Доклад Хуана Поло де Ондегардо (1572).
(на русский язык переводится впервые)
Доклад Хуана Поло де Ондегардо (1572).
(на русский язык переводится впервые)
Опубликовано в книге (английском оцифрованном издании):
“Narratives of the rites and laws of the Yncas (1873) – http://www.archive.org/details/narrativesofrite00moli
[Перевод с английского на русский язык:
А.Скромницкий, 2009,
Украина,
Киев,
http://bloknot.info
creos@narod.ru]
Примечание переводчика.
Поло де Ондегардо – единственный юрист, давший правовую оценку Законам Инков (исходя из реалий Испанского имперского права второй трети XVI века), также подразделив многие законы инков на отрасли права. Многие доклады этого правоведа до сих пор находятся в рукописях (Национальная Библиотека Мадрида) и полностью не изданы.
Данный документ посвящен происхождению Инков, направлению их завоеваний, а также законам, податям, обычаям, строениям и дорогам Инков. Особенно подробно Поло де Ондегардо останавливается на податях и законах, связанных с ними. Особенно тщательно, хоть и кратко, он анализирует вопросы землевладения и землепользования у Инков, права и обязанности, систему подчинённости в сфере управления. Во многом его сведения единственные в своём роде, поскольку известны были ему благодаря собственным инспекционным поездкам по Перу. Однако ценность их всё же иногда может быть поставлена под сомнение, так как он не владел местными языками, и мог допускать ошибки в интерпретации значений слов, целых событий или каких-либо явлений, которых сам не видел, особенно касающихся далёкого прошлого Инков. К тому же, известно, что он участвовал, как коррехидор Куско, в составлении, в присутствии нотариуса и переводчика, особых докладов вице-короля Франсиско де Толедо, куда вошли сведения об истории Инков, собранные у знатных индейцев-кечуа в Куско; так вот несколько позже переводчик заявил, что его принудили искажать смысл, как при задавании вопросов индейцам, так и переводя их ответы. Довольно скоро после такого заявления испанец переводчик погиб при невыясненных обстоятельствах.
Доклад Поло де Ондегардо очень часто использовался другими историками; вокруг его версии жертвоприношений даже образовалось два лагеря: сторонники, признающие, как и Поло де Ондегардо, жертвоприношения людей у Инков, так и сторонники, отрицавшие наличие подобных церемоний.
Этот доклад не дописан до конца, и копия его в Мадриде была сделана писарем весьма несведущим, оставлявшим пропуски в местах, когда он не понимал слова или оборота.
Названия и имена даются так, как они приведены в английском издании, в примечаниях также могут приводиться пояснения или другие варианты названий. Названия на языке кечуа выделены курсивом.
В тексте могут быть ошибки, за что прошу не винить строго, а лучше сообщить мне о них, чтобы можно было их исправить.
Текст:
Доклад
ПОЛО ДЕ ОНДЕГАРДО
Написанный в записной книжке, представлявшей из себя, вероятно, Черновик, среди прочих бумаг Лиценциата Поло де Ондегардо
(Рукопись хранится в Национальной Библиотеке Мадрида, на пергаменте, B. 135.)
О происхождении Инков, и о том, как они расширили свои завоевания.
Следует разуметь в первую очередь, что род этих Инков был разделён на две ветви, одна называлась Анан Куско [Hanan Cuzco], и другая – Урин Куско [Hurin Cuzco][Z1] . Из сего можно заключить (и какого-либо упоминания об обратном нет), что они были жителями долины Куско, хотя делали вид, что они пришли из мест, чтобы осесть там. Но им не следует давать веры, поскольку они также говорят, что это случилось до потопа. Из чего можно сделать вывод и предположить, принимая во внимание сегодняшние традиции, что не более чем 350 – 400 лет, как Инки завладели и правили долиной Куско, до самого [селения] Уркос [Urcos] на расстояние 6 лиг, и до долины Юкай [Yucay], находящейся на расстоянии не более пяти лиг.
Относительно Правителей, о которых люди могут вспомнить, их память не уходит вглубь времени, далее уже определённого. Они сохраняют воспоминание об этих Правителях с помощью своих кипу, но если мы рассудим по времени, какое каждый, как сказано, жил, исторический период не может быть расположен далее в прошлое, чем на четыре сотни лет, [и это] самое раннее.
Это должен был быть приблизительно период, когда они начали господствовать и завоёвывать районы вокруг Куско [152] и, как то будет явствовать из их записей, они иногда терпели поражения. Ибо, несмотря на то, что Андавайлас [Andahuaylas], в провинции Чанкас [Chancas], находится всего в тридцати лигах от Куско, они привели их под свой контроль до времён Пачакутека Юпанки Инки [Pachacutec Yupanqui Ynca], разбившего тех Чанков [Chancas]. История об этом событии даётся в записи о Пурурунас[Z2] [Pururunas], или вак [huacas], созданных и воспоследовавших от этой битвы с Чанками [Chancas], положивших начало всем победам Инков. По другую сторону от Куско лежит дорога Кольа-суйу [Colla-suyu]; и они также держат в памяти воспоминания о времени, когда Канас [Canas] и Канчес [Canches], чья местность одинаково поблизости, расплатились уходом с Инками на войну, и не как вассалы, следующие за свои правителями; и это была та самая битва, в которой Пачакутек Инка [Pachacutec Ynca] сражался с Уско-вилька[Z3] [Usco-vilca], Правителем Чанков. Они также помнят о времени, когда они расширили своё владение вдоль этой дороги до озера Вилька-ньота [Z4] [Villca-ñota], места, где начинается Кольао [Collao]. Из этого озера вытекает две могучие реки: одна течёт к Северному морю, а другая – к Южному. Озеро почиталось местными жителями, и считалась вакой. Много времени утекло, прежде чем Инки продвинулись за эту местность. Это был преемник того правителя, который завоевал Чанков, начавший продвижение за эту местность, и в тех провинции не было мира до времён Тупака Инки [Tupac Ynca], отца Вайна Капака [Huayna Ccapac]. Мы обнаружили, что эти войны записаны в реестрах Инков, но у каждой провинции также были свои реестры войн, так что, если то было необходимо, мы могли очень просто установить время, когда каждая провинция была подчинена Инками.
