы. Для улучшения общественного порядка они носили одежду и свой узор [на ней], говорили на главном языке Куско, в соответствии с законом и указами королей, приказывавших, чтобы все подданные знали его и умели говорить на нем.»
3. Глава XCII: «Также тут был удивительный и роскошный храм Солнца, называвшийся Куриканча [Coricancha], он был богатейшим во всем мире на золото и серебро. Большая часть города была населена митимаями, и были в нем крупные своды законов и уставов, на их лад и такие, чтоб они были всем понятны, и относительно их тщеславий (суетностей?), и храмов, а также касательно управления. И под страхом смертной казни никто не смел вынести поступавшее сюда золото и серебро. В нужное время из всех провинций для проживания при дворе приходили дети правителей для его обслуживания. Тут было множество золотых дел мастеров, и позолотчиков, умеющих обрабатывать этот метал по приказу Инков.»
4. Глава XLI: «Эти и все [остальные жители] этого королевства на расстоянии 1200 лиг говорят на основном [главном либо всеобщем] языке Инков, на том, который употребляют в Куско. И в основном разговаривали друг с другом на этом языке, поскольку правители Инки приказывали им это [делать], и был закон во всем их королевстве, и они наказывали отцов, если те не обучали ему своих детей с детства.»
5. Глава LIII: «После учинения расправы, очень страшной и великой, Вайна Капак, приказал, чтобы в своих песнях в печальные и злополучные времена они ссылались на подлость, ими совершенную. Что ими и декламируются наряду с другими вещами на своих языках, наподобие печальных песен [endecha].»
6. Глава LXXXI: «У Инков в этой провинции была королевская роща (как мне сообщили), где под страхом смерти было приказано, чтобы никто из местных жителей не ходил в неё убивать дикий скот, а его было очень много, а также водились львы, медведи, лисицы и олени.»
7. Глава XCVII: «И другие министры тех же самых Инков находились в этом месте, чтобы арестовывать и казнить тех, кто дерзнул и осмелился вынести из города Куско золото и серебро, и в этом месте находились каменоломни, откуда добывали камни для постройки зданий, что представляет немалый интерес.»
8. Глава XLIIII: «Так что правитель был размещен в своем постоялом дворе, на постой размещены солдаты, и в наличии было всё: от малого до великого и наиболее значимого, дабы их [т.е. войска] могли [этим] снабдить. Если на границе края происходили какие-либо нападения или грабежи, за них очень сурово карали, показывая себя в этом такими строгими, эти правители Инки, что непременно приказывали казнить [любого], даже если бы это касалось их собственных сыновей.»
9. Глава LX: «И в каждой из этих долин для Инков существовали значительные и крупные постоялые дворы, и склады для снабжения войск, поскольку они чрезвычайно были обеспокоены, чтобы непременно было хорошее снабжение. И если чего-либо недоставало, то совершалась суровая казнь, и, следовательно, если кто-либо, шедший по ней из одного края в другой, осмеливался войти на засеянное поле или в дома индейцев, хоть причиненный ущерб от этого был бы невелик, наказывали такого убить.»
10. Глава LXXXIV: «Сильным предостережением охранялись жены Солнца: если мужчина вступал с ними в связь, то его жесточайшим образом казнили.»
11. Глава XXXVII: «В прошлом тут был храм солнца и находились в нем, для его обслуживания, приданные и отведенные для этого более двухсот очень красивых девственниц, обязанных хранить невинность, а если свои тела они подвергали порче, то их очень жестоко карали. А тех, что совершали прелюбодеяние (считавшееся у них великим святотатством [кощунством]), вешали или закапывали живьем. За этими девственницами внимательно следили и существовало несколько жрецов для совершения жертвоприношений, согласно их религии.»
12. Глава XXXVIII: «В войска набирали смелых военачальников, и по возможности, самых преданных. Они обладали [знаниями] больших хитростей, чтобы без войны из врагов сделать друзей, а тех, что восставали, они карали очень сурово и жестоко.»