Но этого достаточно, чтобы понять, что эти Инки поначалу расширили свои завоевания с применением силы и войны. Их продвижению не было общего сопротивления для каждой провинции, [153] те единственно защищали свою страну без посторонней помощи; так что единственную сложность, какую встретили Инки, была в присоединении районов вокруг Куско. Затем все завоёванные народы присоединились к ним, потому у них всегда было огромное превосходство, как в силе, так и в искусстве ведения войны. Таким образом, было редкостью, когда они терпели полное поражение, хотя иногда их принуждали отступать, и прекращать войну на год.
Никогда провинция не пыталась потревожить их в их собственной стране, стремясь только, чтобы её территории пребывали в спокойном владении, и сиё, кажется мне, послужило Инкам к большой выгоде. О подобной попытке даже нет упоминания в их реестрах; но, после того, как районы приводились к покорности, мощная сила присущая сему краю способствовала его же безопасности. Четыре дороги, расходящиеся из Куско, все пересекались реками, каковые нельзя было перейти вброд в любое время года, поскольку страна труднопроходима весьма и неприступна. Поэтому не может быть сомнений, что в этом, равно как и в обладании лучшей дисциплиной и большим знанием, находиться преимущество, имевшееся у них над всеми другими народами края. Сиё превосходство видно по их сооружениям, мостам, полям, системам орошения и – в куда более высокой нравственности их жизней. Если у других народов есть что-либо хорошее, всему этому Инки у них обучались. У Инков также был особый способ ведения войн, и более действенный, так что им удавалось становиться правителями над остальными. Вот так они продолжали расширять свои владения и подчинять своих соседей.
Несомненно и второе, что, решив завоевать и покорить другие народы, Инки немного приукрашают и приводят всяческие оговорки, преследуя свои цели. Первый рассказ (что эти Инки предложили, хотя это не было правом на владение землями, которое они в конце концов утвердили), состоял в том, что, после потопа, несколько мужчин и женщин вышло из пещеры, которую они называют Паккари-тампу [Paccari-tampu], в пяти лигах от Куско, где в каменной кладке высечено окно во времена очень [154] давние; что эти люди расплодились числом и разошлись по свету. Оттого у каждой провинции было место для поклонения, откуда вышли люди после всеобщего разрушения; и эти места были указаны их стариками и колдунами, обучившие их тому, зачем и как Инки почитали пещеру Паккари-тампу. Таким образом, в каждой провинции эти места поклонения могут быть найдены, и каждое со своей особой историей.
На основании этого права [на земли] Инки долгое время не могли завоевать многих провинций, граничащих с Куско, пока не наступило время Пачакутека Инки Юпанки. Его отец потерпел поражение от Чанков и отступил в Куско, оставив свои войска в Пукара [Pucara], или крепости. Тогда сын сформировал войско из беженцев[Z5] , а также из гарнизона в Куско, и из людей Канес и Канчес, и вернулся дать бой Чанкам. Прежде чем выступил он против врага, его матери приснилось, что поводом победы над Чанками послужит скорее почтение, устроенное в честь Солнца, чем Пачаячачику [Pachayachachic], являвшегося мировым Творцом. C того времени давалось обещание, чтобы больше жертв и молитв возносилось той статуи[Z6] . В таком случае сыну была бы обещана победа над Чанками, и что посланы будут люди с Небес, чтобы придти ему на помощь. Воспользовавшись тем, он и выступил против врага, и завоевал [его], и отсюда пошла та мысль о Пурураукас [Z7] [Pururaucas], являвшихся наиболее важными для Инков, яко право на расширение своих завоеваний…[Z8] ….. измышлялись самые различные жертвоприношения, и все покорённых приучали к тому, что Куско местопребыванием и жилищем богов было. Не было такого источника, колодца или стены по всему тому городу, о которых бы они не сказали, что там пребывает нечто таинственное, как явствует из доклада о местах поклонения в том городе[Z9] , где насчитывается более четырёхсот таких мест[Z10] . Всё это продолжалось до прихода испанцев; но даже и сейчас все люди почитают ваки, дарованные им Инками[Z11] .
[155] Третье, что следует уразуметь, это как только Инки сделали себя правителями провинции, они заставили местных жителей, ранее живших разрозненно, жить в общинах, с чиновником над каждым десятком, другим – над каждой сотней, другим – над каждой тысячей, другим – над каждыми десятью тысяч, а Инка правитель над всеми, отчитывавшихся администрации ежегодно, записывая рождения и смерти, как у людей, так и в стадах, [сведения об] урожае с полей, и все другие подробности, до самых мельчайших. Они ежегодно покидали Куско и возвращались в Феврале, чтобы составить свой отчёт, прежде чем начнётся праздник Райми [Raymi], принося с собой подать со всей империи. Устройство сиё было и полезным и хорошим, и наиболее важным в поддержании власти Инков. Каждый управитель, каким бы он ни был князем, входил в Куско с ношей на спине. Это была церемония, без коей никогда не обходились, и это придавало большой авторитет Инкам.
Четвертое, это то, что в каждом месте, где было образовано поселение или деревенская община, земля была разделена следующим образом: одна часть была предназначена для обеспечения культа, будучи разделённой между Солнцем и Пачаячачиком, и громом, коего они называли Чукильа [Chuquilla], и Пачамама [Pacha-mama] и другими ихними жрецами, а также другими ваками и местами поклонения, одинаково главных и свойственных любому селению. Много времени займёт перечислять их, ибо они были так многочисленны, что, если бы у них не было ничего другого, чем заниматься, одни только жертвоприношения отнимали бы всё их время. Потому каждый город был разделён точно так же, как Куско, и каждый примечательный предмет был сделан объектом поклонения, например, источники, фонтаны, ручьи, камни, долины, вершины гор, называвшиеся апачетас[Z12] [apachetas]. У каждого из них были свои люди, чьею обязанностью было совершать жертвоприношения, и которые поучали, когда приносить жертвоприношения, и какого рода предметы жертвовать. Хотя не было там края, где было бы так много объектов [156] поклонения, как в Куско, до сих пор порядок и способ поклонения был тот же.
Знать о ваках и местах поклонения очень важно для дела возвращения [индейцев] на путь истинный. Мне известно о них в более чем сотне селений; и когда Сеньор Епископ Чаркаса засомневался, был ли тот обычай всеобщим, в то время, когда мы выполняли совместное поручение по приказу Его Величества, я показал ему правдивость сего в Куско. И, несмотря на то, что обнаружение этих предметов заняло время, всё ещё была необходимость в том, ведь это касается вопроса подати и сборов. Поскольку большая часть урожаев была предназначена для сих услуг, и хранилась в местах, для той цели приуготовленных. Часть тратилась на жертвоприношения селений, а большая часть забиралась в Куско со всех краёв. Доли, таким образом разделённые, составляли от трех до четырёх, меняясь от района к району. Во многих селениях всё полностью принадлежало Солнцу, например, в Арапа [Arapa] и других. В этих – большая часть отдавалась на жертвоприношения, в других (принадлежащих Инке) – не так много.
Другая часть продукции сберегалась для Инки. Сиё хранилось в амбарах, или отсылалось в Куско, сообразно правительственным нуждам. Потому что распоряжения отдавались не всегда одни и те же. Инка снабжал провизией все свои гарнизоны, своих слуг, своих родственников, и начальников, прислуживавших ему, из этой доли подати, приносившейся в Куско со всех краёв страны. Во время войны провизия из некоторых краёв отсылалась в другие, вдобавок к обычным издержкам, и такой был порядок в этих мероприятиях, что ошибки никогда не совершались. Иногда запасы высылались из хранилищ в горах на побережье, и сиё совершалось с никогда не прекращаемой регулярностью и точностью. Когда не было запросов, запасы оставались [157] в хранилищах, и порой там накапливалось достаточно [всего] на десять лет.
Нет сомнения, что этой долею Инки распоряжались разумно. Я посетил много хранилищ в различных местах, и они были несравненно больше и лучше тех, что были предназначены для обслуживания культа.
Земли, отведённые для подати Инке и культу, засевались одинаково, да и урожай собирался тоже; но разуметь следует, что когда люди работали на них, они ели и пили за счет Инки и Солнца. Эта работа выполнялась не артелью, да и не было людей отбиравшихся для этого, но все жители разом, окромя стариков и немощных, выходили, одетые в свои лучшие платья, и напевая соответствующие этому случаю песни. В этих двух видах подати было две вещи, достойные упоминания. Первое, что старики, немощные и вдовы не присоединялись к сему. Второе, что хотя урожаи и другая продукция этих земель отдавалась в качестве подати, сама земля принадлежала самим людям. От этого и дело будет прояснено, ведь до сего времени оно не было достаточно понятным. Когда кто-либо желал земли[Z13] , считалось достаточным, если может быть выявлено, что она принадлежала Инке или Солнцу. Но индейцы это рассматривали как большую несправедливость. Ибо в те дни они платили подать, а земли были ихними; но сейчас, если найдётся удобство платить им подати несколько другим путём, ведь ясно, что они будут [вынуждены] платить двойную подать: одну – будучи лишенными своей земли, а другую – вынужденные платить подать в том виде, какая может быть ныне учреждена. Если кто-либо, как часто бывает, воздвигнет притязание присвоить землю, говоря, что у Инки была власть, несправедливость и нечестность всё же будет большая; поскольку если бы такой-то оказался прав, то Его Величество унаследует это; и, касательно энкомьенд [Z14] – пожизненных или на вечное пользование, ясно, что нет намерения даровать их, поскольку это несправедливо по отношению к имуществу [158] Инки. Такая подать или дань взималась Инкой, как Королём и правителем, а не как частной особой. Отсюда происходит большое заблуждение. Заявлялось, что все поля коки принадлежали Инке, что было правдой, и по этой причине они принадлежат Его Величеству. Он может даровать их в виде энкомьенды, и обретать вновь по окончании срока [пользования], если он так пожелает, как то имеет место c алькабалас [Z15] [alcabalas] Вальядолида. Сам Прокурор[Z16] приложил усилия, чтобы доказать, что поля принадлежали Инке, и что энкомьенду только продлевали индейцам, но это было от сплошного непонимания природы подати, какая отдавалась Инке. В действительности Инка брал продукцию с полей коки по всей длине Анд для своего собственного потребления, не считая нескольких мелких клочков, подаренных начальникам и камайу [Z17] [camayus]. Всё остальное забиралось в Куско, но тогда было не так много, как сейчас, и не одна пятидесятая часть[Z18] ; ибо в сём доклады также были обманчивы, как я детально показал в моём докладе по коке[Z19] .
То же самое делал Инка и со всеми самцами в стадах, которые были предназначены для обслуживания его самого и культа, оставляя [их], тем не менее, в том же округе, где они выращивались, и [их] только подсчитывали. Самки не включались в подать. Пастбища и охотничьи угодья были разграничены, чтобы стада не могли переходить из одной провинции в другую; но чтобы каждая могла иметь свои собственные обозначенные границы. Это правило также побудило к предъявлению претензий по отношению к некоторым, по поводу стад, основываясь на том, что они принадлежали Солнцу или Инке; и, прежде чем был установлен порядок, множество было захвачено именно под этим предлогом. Несомненно, что если Его Величество возьмёт подать со стад, он не станет желать, чтобы она отдавалась из того, что принадлежало самим индейцам, и чем они владели как таковым; но только из того, что принадлежало ему, из отдававшегося ими Инке и культу. [Z20]
После того, как я хорошенько разузнал относительно этого вопроса [159] я строго осудил некоторых, кто брал кое-что из стад у Аймара [Aymaraes] и в других краях, именно на этом основании. Но по апелляции к Аудиенции, это было разрешено на основании того, что Его Величество следует праву.