Сьеса де Леон. Хроника Перу. Часть вторая:
1. Глава VII: «и был закон у Инков, что когда кто-нибудь из них умирал или передавал другому свою кисточку или корону, чтобы можно было назначить одного из главных мужей своего народа, и чтобы был он зрел в суждениях и большого авторитета, чтобы править всей империей Инков, как и сам император в те дни; и тому человеку было разрешено ходить с охраной и к нему пристало обращаться с уважением»
2. ГЛАВА X: «По этим причинам, или потому что им казалось, что так будет целесообразнее учредить, среди Инков был закон, когда правитель, среди всех оставшийся императором, брал свою сестру себе в жены, имевшую имя “Койя”, а это имя королевы, и что ни одна [больше] так не называлась, равно как и король Испании при вступлении в брак с какой-либо принцессой, имеющей своё собственное имя, и вступая во [владение] своим королевством, зовется она королевой, также называют тех, кто был Койями в Куско. А если получалось, что тот, кто должен был считаться правителем, не имел родной сестры, ему был дозволено, чтобы он вступил в брак с самой знатной сеньорой, из имевшихся, дабы среди всех их женщин она считалась самой главной, потому что не было ни одного такого правителя, у которого не было более чем семисот женщин для услужения в его доме и для его развлечений; и потому у всех у них было много детей, прижитых от таковых, считавшихся женами или наложницами, и он к ним хорошо относился, а местные индейцы их почитали; и когда король располагался на постой в своём дворце или где бы то ни было на своём пути, за всеми женами приглядывали и сторожили ихние привратники и камайи [camayos], как зовут их сторожей [хранителей]; и если какая-либо женщина сходилась с мужчиной, её карали смертной казнью, тот же приговор доставался и мужчине. Детей, прижитых правителями от этих жен, после возмужания, приказывали обеспечивать с полей и имений, которые они называют чакарас, а с обычных складов во обеспечение предоставляли им одежды и другие вещи, потому что таким они не хотели давать владения, поскольку при какой-нибудь смуте в королевстве они не желали оказаться в положении, когда возникнет подозрение, что то сын короля. И потому ни у одного из них не было даже власти над провинцией, хотя, когда они выходили на войны и завоевания, многие из них были полководцами и предпочтение имели те, кто шёл в лагерях [т.е. участвовал в войнах]; и законный правитель, получавший в наследство королевство, благодетельствовал им, поскольку, если они плели интриги, желая поднять какое-либо восстание, их жестоко карали; и ни один из них не говорил с королем, будь он даже его брат, перво-наперво не приняв на себя пусть самую лёгкую ношу, и разувшись, как и все остальные в королевстве, чтобы заговорить с ним»
3. ГЛАВА X: «когда король располагался на постой в своём дворце или где бы то ни было на своём пути, за всеми женами приглядывали и сторожили ихние привратники и камайи [camayos], как зовут их сторожей [хранителей]; и если какая-либо женщина сходилась с мужчиной, её карали смертной казнью, тот же приговор доставался и мужчине»
4. ГЛАВА XI: «А поскольку они так высоко ценили свои воспоминания, что, умерший один из этих столь великих правителей, выделял своему сыну единственное – власть, потому что был у них закон, что богатство и королевские органы власти того, кто был королем Куско, не имел бы никто другой в своей власти, и не забылась бы память о нём; для чего и сооружался идол из одеял (???) с очертаниями, какие они хотели бы ему придать, нарекая его именем уже умершего короля, и выносили этих идолов с тем, чтобы поставить на площади [города] Куско, в то время, когда устраивались ихние праздники и вокруг каждого идола этих королей находились их жены и слуги, и подходили все, приготавливая там их еду и напитки, потому что дьявол должен был говорить в тех идолах, как то у них в обычае. И у каждого идола были свои шуты или балагуры, весёлыми речами развлекавшие народ; и все сокровища, какие у правителя были при жизни, находилось во владении его слуг и родственников, и оно извлекалось во время подобных праздником с большой помпой; кроме того им непременно принадлежали его чакарас [chacaras], а это название поместий, где они собирали свою кукурузу и другое продовольствие, благодаря чему содержали женщин со всеми остальными родственницами этих правителей, хранивших идолов и воспоминания, хотя те уже [давно] были мертвыми.»
5. ГЛАВА XI: «было дозволено и приказано самими же королями, чтобы были упорядочены почтенные песни и чтобы в них они были всячески превозносимыми и восхвалены таким образом, чтобы все люди удивлялись, слушая их подвиги и столь великие деяния; и чтобы эти [песни] не всегда и не всюду оглашались и объявлялись, а только когда было бы устроено какое-либо собрание людей, сошедшихся со всего королевства по какому-либо поводу, и когда с королем собирались главные сеньоры [тоже правители?] на их празднествах и развлечениях, или когда совершались такиc [taquis] или ихние кутежи да попойки. В таких местах, знатоки романсов во весь голос, глядя на Инку, рассказывали ему о том, что его предками было сделано; а если среди королей кто-либо оказался нерадивым, трусливым, склонным к порокам и любителем почивать, не расширяя владений своей империи, они приказывали, чтобы о таких мало или вовсе не упоминали; они так [усердно] следили за этим, что, если кого-либо и обнаруживали, то его имя и потомство не забывалось, но в остальном же старались умалчивать, не считая только песен о хороших и храбрых.»