Но не все стада рассматривались в этом ключе; часть, хоть и малая, оставлялась округу, а другая – начальнику, который затем даровал её кому-нибудь из своих слуг. Те, что принадлежали культу и Инке, назывались Капак-льама [Ccapac-llama], а другие – Вачай-льама [Huachay[Z21] -llama]; что значит богатые и бедные животные. Раздел был запрещён; и к этому дню ими владеют сообща.
В вопросе стад они создали много законов, некоторые из которых были столь благоприятными для их охраны, что было бы неплохо, если бы они всё ещё соблюдались. Можно сказать, что на большей части королевства, люди поддерживают своё существование с помощью стад. Они разрослись в самых холодных краях, там же поселены индейцы, как во всех частях Кольао, и по обе стороны в направлении к Арекипе и на побережье, так же как и всюду у Каранков [Carancas], Аульагов [Aullagas], Кильуа [Quilluas] и Кольауа [Collahuas]. Все эти районы, если бы не стада, могли бы считаться необитаемыми; ибо, хотя они и дают урожай папа [Z22] [papas], кинуа [quinuas] и ока [ocas], дело совершенно обычное, что через три – пять лет они не приносят урожаев, и там нет других видов продовольствия. Но из-за наличия стад, они богаче и могут одеваться лучше, чем те, кто живёт в плодоносных районах. У них хорошее здоровье, и их селения многолюднее, чем те, что в тёплых краях, и у последних даже чаще отсутствуют их собственные продукты, чем у тех, кто владеет стадами. Ибо стада отсылаются вниз с шерстью, а возвращаются груженые маисом, ахи[Z23] , и съестными припасами. Вот причина того, что, право, сотня индейцев бесплодной земли, хоть они и далече от рудников, дают больше, чем две сотни, живущие в плодоносных землях. В то же время индейцы, ведущие свои стада в Потоси, зарабатывают в месяц больше, чем десятеро других каких-нибудь за год, и они возвращаются со своими стадами, даже улучшив их.
[160] Существовал закон, что самок нельзя было убивать, и поэтому стада чрезвычайно разрослись, ибо ни одно животное не могло быть убито, будь то из стад Инки или культа, окромя как для жертвоприношений. Если какое-либо животное подверглось караче[Z24] [carache], являющаяся болезнью, из-за которой так много было потеряно в наше время, закон предписывал, что их не след выпасать и лечить, а немедленно закапывать глубоко в землю, так как заболевание было заразным.
Общинное стадо стриглось в должное время, а шерсть разделялась среди людей, каждый получал необходимое ему самому, его жене и детям количество; так что все были одеты. Часть стад Инки и культа также остригалась, а одежда изготовлялась из шерсти и забиралась в Куско, для потребностей Инки, и для жертвоприношений. Она также использовалась для изготовления одежды слугам Инки, и хранилась на складах. Поэтому в каждом селении у них были работники, называвшиеся кумпико [Z25] [cumpicos], ткавших роскошную одежду, а делали они её в большом количестве. Хранилища были изрядно заполнены одеждой, когда пришли испанцы, равно как и всеми другими необходимыми вещами, как для поддержания жизни, так и для войны.
Следует здесь упомянуть об одной вещи, а именно: когда они раздавали одежду каждому человеку, сообразно количеству нуждающихся в обновке одеяний в его семье, не принимая по внимания того, что собиралось из того, чем такой человек мог владеть как своей собственной, потому что он был обязан пользоваться этим без нанесения вреда своим использованием своей доли остальным, даже если семья владела большим количеством. Важно решить, как эта подать может быть собрана сейчас, сообразно справедливости, с имений культа, Инки и общинного [землевладения].
Ибо в случае сём достаточно уплачивать этот вид сборов, а из того, что выйдет из него, и того, что получится с шерсти, но с недостачей в некоторых других видах, не будет ли благоразумнее возместить такую недостачу взысканием с каждой головы [Z26] [head], тем способом, каким оно [161] ныне и возмещается. Ибо если у индейца есть только одна особь в стаде, она будет взята, как подать, тогда как если другой владеет сотней особей, не более чем одна может быть взята. Это возмещение было источником их собственного обычая, когда никто не платил бы подать из своего собственного имущества, а только [подать] от труда своих рук, всего работающего люда, как общины. Ясно, что подать культа и Инки взималась со всей общины для государственной службы, в то время как частное имущество каждого человека поддерживалось покровительством Инки, и, согласно их законам, у них не было иного правового основания для этого. С этого частного имущества никакая подать не вымогалась, даже когда оно было значительным по величине. Но все были обязаны образовывать свою долю в создании подати, затребованной с общины. Поэтому неправильно то, что они сейчас бы платили подать с головы, а лучше бы сообразно их участкам. Если в Репартимьенто имеется тысяча индейцев, среди которых пять сотен митимаев[Z27] , никогда не владеющих ни одной овцой, и если подать приравнивается к пятистам головам, то невозможно собрать её. Следовательно, когда, из-за стад, подать должна быть оплачена овцой, то необходимо выяснить, кому принадлежит овца, и обложить налогом митимаев и местных жителей отдельно. Таким образом, затруднение будет преодолено, и можно избежать несправедливости. Община состоит из богатых и бедных, и подать в виде овцы будет распределена среди тех, кто вскормил её, не включая ни одного бедняка, которому удалось обзавестись одной единственной овцой. По этой причине освобождение это было бы предоставлено, а вопрос достаточной важности [дела] извинит это отклонение от нормы.
Подобное замечание применяется к подати, которая взыскивается со всего Кольао и провинции Чаркас, где у них имеются стада. Эта [подать] состоит в обязанности перевозить в Потоси определённое количество провизии сообразно количеству овец в стаде. Этот класс подати был хорошо известен [162] во времена Инков, потому что они несли подать в Куско на овцах Солнца и Инки в больших количествах. Но обложение налогом этот груз, митимайи рассматривали, как большую несправедливость; ибо, так как они исправно все вместе платили подать, местные жители получали свою долю, а митимайи – свою, так что местные жители перевозили свою продукцию на своих животных, в то время как митимайи обязаны были нести свою на своих собственных плечах, на расстояние от 40 лиг и больше. Это серьёзный вопрос для индейцев – обязанность нести три арробы [Z28] на своих плечах, что весит как фанега[Z29] муки, не считая своей собственной еды, и потери времени.
Древняя подать состояла в засевании посевов для Инки и для культа, и в сборе урожая и доставке урожаев[Z30] в хранилища, где всегда было изобилие.
Другая ошибка, совершавшаяся во взимании податей, особенно в Кольао, вследствие чего индейцы оказались сильно угнетёнными, состоит в очерёдности уплачивать [в виде подати определенное] количество продукции, сообразно размеру земли, какой они обладают для посадки папас, из которого они изготовляют чуньус [Z31] [chuñus]. Через пять лет [земля полностью истощается], но малый урожай [получается] уже через три [года], индейцы же обязаны платить всё, чем они владеют. Соответственно, мужчины и их семьи страдают в течение года по причине [такой] подати.
После смерти собственника земли, наследники и потомки владели ею сообща, без права делить её; но у лица, представлявшего Айлью [Z32] [Ayllu], была опека [над землёй], а все остальные обладали плодами сообща, которые делились среди них следующим образом: если у сына первого владельца было шесть детей, а у другого сына было двое, то у каждого были равные доли[Z33] , и было столько долей, сколько было лиц. Во время сева они все должны были присутствовать при разделе посева; и ко времени сбора урожая, если кто-либо, будь он даже потомком, не присутствовал во время сева, он не мог ни взять свою долю, ни отдать её другому. Всё же, если он отсутствовал десять лет, он не терял права [на владение землёй], если он [163] предпочёл быть во время сева; и даже когда наследников было так много, что едва хватало кукурузного початка на каждого, правило [это] всё равно соблюдалось; и его всё ещё придерживаются в районе Куско, где землями владеют вот таким образом.
Этот обычай каждого потомка владеть правом на долю нужно хорошенько знать; когда какая-либо работа [общинников] связывалась со сбором податей, тут [всё] должно быть приведено в порядок. Таким образом, земли принадлежали целому селению, и тот, кто не работал во время сева, не имел [своей] доли в урожае.
Сейчас можно разъяснить причину, почему, при таком большом количестве судебных исков, представленных на рассмотрение Коррехидорам и Аудиенциям, едва [это] какая-либо [тяжба] между одним индейцем и другим из того же селения, но напротив, [это тяжба] между одним селением и другим.
После прихода испанцев индейцы продолжали долгое время возделывать земли Инки и культа, и сберегать урожаи, следуя старому обычаю, и сжигать часть в виде жертвоприношений, веря, что придёт время, когда они обязаны подать отчёт Инке. Когда Президент Гаска проходил маршем через долину Хауха на встречу с Гонсало Писарро, я помню, что он отдыхал там в течение семи недель, и они обнаружили там хранилища маиса запасом на несколько лет: свыше 15000 фанег [Z34] возле дороги. Когда они поняли, что эти ограниченные земли могли бы быть засеяны для их собственной выгоды, люди различных селений начали их засевать, и поэтому возникло множество судебных исков[Z35] .
Когда люди шли работать на землях за пределами своих собственных округов, это делалось также и для Инки и [для] культа, и земля, которая разделялась для этого, называлась суйу [Z36] [suyus]. Но некоторые индейцы также оставались орошать и охранять эти суйу, которые, хотя и в крае за пределами своего собственного округа, были подчинены своим начальникам, а не начальникам края, где они временно проживали. Эти – отличный от митимаев вид людей, переселённых из подведомственной области начальников, под чьим началом они родились.
[164] Следует уразуметь, почему те возделываемые земли принадлежали сеятелям. В Кольао, где маис не даёт урожая, у людей есть земли на побережье, и они посылают людей вниз, чтобы вспахать их, например, возле Арекипы. Во времена Маркиза де Каньете, являвшегося Вице-королём этих королевств[Z37] , будучи в долгу за сообщение, каким я его обеспечил, эти суйу [suyus], были возвращены, как имущество, провинции Чукуито, но все другие страдают, по причине непонимания этого обычая.
Порядок, который (а он и до сего времени [бытует]) был перенят для перехода индейцев [в нашу веру], состоит в необходимости священникам посещать каждое селение с книгой, показывая, кто был крещён, кто женился, [а] у кого больше одной жены. Таким образом, пастырь знал своих овец и был знаем ими. Древний же обычай, по которому никто не мог покинуть свой округ, был помощью изумительной [в этом].
Законы Новой Испании[Z38] , где страна весьма многолюдна, непригодны для этой земли. Сиё хорошо можно уразуметь по благоразумному, знаменитому и достойному дону Антонио де Мендоса[Z39] , память о коем долго будет лелеема, и чья утрата будет ощущаться всё сильнее с каждым днём Его Величеством и народом Индий. В конце года, в течение которого он изучал дела этого края, хотя он страдал от болезни, он сказал, что прежде чем выдать какой-либо наказ, необходимо сделать три вещи:
1) осмотреть страну;
2) узнать способности индейцев;
3) понять их обычаи, законы, образ жизни и древнюю систему обложения налогом. [Z40]
Для всего этого требовалось, чтобы у него было лучшее здоровье и несколько лет [жизни].