6. ГЛАВА XII:« И следует также знать, что кроме того, это был их обычай, и часто используемый и соблюдаемый закон, выбирать во время их царствования или владычества одного из трёх или четырёх наиболее старых мужчин своей народности, которым, видя, что для этого они были умелы и пригодны, им приказывали, чтобы все дела, произошедшие в провинциях за время их царствования, будь они удачные или же напротив, [всё равно] закрепили их в памяти, и о них да составили и упорядочили песни, дабы чрез звучание то смогли бы в будущем понять минувшее, но так, чтобы песни те не были ни известны народу, ни высказаны иначе как только в присутствии правителя. И вынуждены были те, кто должен был этим заниматься при жизни короля, ни рассказывать и не говорить ни о чем, касавшемся его, а потом, уж после его смерти, преемнику империи говорили такие слова: “О великий и могущественный Инка, Солнце и луна, земля, горы, деревья, камни и твои родители оберегали тебя от несчастья и, похоже, сделали процветающим, счастливым и удачливым среди всех родившихся [на свете]! Знай, что дела, случившиеся при твоём предшественнике, таковы”. А затем, говоря это, устремив глаза долу и опустив руки, с превеликим смирением они извещали и сообщали обо всём, что знали, что у них неплохо получалось, поскольку среди них есть много людей с отличной памятью, проницательным умом и здравого суждения, настолько полны сведений, как будто они свидетели, такие как мы здесь [и сейчас], слушающие их. И вот, сказав это, сразу как то королю стало ведомо, он приказывал созвать других своих старых индейцев, которым наказывал, чтобы они позаботились узнать песни, которые те закрепили в своей памяти, и привели в должный порядок другие, новые, из тех, что произошли за время его царствования, и какие вещи были израсходованы и что уплачивали провинции, [всё то] записывалось бы в кипу, дабы было известно, что давали и платили в виде податей, [после того, как] он умрёт, да и за время правления его предка. И если, конечно, не был то день великого веселия или иной день оплакивания и печали по поводу смерти какого-либо брата или сына короля, потому что именно в такие дни было дозволено сообщать о величии ихнем, их происхождении и появлении, а в другие дни никому не позволялось говорить об этом, ибо так было установлено их правителя; и если подобное совершалось, то таких наказывали строго»
7. ГЛАВА XII: «Кроме того у них был и другой устав, [из коего] знали и ведали о том, как нужно было осуществлять взимание податей, [управление] провинциями, обеспечением, будь то при прохождении короля с армией, будь то при его посещении королевства, или не вникая во всё это, разуметь, что поступало в хранилища и платили подданные, таким образом, чтобы не нанести им [какого-либо] убытку, так ладно и толково, что наголову превосходили мастерство письменности, использовавшееся мексиканцами для их подсчетов и торговли»
8. ГЛАВА XIII: «И было обычаем и нерушимым законом среди этих правителей Куско, из-за величия их власти, а также из-за почитания королевского сана, что, находись он в своём дворце или передвигаясь с солдатами или без них, чтобы никто, пусть даже самый знатный и могущественный сеньор всего их королевства, не должен был ни входить к нему с речью, ни находиться пред очами его, не сняв перво-наперво свою обувь, – которые называют они охоты [сандалии], – не возложив на плечи свои ношу, чтобы войти с нею на приём к правителю»
9. ГЛАВА XIV: «И чтобы возвеличить своё владычество, когда им казалось, что многое из сказанного мною – было пустяком, они приказывали, в виде закона, чтобы никакое золото и серебро, поступившее в город Куско, не могло быть вынесено из него под страхом смерти, что они и делали, если кто нарушал сиё установление»
10. ГЛАВА XIV: «А поскольку эти Инки были столь высокого о себе мнения, приказали они также, чтобы весь год при их Дворе проживали дети управителей провинций всего королевства, дабы они уразумели его устройство и видели его огромное величие и были обучены, как им должно служить ему и повиноваться, и дабы от него получали они в наследство свои владения и титул касика; и если кто уходил из одной провинции, другие приходили из иной»
11. ГЛАВА XVI: «королями было приказано, под страхом тяжких наказаний, чтобы никто не осмеливался ни убить ни съесть ни одной самки; а если кто нарушал сей [закон], потом их карали, и под страхом такого наказания они не осмеливались есть их»
12. ГЛАВА XVII: «Они никогда не разрушали власть местных жителей. Они наказывали всем, и тем и другим, чтобы в качестве Бога почитали Солнце; остальные их верования они не запрещали им, но приказывали, чтобы они руководствовались законами и обычаями, принятыми в Куско, и чтобы все говорили на общем языке [т.е. кечуа]»
13. ГЛАВА XVII: «Этими и другими имевшимися у них приёмами, они вошли без войн во многие края, где своим солдатам приказывали не чинить ни вреда, ни оскорблений, ни кражи, ни насилия, а если в такой провинции не было провизии, он приказывал, чтобы оно было поставлено из других краёв, потому у новоприбывших ему во услужение в дальнейшем его власть и знакомство с ним не казалось им горестным, и знакомство с ним, и ненависть к нему происходило в одно и то же время. А если в какой-либо из этих провинций не была скота, позже он приказывал, чтобы ему дали отчет о стольких-то тысячах голов, он приказывал это, чтобы они хорошенько посчитали и с его помощью скот размножился, чтобы запастись шерстью для своих одежд, и чтобы они не осмеливались ни убить, ни съесть ни одного существа в годы и срок, какой им был назначен. А если скот был, но недоставало чего-то другого, то они поступали таким же образом; и если они находились на перевалах и крутых густозаросших склонах, добрыми речами он давал им понять, чтобы они строили селения и дома на наиболее ровных участках гор и склонов; а поскольку многие не были умелыми в обработке земли, они сообщали тем, как нужно это делать, обучая их умело отводить оросительные каналы и поливать с их помощью поля»; «Во многих других, [в] которые они вошли войной и с помощью силы оружия, они приказывали, чтобы провизии и вражеским домам наносилось как можно меньше вреда, при этом правитель говорил: “Скоро они будут нашими, точно также, как предыдущие”.»
14. Глава XVIII: «Ведь, это общеизвестно, что все до единого поселения сьерры и долины в равнинах непременно платили подать, установленную для них теми, кому это было вменено в обязанность, а ещё если у какой-либо провинции не было, как говорят местные жители, чем платить дань, король им приказывал, чтобы каждый человек из всей этой провинции обязан был каждые четыре месяца приносить ему довольно большой полый стебель тростника, наполненного живыми вшами, что говорило об изобретательности Инки в вопросе внушения им умело уплачивать дань и платить подати; и так, мы знаем, что они платили подать вшами несколько дней до тех пор, пока им не приказывали предоставить скот, и они старались вырастить его, изготовить одежды и выискать, чем бы им платить подать в будущем»
15. Глава XVIII: «И было приказано, чтобы пострадавший на рудниках индеец, потом уходил домой и на его место приходил другой и более того: чтобы ни один холостяк не участвовал в добыче металлов, пока он не обзаведётся женой, и всё для того, чтобы их жены готовили им пищу и их напиток; а помимо этого, следили за тем, чтобы посылать им достаточно пищи.»; «А также им разрешалось несколько дней в месяц оставлять работу, для отмечания своих праздников и на отдых; и одни и те же индейцы не являлись постоянно рудокопами, а время от времени приказывали выходить одним и приходить другим».
16. Глава XVIII: «Так обстояло дело у инков с этим: им добывали столько золота и серебра во всем королевстве, что, похоже, за год, добывали более пятидесяти тысяч арроб серебра и более пятнадцати тысяч золота, и всегда добывали из этих металлов в качестве службы им. И эти металлы приносились в столицы провинций, и таким образом и порядком, что они добывали их как в одних [местах], так и в других [местах], во всем королевстве. А если не было добычи металла в другой земле, чтобы можно было уплатить подати, они запасались мужеством и платили дань и незначительными вещами, и женщинами, и детьми; их забирали из селения без всякого огорчения, потому что, если у человека был единственный сын или дочь, то такого не забирали, но если у него было три или четыре, забирали одну [т.е. девушку], чтобы оплатить службу. Другие земли уплачивали подати столькими тысячами нош кукурузы, сколько в них были домов, что давал каждый урожай и за счёт той же провинции он размещался в хранилищах и столицах провинций. В других областях снабжали подобным же образом столькими же ношами высушенного чуньо [chuño – замороженный и высушенный картофель], как те делали из кукурузы, иные выращивали и платили в виде кинуа [quínua – (Chenopodium quinoa)] и других корней. В других местах предоставляли каждый год столько накидок [или одеял], сколько было в провинции женатых индейцев, а в иных – столько рубах, сколько всего было душ. Ещё одним вменялось платить столько-то тысяч нош копьями, другим – пращи и айльос [ayllos], со всем прочим используемым ими оружием. Другим провинциям они приказывали, чтобы они предоставляли столько-то тысяч индейцев в Куско для постройки общественных зданий города и строений королей, обеспечивая их необходимым содержанием. Другие платили налог канатами, чтобы перетаскивать камни, а другие – платили подать кокой»
17. Глава XIX: «Для многих выводов орехоны, предоставившие мне в Куско отчет, сходятся в том, что раньше во времена королей Инков, всем селениям и провинции королевства Перу приказывалось, чтобы главные правители и их представители знали, сколько каждый год всех мужчин и женщин, умерло и сколько родилось, что было необходимо знать, как для уплаты податей, так и для того, чтобы знать, сколько было способных к войне и сколько могло остаться для защиты поселения, вот для этого и существовал этот учёт; и это они могли легко узнать, потому что в конце года каждая провинция приказывала внести в кипу по количеству его узлов всех людей, как умерших в ней в тот год, так и, соответственно, тех, кто родился. И по началу году, в который вступали, они приходили с кипу в Куско, откуда становилось понятным как о тех, кто в тот год родился, так и тех, кого не стало по причине смерти»
18. ГЛАВА XXI: «Итак, со времен его правления, по всем королевским дорогами были построены приблизительно через каждые пол-лиги, маленькие домики, покрытые соломой и деревом, а в горах они были построены на склонах и больших утесах таким образом, что дороги усеяны тут и там этими маленькими домиками, как сказано выше. И было приказано, чтобы в каждом из них находилось два индейца, снабженные продовольствием, и чтобы эти индейцы набирались из соседних селений, и чтобы они не находились там на постоянной основе, а, время от времени, приходили то одни, то другие»
19. ГЛАВА XXII: «”Митимаями” называют тех, кто перемещён из одной земли в другую. И первый вид или тип митимаев, каких, приказано было Инками, размещать, был такой: после завоевания или привлечения к себе на службу ими какой-либо провинции, у них был особый порядок, чтобы считать ее безопасной, и дабы быстро местные жители и соседи ее знали, как они были должны служить ей, и владеть ею и для того, [чтобы] тотчас же уразумели остальные, известные как их вассалы с давних времён, и для того, чтобы они были мирными и спокойными, и не было постоянной почвы для восстаний, а если случайно и заходила об этом речь, то чтобы был тот, кто этому бы воспрепятствовал, – перемещали они из таких вот провинций [определённое] количество людей, как им казалось наиболее целесообразным, дабы такие ушли; им наказывали следовать на заселение другой земли, по климату и подобию той, откуда они выходили: холодная ли, знойная ли; там им предоставляли землю и поля и дома, столько же или больше, чем они оставили. А из земель и провинций, давно считавшиеся мирными и дружественными, и проявившие свою привязанность на службе у них, они приказывали выходить другим в таком же количестве или большем, и размещаться вперемежку в землях только что завоёванных и среди индейцев только что покорённых, дабы обучились они у них вещах вышесказанным, и установили у них свой общественный порядок и хорошие уложения, и для того, чтобы с этим выведением одних и введением других, пребывало всё в безопасности при помощи поставленных губернаторов и представителей, о чём мы сообщили в предыдущих главах.»