Порядок, учрежденный Инкой в вопросах, касающихся охоты, был таков, что никто не смел охотиться за пределами границ его собственной провинции; и цель этого была такова, что дичь, несмотря на то, что ей оказывалось надлежащее применение, следовало бы охранять. После [165] того, как подать Инке и культу была уплачена, отдавалось разрешение снабдить людей [всем] необходимым[Z41] . Кроме того, дичь размножалась по причине наличия правил её сохранения, отчего она увеличивалось быстрее, чем её потребляли, как то видно по реестрам, какие они составляли, несмотря на то, что требуемое для услуг Инки и культа количество было огромным. Постоянный учёт всех ловлей – вещь для меня такая, что трудно мне в неё поверить, если бы я сам того не видел.
Инка создал похожие правила [и] в отношении лесов, в округах, где они имели какое-нибудь значение. Они были предназначены для использования регионами, где ощущалась потребность в дровах, и эти леса назывались мойас [принадлежащие] Инке [moyas of the Ynca], хотя они также предназначались для использования округами, находившихся по соседству от места их произрастания. Предписывалось, что они должны быть срублены в соответствии с приказом и разрешением, сообразно потребностям. Поэтому следует уразуметь, что пастбища, ловли и леса использовались сообща по установленным правилам; а наибольшая выгода в том, что Его Величество могло бы присудить этим индейцам снова[Z42] , для их сбережения, чтобы обязательно подтвердить тот же порядок, заведённый Инками, ибо для приспосабливания новых законов труда затрачено будет неимоверно много.
Во времена Инков была и другая дань, и она была обременительнее и тягостнее, чем все остальные. В каждой провинции у них был дом, называвшийся Аклья-васи [Aclla-huasi], что значит «дом избранниц», где был заведён следующий порядок: Губернатор каждой провинции, чьею исключительною обязанностью было заботиться о работе этих домов, чьим титулом было Апу-панака [Z43] [Apu-panaca]. Его сфера полномочий распространялась над одним уну [Z44] [hunu], что значит десять тысяч индейцев, и у него была власть отбирать всех девушек, показавшихся перед ним, многообещающих надежд, в возрасте от 8 до 9 лет, не ограничиваясь в числе, а столько, сколько он выберет. Они помещались в этот дом вместе с сотней Мама-куна [Mama-cunas], проживавших там, где они обучались всяким совершенствам [в делах], [166] свойственных женщинам, таких как: шить, ткать, делать напитки, употребляемые индейцами; а их работа[Z45] , в Феврале месяце, к празднику Райми, забиралась в город Куско. За ними строго следили, пока они не достигнут возраста 13 или 14 лет и старше, так чтобы они могли остаться девственницами, когда их отправят в Куско, где они присоединялись к множеству других со всех провинций в середине Марта. Порядок распределения был таков:
Женщин брали для обслуживания Солнца, и размещали в храмах, где их держали, как девственниц. Точно также женщин отдавали в обслуживание Пача-мамы, и других дел в их культе. Кроме того, других выбирали для жертвоприношений, которые приносились в течение года, а их было множество. В этих случаях они убивали девушек[Z46] , и требовалось, чтобы они были девственницами; более того, принося их в жертву в особые времена года, например, за здравие Инки, в честь его успеха на войне, в честь полного затмения солнца, при землетрясениях, и во многих других важных случаях, внушенных Дьяволом. Другие предназначались в качестве слуг у Инки, и других персон, которым он изъявил благоволение. Когда кто-либо получал женщину в законные жены или маманчу [mamanchu[Z47] ], он не мог взять другую, кроме как по милости Инки, что выказывалось по различным поводам, или тому, у кого были особое мастерство в каком-либо искусстве, или тому, что проявил себя на войне, или угодил Инке каким-либо другим путём. Количество женщин, предназначенных для этих служб, было весьма велико, и они отбирались безотносительно того, кому они принадлежали, а единственно потому, что они так были отобраны Апу-панака, и родители не могли освободить их или откупиться ни при каких обстоятельствах. Поместья предназначались для снабжения домов избранниц, и эта дань ощущалась бы сильнее, чем какая-либо другая, если бы не вера в то, что души девушек, коих [167] приносили в жертву, не шли в радостное безграничное место, что и было причиной того, что иногда они добровольно приносили себя в жертву.
Одной из основных статей подати была одежда, которую давали для обслуживания Инки и культа. Огромные количества этой одежды раздавалось Инкой солдатам, и дарилось его родственникам и слугам. Оставшееся хранилось на складах, и обнаружилось там в несметных количествах, когда испанцы прибыли в эти королевства. Эта одежда была из различных видов ткани, соответственно традициям её изготовления. Большие количества были изготовлены из очень дорогой кумпи [cumpi], вытканной с обеих сторон. Наиболее простая была сделана для жертвоприношений, ибо во все празднества приносилось в жертву много одежды. Для этих запасов животные Инки остригались в нужное время, [потом это всё] собиралось и отправлялось в Куско, с другой податью, в Феврале месяце, сверх того, что откладывалось на хранение на вещевых складах, в соответствии с выдаваемыми каждый год указаниями. Требуемые для Куско животные отсылались в том же месяце, в количестве, какое было приказано, при этом только самцы, ибо самки никогда не убивались ни для жертвоприношений, ни для еды. Пачаячачику, который у них считался всемирным Творцу, и Солнцу, Грому, называемого Чукилья, Пачамаме, и несчетному количеству других объектов поклонения, – всем были предназначены свои стада, а шерсть с них отдавалась в город Куско в качестве жертвоприношений, и для облачения людей, служивших вакам. Кой-какое количество одежды также использовалось для обслуживания домов, где хранились забальзамированные тела Правителей Инков. Сюда также бралась разнообразная провизия, такая как: маис, чуньу, ахи, и любая другая, на полях выращиваемая. Все эти вещи заготавливались так слажено, что сложно понять, как отчеты и реестры могли их так отлично отображать.
[168] Несметное количество личных услуг с провинций также требовалось в городе Куско, для Инки и его двора. Каждая завоёванная провинция обязана была посылать своего главного идола в город Куско, и та же провинция продолжала обеспечивать его обслуживание и жертвоприношения [ему] тем же установленным порядком, как то было заведено в провинции.