Анонимный хронист.

Leyes.
Si en alguna cosa fueron loables los piruanos, fué en
las leyes que tuvieron y en el guardarlas. Y habia dos
maneras de leyes: unas que pertenecían á su religión
falsa y á la adoración de sus dioses, y á sus ceremo-
nias y sacrificios. —Destas leyes y de sus interpretacio-
nes no hay que hacer caso; porque así como su reli-
gión y secta fué mala é inventada por el Demonio, así
lo fueron sus leyes.
La otra manera de leyes, en lo que toca á lo civil y
moral, fué muy loable, y muchas dellas se guardan
hoy, porque vienen á cuento de los intereses de los que
tienen el gobierno y el mando; y fuera bien que se
guardasen todas, porque siquiera gozasen los natu-
Anónima
igg
rales de las migajas que sobran á los advenedizos.
Ley primera. Que todos los subiectos al imperio de
los ingas hablen una misma lengua general, y esta sea
la quichua del Cuzco, y la depriendan por lo menos los
señores y sus hijos y parientes, y los que han de gober-
nar ó administrar justicia ó ser prefectos de oñcios y
obras, y los mercaderes y contratantes.
II. Que en todos los pueblos haya de todos ofi-
cios y oficiales y maestros, y si esto no pudiera ser,
que cada provincia tenga dentro de su territorio todo
lo que hubieran menester los que habitan en ella: aquí
tejedores de lana, ahí de algodón, acullá plateros, allí
carpinteros, acullá los que hacen el tocado ó calzado;
y á este modo de los salineros, carboneros, canteros,
albañíes, etc.
III. Que para el tiempo del barbechar, sembrar,
segar, guardar la mies, regar las tierras, así comunes
como de particulares, nadie se excuse, sino que salga
con su arado; y que desde el rey hasta el más bajo
ciudadano se ocupe en la labranza de tierras 6 de huer-
tos, á sus tiempos, etc.
IIII. Que se miren las tierras para qué planta ó
semilla tienen más virtud, y no se siembre allí mas de
aquella semilla ó planta, sin embarazarla con otras:
aquí mieses, acullá frísoles, acullá algodón, allí pimien-
tos, y allí raices y acullá fructa; y desta manera en
todo lo demás.
V. Que se conozcan las inclinaciones y habilidades
de los mochachos, y conforme á ella (sic) sean em-
pleados, cuando llegasen á edad madura: si se inclina-
ren á la guerra y mostraren valor, se hagan soldados;
200
Relación
si algún oficio mecánico, lo mismo; aunque lo más co-
mún y ordinario sea que cada uno siga el oficio de su
padre.
VI. Que en todas las provincias haya uno 6 más
depósitos y alhóndigas, donde se guarde todo el basti-
mento necesario (habiendo tomado cada pueblo para
sí todo lo que habian menester abundantísimamente)
para tiempo de hambre, de esterilidad, de guerras,
para dar á cojos, ciegos, tullidos, viudas y huérfanos;
y que de esto no pueda aprovecharse el rey ni los se-
ñores.
VII. Que hubiese depósitos de ganado de la tierra,
que sirviese, lo primero, para los sacrificios, lo segun-
do, para necesidades de la república, lo tercero, para
socorrer á los pobres, lisiados y viudas y huérfanos.
VIII. Que en cada pueblo se dividan las tier-
ras, á cada vecino cierta medida, y á los propios y co-
munidades tanta, y que en estas comunidades no se
pueda meter el rey ni los señores; y si se metiere el
rey por alguna causa justa, sea para bien de la tal pro-
vincia, y acabada la necesidad, vuelva la comunidad á
sus juros proprios.
IX. Que cada uno se vista y adorne conforme á
la cualidad que tiene, el plebeyo como plebeyo, y el
noble como noble; y que ninguno se vista del género
de ropa y traje y labor que se visten los reyes, si no
fuese hijo ó hija ó pariente del rey, ó si no hubiere
particular privilegio para ello.
X. Que en el comer sean moderados y templados,
y mucho más en el beber; y si alguno se embriagase de
manera que pierda el juicio, que sea por la primera vez
Anónima
201
castigado conforme al juez pareciere, y por la segunda,
desterrados, y por la. tercera, privados de sus oficios, si
son magistrados, y echados á las minas. Esta ley se
guardó á los principios con rigor, mas después se re-
lajó la ejecución de tal manera, que los ministros de la
justicia eran los primeros que más bebían, y aunque se
emborrachasen, no habia castigo; porque los amantas,
que eran como letrados y sabios dellos, interpretaban
las leyes poniendo distinción entre cenca, que es enca-
labriarse y calentarse, y hatun machay, que es embria-
garse hasta perder el juicio; y que aquello era lo ordi-
nario que en todos acontecía, pues no hacian desatinos
de locos, y que aquesto pocas veces ó ninguna aconte-
cía. De manera, que por aquí vinieron á la disolución
que arriba vimos.
XI. Todo género de homicidio que se hiciese fuera
de guerra, sea punido y castigado con pena de muerte
natural, en esta forma: quien mata á su padre ó madre,
que muera y sea hecho cuartos; lo mismo si matare á
sus abuelos ó hijos; quien matare algún niño ó niña,
que muera despeñado ó apedreado; quien matare á ma-
no á su señor, que muera cuarteado; quien mata á otro
particular del pueblo, que muera ahorcado.
XII. Quien mata á algún ministro del rey, cono-
ciendo que era tal, 6 á algún ministro de los dioses, ó
á alguna virgen aclla, que muera arrastrado y asaetea-
do. Quien matase á su mujer por odio, sin culpa della,
ó sin saber que tenia culpa de adulterio, que muera
ahorcado y hecho cuartos; lo mismo la mujer si mata-
re á su marido.
XIII. Quien matare á su mujer hallándola en adul-
• 202