Иное тяжелое бремя состояло в обеспечении солдатами, поскольку в различных местах империи были частые восстания, и требовалось защищать все границы, особенно вдоль реки Мауле в Чили, в Бракаморас в провинции Кито, и по направлению к той, что в Маркас, и в провинции Чириванас, граничащей с Чаркас, и в лесах Чунчус и Мосус. На всех этих границах мы всё ещё встречаемся с пукарас, или крепостями, где собирались гарнизоны, с подводящими к ним дорогами. Митимайи также направлялись из различных провинций жить на этих границах.
Те, кто выполнял особые службы, были освобождены от других видов подати. Пример тому [находим] в провинции Луканас, где люди обучались носить паланкин Инки, и умели передвигаться очень плавно и ровным шагом. В Чумпивилькас люди выделялись в танцах, и многие были освобождены [от подати] за счет того. В провинции Чилькас имеется отличного качества красное дерево для резных работ, и Чилькас приносят его оттуда в Куско, с расстояния в двести лиг, в очень больших количествах, со многими резными изображениями и рисунками на них. Дерево сжигалось в качестве жертвоприношений на кострах, разожженных на большой площади, в присутствии Инки и забальзамированных тел умерших правителей. Вот так наилучшие изделия каждой провинции приносились в Куско.
В подготовке подати мужчины также распределялись для сооружения общественных строений, таких как мосты и дороги. На всех королевских дорогах от Кито до Чили, и ещё [169] дальше, на границах губернаторства Беналькасара[Z48] , и в ответвлении, по дороге к Бракаморас, были размещены часки [chasquis] в конце каждого тупу [tupu], на обеих дорогах: как на побережье, так и в горах. Тупу размером – то же, что и полторы лиги. В этих местах были приспособлены домики для содержания двух индейцев, служивших в качестве почтальонов, и они освобождались один раз в месяц, а находились они там и днём и ночью. Их обязанностью было передавать сообщения Инки из Куско в любое другое место, и получать такие же от губернаторов, так что все дела и события империи ведомы были. Когда же Инка желал передать что-нибудь губернатору, он говорил это первому часки, бежавшему [затем] на полной скорости полторы лиги без остановки, и передавал сообщение следующему, как только тот был в пределах слышимости, так что когда он достигал почтового дома, другой человек уже [оттуда] отправился. Они говорят, что из Куско в Кито, на расстояние 500 лиг, сообщение туда и обратно шло 20 дней. Я могу этому поверить, ибо в наших войнах мы иногда использовали этих часки, а так как это древнее заведение, они быстро осуществляли сиё дело. Этим путём письма приносились из Куско в Лиму за три дня, на расстояние 130 лиг, и всё по очень неудобной дороге. Инки также использовали этих часки для доставки свежей рыбы с моря; и они проделывали за два дня расстояние в сотню лиг. У них были записи в ихних кипу, о рыбе приносимой иногда из Тумбеса, с расстояния более чем 300 лиг. Пищею часков снабжали из хранилищ Инки; ибо те, кто работал на службе Инки или культа никогда не ели за свой собственный счет.
[170] Сооружения и крепости.
Ещё одной податью и взыском во времена Инков было обложение тяжелыми работами, и сиё было требованием к индейцам работать на сооружениях Куско. Эта работа была очень тяжелой, поскольку все их строения состояли из каменной кладки[Z49] , и у них не было железных и стальных инструментов, а также, чтобы вырезать камень из каменоломен или придавать ему форму впоследствии. Всё это делалось с помощью других камней, что было делом чрезвычайной сложности. Они не использовали известь и песок, а подгоняли один камень к другому с такой точностью, что место стыка едва заметно. Если мы подумаем о времени, за какое они должны были подготовить и вытащить камень, прежде чем эта точность была бы достигнута, на мысль приходит тяжкий труд и множество необходимых рабочих. К этому труду прибавлялась перевозка камней с очень большого расстояния силою людских рук. Кто-либо, видевший их сооружения, не станет сомневаться в их утверждениях, что было занято [при тех работах] тридцать тысяч людей. Ибо не только о сиих работах над землей [идёт речь], как например, в городе и крепости, но также и отлично отделанная каменная кладка под землёй, так отменно высеченная, как любая из тех, что могут быть найдены в Испании. Так как имелись только каменные инструменты, то мне кажется, что сотня индейцев не могла бы сделать и обработать один-единственный камень в месяц, и тому, кому нравиться смотреть на них, несомненно, подумает о том же. Эти строения находятся не только в Куско, а и во многих других краях, где работа намного труднее и потяжелее, по причине того, что камни находятся на более удалённом расстоянии. Ибо в Куско из Санта-Ана, что в Карменка [Carmenca], где начинается город, до Ангостуры [Angostura], расстояние составляет около трёх лиг; а всюду в этом месте все виды камней для строительства предстоит обнаружить, черные и белые, твёрдые и помягче, а все камни[Z50] из близлежащих гор превосходны для извести и штукатурки. Я осмотрел каменоломни, и увидел их хитроумные изобретения, в сопровождении [171] с искусными мастерами из Испании, и они меня уверяли, что никогда не видели так много видов превосходно обработанных камней на столь малом пространстве. Тот, кто видел работу, какую Инки начали в Тиаванаку, возле Чуки-апу[Z51] , и подумает, что камень не встречается в пределах ста лиг в округе, поймёт, какую выгоду получал Куско [от столь близкого расположения каменоломни[Z52] ].
Эта служба была обязательной для всего королевства; она подготавливалась в Куско ежегодно, как в отношении количества занятых людей, так и работы, какую надлежит сделать.
[Z1]Верхнее и Нижнее Куско.
[Z2]Знаменитые священные камни Инков.
У Бернабе Кобо это Пурурауки: камни, стоявшие в нескольких ваках, а точнее только вокруг Куско было 13 таких.
[Z3]Возможно, Анковалья.
[Z4]Возможно, Вильканота.