Relación
terio, que sea desterrado por un cierto tiempo. Lo mis-
mo si matare al adúltero con quien adulteró su mujer,
pero el tiempo del destierro no pase de un año.
XIV. Quien fuere causa de que alguna mujer pre-
ñada de tres meses para arriba, muera ó malpara,
dándole hierbas ó golpes, ó de cualquier manera, que
muera ahorcado ó apedreado.
XV. Quien matare al rey ó reina 6 príncipe here-
dero, muera arrastrado ó asaeteado y sea hecho cuartos,
y su casa derrumbada y hecha muladar; sus hijos sean
perpetuamente bajos, de vil condición y no puedan te-
ner cargo ninguno honroso en el pueblo ni en la guer-
ra, y todo esto hasta la cuarta generación. Y lo mismo
los traidores; mas si estos, antes de darse la batalla,
se arrepintiesen y pidieren perdón y se metiesen debajo
del estandarte del inga, vuelva en su gracia real y no
padezca nada de lo dicho.
. XVI. El adúltero y la adúltera sean castigados con
pena de muerte; y el marido, si hallare á su mujer en
tal delito, denuncie luego, para que se le cumpla de
justa venganza; y lo mismo la mujer que supiere ó vie-
re á su marido, con adúltera, denuncie dellos, para que
mueran.
XVII. Quien forzare doncella y la deshonrare, que
muera apedreado. Y si ella se quisiera casarse (sic) con
él, que no muera, sino que se case luego. Quien forza-
re casada, que muera ahorcado. Quien cometiere estu-
pro con alguna doncella consintiendo ella, que sean
azotados y trasquilados y puestos á la vergüenza, y él
sea desterrado y conducido á las minas, y ella á guar-
dar algún templo; y si quisieren casarse, sean solamen-
Anónima
203
te azotados y se casen luego; mas si él es casado y tie-
ne hijo, que sea condenado para que con sus hijos y
mujer sirvan á la comunidad y ella á algún templo ó á
las aellas.
XVIII. Quien tuviere cuenta con su propia hija,
que mueran entrambos despeñados, y mucho más si
ella fué doncella y consintió; pero si fué forzada y vio-
lada, que muera el padre, y ella sea puesta para que
sirva siempre á las aellas; y si alguno la pidiere por
mujer, que se case. Si alguna mujer fornicase con su
hijo propio, que mueran ambos despeñados. Quien co-
nociere á su hermana de padre y madre ó de madre
solamente, que mueran entrambos ahorcados ó ape-
dreados, y más si ella fué doncella y consintió; pero si
fuese forzada y violada, que sea el hermano ahorcado, y
ella sea puesta á servir á las aellas. Quien se juntare con
su hermana, hija de su padre carnal, si fuera ella don-
cella ó casada y consintió, que mueran entrambos ape-
dreados; si fué forzada con violencia conocida, que mue-
ra el hermano y ella sea puesta para servir á los templos.
XIX. Los incestos con los tíos y sobrinos, ó con
primos y primas en segundo grado, ó afines en primer
grado, si ellas fuesen vírgines ó casadas y consentien-
tes, que sean ambos castigados con pena de muerte de
horca ó apedreados; si no fuesen vírgines ó casadas,
que sean ambos azotados, tesquilados y conducidos
ellos á las minas, y ellas á guardar y servir los templos.
XX. Quien cometiere el pecado de sodomía, que
muera arrastrado y ahorcado, y luego sea quemado con
todos sus vestidos, y lo mismo si se juntare con algu-
na bestia.
204
Relación
XXI. Si los grandes señores cometieren alguno des-
tos delictos, por donde merecieren morir, que los go-
bernadores y consejos hagan la averiguación y informa-
ción, y la sentencia quédese para el rey; y cuando los
tales murieren por su delicto, sean degollados en la
plaza 6 donde al rey pareciere; y si fuesen señoras ilus-
tres 6 sus hijas, y merecieren morir, sean degolladas
dentro de la cárcel.
XXII. Quien fuese alcahuete para que se cometan
estupros 6 incestos y en efecto se hubiesen cometido,
que muera por ellos ahorcado. Y lo mismo la hechicera
que diere hierbas para que se amen y se junten. Quien
fuere alcahuete de adulterios y se cometieren, que esté
en cárcel perpetua, 6 sea condenado á minas 6 á las
tierras ó partes de la comunidad.
XXIII. Quien hurtare cosa de comer 6 de vestir, 6
plata ó oro, sea examinado si hurtó forzado de la nece-
sidad y pobreza, y si se hallare que sí, no sea el tal la-
drón castigado, sino el que tiene el cargo de proveedor,
con privación de oficio, porque no tuvo cuidado de pro-
veer á éste de lo que habia menester ni hizo copia de
los necesitados; y désele al tal ladrón lo que hubiere
menester de ropa y comida y tierras y casa, con aper-
cibimiento que si dende adelante hurtare, que ha de
morir. Si se averiguase que hurtó cantidad y valor de
[en blanco] achupallas 1 y dende adelante, no por necesi-
dad sino de vicio ó por ser haragán y ocioso, que muera
ahorcado, y si fuese hijo de señor, muera degollado en
la cárcel.
i Pina de Indias.
Anónima
205
XXIV. Haya en cada pueblo un juez contra los
ociosos y haraganes, que los castigue y haga trabajar.
A este modo habia leyes de familias del gobierno de-
ltas, y de los pastos, montes, leña, pesquería, caza,
minas; leyes de postas, de embajadores, de comunida-
des, de pósitos, de la salud, de médicos; leyes acerca
de la milicia y de la guerra; de gobierno de la repúbli-
ca, de los magistrados, del modo de “ir causas, de los
testigos, del testamento, de matrimonios, de escuelas
ó manera de ellas para enseñar niños y niñas, y de otras
cosas. Y en todas ellas y en las leyes ya dichas, eran
tan puntuales en la ejecución y guarda de ellas, que era
cosa para admirar.

================

Инкское право или Законы Инков — правовая система, возникшая на основе Андских культур и развивавшаяся вплоть до падения Империи Инков в 1533 году, затем в Новоинкском государстве в Вилькабамбе до 1572 года, и просуществовавшая несколько десятилетий[1] (а в отдельных случаях и несколько столетий) после испанской конкисты, благодаря как специфике высокогорных обществ, где европейские порядки вызывали возмущения местных жителей, так и отлаженной системе исполнения.

Законы Инков сохранились только в отрывках, но их содержание известно из многочисленных испанских колониальных источников, составленных по изустной традиции. Законы регистрировались и «записывались» отдельными чиновниками в кипу, и другими чиновниками — глашатаями — провозглашались на одной из площадей столицы империи Куско — Римак. Инкское право характеризуется высокой степенью строгости в вопросах применения наказания — в большинстве случаях смертной казнью, результатом чего являлось практически полное отсутствие некоторых видов преступлений среди индейцев (мелкого воровства, грабежей, коррупции, убийств), чем восхищались испанские чиновники, миссионеры и солдаты. Правда, это косвенно может говорить о тоталитарном и командно-административной характере управления государства Инками.

* 1 Источники
* 2 Принципы
* 3 Отрасли
* 4 Законодатели
* 5 Примечания
* 6 Литература

Источники

Основными источниками являются хроники испанских и перуанских историков, доклады испанских колониальных чиновников, миссионеров, солдат и полководцев. Главные из них составлены такими людьми:

* «Сообщение кипукамайоков» (1551) — один из первых документов, описывающих ряд законов Инков. Составлено на основе сведений кипукамайоков — знатоков кипу. Одним из переводчиков с языка кечуа выступил Хуан де Бетансос.[2]
* Хуан де Бетансос (1551) — солдат и переводчик индейских языков (кечуа); он приводит законы, касающиеся криминального и семейного права.[3]
* Сьеса де Леон, Педро де (1553) — солдат и священник, приводящий широкий спектр законов, относительно религии и культа, управления государством, криминальное и семейное право в своих огромных по объему книгах.[4]
* Сантильан, Фернандо де (1555) — юрист и историк, епископ Чаркаса. Один из основных авторов по вопросам Инкского права; составил официальный доклад об истории Инков, в частности описывающий административное устройство империи Инков, их законы и систему податей. Автор известной «Подати Сантильана» (es:Tasa de Santillán), внедрённой в 1558 году в Чили, регулировавшей отношения между испанцами и мапуче.[5]
* Матьенсо, Хуан де (1567) — юрист и экономист, знаток Инкского права и экономики Империи Инков. Автор политико-экономического трактата «Губернаторство Перу», а также разработчик теорий «свободного рынка», «стоимости» и «справедливой цены».
* Поло де Ондегардо, Хуан (1572) — единственный юрист, давший правовую оценку Законам Инков (исходя из реалий Испанского имперского права второй трети XVI века), также подразделив многие законы инков на отрасли права. Многие доклады этого правоведа до сих пор находятся в рукописях (Национальная Библиотека Мадрида) и полностью не изданы.[6]
* Сармьенто де Гамбоа, Педро (1572) — знаменитый испанский путешественник и астроном, грамотно составивший генеалогию инков, где перечислил некоторые законы инков.[7]
* Молина, Кристобаль де (1575) — священник; в основном осветил законы религии и культа.[8]
* Акоста, Хосе де (1589) — являясь католическим миссионером и, одновременно, естествоиспытатель, не оставил в стороне ряд законов инков, описав их.[9]
* Блас Валера (до 1597) — похоже, привёл максимальное количество законов, бытовавших у Инков, но многие его работы утрачены, и частично попали в сводный по государству Инков исторический труд Гарсиласо де ла Веги.[10]
* Анонимный иезуит (1595?) — единственный автор (начало XVII века), собравший — предположительно на основе сведений или рукописи Бласа Валеры — вместе законы инков в виде некоего свода, подразделив их на статьи. Правда, хорошо видно, что в его свод попали не все законы, а лишь касавшиеся: языка, криминального и семейного права, управления.[11]
* Авила, Франсиско де (1608) — перуанский священник, собравший у местного населения (инки, кечуа, юнги, мочика) уникальные мифы в конце XVI — начале XVII веков в провинции Варочири, что неподалёку от Лимы, также включив ряд древних обычаев и законов.[12]
* Инка Гарсиласо де ла Вега (1609) — историк, составивший свою книгу из различных источников, и сам не сильно владел достоверной информацией о законах, поскольку к моменту написания своей книги жил в Испании далеко от родины Перу уже более 40 лет. У него законы не собраны вместе, а распределены по всему тексту в различных местах, но количество самих законов многочисленно.[13]
* Гуаман Пома де Айяла, Фелипе (1615) — в своей книге «Первая Новая Хроника и Доброе Правление» (1615) также не обошел стороной некоторые законы инков.

и рядом других.

Принципы

Основными принципами Инкского права были справедливость и чрезвычайная строгость наказания, как результат. В ряде случаев, отмечаются законы настолько нетипичные для европейских моделей (особенно упомянутые Анонимным Иезуитом)[11], что ставят их в отдельный ряд, как заслуживающих внимания исследователями: правоведами и историками.

Основные заповеди инков:

* Ama quellanquichu — Не ленись.
* Ama llullanquichu — Не лги.
* Ama suacunquichu — Не воруй.
* Ama huachocchucanqui — Не прелюбодействуй.
* Ama pictapas huanuchinquichu — Не убий.[14]

Отрасли

Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел.

Законодатели

Главным законодателем, по андской традиции, являлся правитель Пачакутек Инка Юпанки, установивший многочисленные законы, и реформировавший старые.

Этот раздел статьи ещё не написан.
Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел.

Примечания

1. ↑ Фернандо Мурильо де ла Серда. Письмо о знаках, использовавшихся Индейцами до завоевания, 1589 (пер. А.Скромницкий).
2. ↑ Juan de Betanzos. Suma y Narracion de los Incas. — Madrid, Ediciones Polifemo, 2004. Edicion, introduccion y notas: Maria del Carmen Martin Rubio. ISBN 84-86547-71-7
3. ↑ Juan de Betanzos. Suma y Narracion de los Incas.
4. ↑ Педро де Сьеса де Леон, «Хроника Перу. Часть Первая (пер. А.Скромницкий)», — Киев, 2009
5. ↑ RELACION DEL ORIGEN, DESCENDENCIA, POLITICA Y GOBIERNO DE LOS INCA (1555).
6. ↑ Хуан Поло де Ондегардо. Доклад о происхождении Инков, и о том, как они расширили свои завоевания, 1572″ (пер. А.Скромницкий — Киев, 2009)
7. ↑ Pedro Sarmiento de Gamboa. Historia de los Incas. Madrid 2007. Miraguano, Polifemo. ISBN 978-84-7813-228-7, ISBN 978-84-86547-57-8
8. ↑ Кристобаль де Молина, «Доклад о Сказаниях и Обрядах Инков, 1575» (пер. А.Скромницкий), — Киев, 2009
9. ↑ Acosta, Joseph de, Historia natural y moral de las Indias. Parte 1 — 1590
10. ↑ «Невиновный изгнанник Блас Валера своему народу Тавантинсуйу» (пер. А.Скромницкий), — Киев, 2008.
11. ↑ 1 2 Chiara Albertin (ed.). De las costumbres antiguas de los naturales del Peru. — Iberoamericana, Vurvuert, 2008
12. ↑ Франсиско де Авила, «Боги и люди Варочири», 1608 г (пер. А.Скромницкий), — Киев, 2009

13. ↑ Инка Гарсиласо де ла Вега, «История государства Инков»

14. ↑ Peru. History of the Coca. — New York, J. H. VAIL & COMPANY, 1901, стр. 41

Литература

* Нерсесянц В.С. Общая теория права и государства. — М.: изд. Норма, 2002. — ISBN 5-89123-381-9
* Проблемы общей теории права и государства. Учебник для вузов / Под общей редакцией члена-корр. РАН, доктора юрид. наук, проф. В. С. Нерсесянца. — М.: Норма, 2006. — 832 с. — ISBN 5-89123-361-4