[Z5]Возможно, «из перебежчиков»
[Z6]Т.е. Солнцу.
[Z7]Ранее шла речь о Пурунруна, скорей всего, то была ошибка писаря.
[Z8]Лакуна в тексте.
[Z9]Скорей всего речь идёт о более раннем докладе самого Поло де Ондегардо
[Z10]У Бернабе Кобо только 333 в окрестностях Куско.
[Z11]Часть вак действительно учредили и установили сами Инки, о чём упоминает Бернабе Кобо, описывая каждую ваку.
[Z12]
В словаре Диего Гонсалеса Ольгина, 1608:
Apachita. Груды камней, места поклонения путников.
[Z13]Имеются в виду испанские поселенцы.
[Z14]Скорей всего здесь имеются в виду земли индейских общин (а не пресловутые энкомьенды испанских конкистадоров), которые испанская Корона, будто бы получила по праву наследства от Инки, и потому имела право их дарить, но Поло де Ондегардо доказывает, что это как раз невозможно, потому что испанцы в таком случае отбирали бы не земли Инки, которому они принадлежали, а земли общин, и им же как бы дарила, что, разумеется, вызывало протест у индейцев.
[Z15]Один из наиболее главных видов подати в Кастилии, поступавший с отчуждаемого имущества. Составлял сначала 5% от стоимости, потом – 10%.
[Z16]Имя прокурора неизвестно.
[Z17]Т.е. чиновникам.
[Z18]Не совсем понятное место, поскольку сложно определить о 1/50 части чего идёт речь
[Z19]Это упоминание об ещё одном докладе самого Поло де Ондегардо.
[Z20]Т.е. король Испании мог получать подать только с того, что по праву принадлежало Инке, и ему как его преемнику, но не со всех стад, так как это вызывало недовольство индейцев.
[Z21]Huachay [Z21] – новорожденный.
Возможно, Поло де Ондегардо ошибся в написании этого слова (или переписчик), поскольку у Диего Гонсалеса Ольгина:
Huaccha – бедный.
[Z22]Картофель
[Z23]перец
[Z24]Парша, струпья – заболевание известное и в сельве и на побережье и горах.
Упоминается также у Гарсиласо де ла Вега.
[Z25]Работники, изготавливавшие ценные виды плащей , т.е. «кумпи».
[Z26]Т.е. особи в стаде
[Z27]Колонисты.
[Z28]арроба (мера веса в Кастилии = 11,5 кг, в Арагоне = 12,5 кг).
Т.е. речь идёт о 34,5 кг, что, по сути, вес немалый.
[Z29]фанега (мера сыпучих тел, неодинаковая в различных областях Испании; в Кастилии = 55,5 л;)
[Z30]Т.е. в виде работ, но не натуральной продукции, в данном случае.
[Z31]т.е. сушено-мороженный полуфабрикат из картофеля.
[Z32]E этого слова было два значения (по Диего Гонсалесу Ольгину):
Ayllu. Сообщество родственников, или родство, или каста.
Ayllu. Род, вид, например, животных, растений.
[Z33]Т.е. равные на семьи.
[Z34]Т.е. 832000 литров.
[Z35]Т.е. испанцы совершили правонарушение по инкским законам, приложив свою руку к чужому имуществу, на которое они не имели права зариться.
[Z36]У слова суйу было два значения:
Suyu. Группа, сообщество.
Suyu. То, что выпадает на долю работы каждого одного суйу (группы, общины) или одного лица.
[Z37]С 1555 по 1561 года.
[Z38]Т.е. Мексика
[Z39]Вице-король с 1551 по 1552 год.
Антонио де Мендоса (Antonio de Mendoza; 1490—1552) — первый и наиболее успешный вице-король Новой Испании.
Представитель высшей испанской аристократии, Мендоса был направлен управлять завоёванными Кортесом землями в 1535 году с титулом вице-короля. Он стремился достойно представлять Карла V как справедливый судья, распорядитель королевской казны, решительный военачальник и покровитель католической церкви.
В течение своего 15-летнего правления Мендоса дал Мексике мир и покой. Ни один из последующих вице-королей не правил провинцией дольше него. В 1551 году король направил его вице-королём в Перу, но тот едва успел объехать свои новые владения и высказать предложения по совершенствованию управления колонией, как по прибытии в Лиму скончался. Похоронили его в городском соборе подле Франсиско Писарро.
[Z40]Из этих кратких инструкций видно, что Мендоса хорошо разбирался в индейском вопросе.
[Z41]Т.е. сначала Инки изымали требуемую по закону часть, а затем снабжали индейцев теми видами изделий, в которых у них была необходимость.
[Z42]Тут автор выражает свое мнение о необходимости придерживаться уже заведённых Инками законов, поскольку они были более благоразумными и их уже придерживались, к тому же эффективен был результат.
[Z43]Это слово не встречается у Диего Гонсалеса Ольгина, и производных слов от Панака нет вообще. Возможно, слово из другого языка, или происходит от слова «пана» – сестра мужчины, первая сестра или вторая, или того же рода.
Вместе оно, пожалуй, означает «Глава всего сообщества».
[Z44]Т.е. Один миллион, а не 10000, как переводит Поло де Ондегардо, поскольку Hunu – это десять раз по сто тысяч. Хотя:
Hunu kamayuq – 10000 семей.
Но у Ольгина huarancca – это десять тысяч.
Это название подтверждает данные о том, что в Империи Инков было несколько миллионов человек.
[Z45]Не указано, как возмещался этот сбор продуктов труда.
Получается интересный момент – существовала детская занятость в труде, начиная с 8-9 летнего возраста.
[Z46]Ответ на этот вопрос: были ли человеческие жертвоприношения может дать единственно правильный ответ только археология.
[Z47]Возможно, автор ошибся, поскольку
Maman chumpi – это большой широкий женский пояс.
[Z48]Себастьян де Беналькасар, один из первых завоевателей Перу; губернатор Попаяна.
[Z49]А не более простой и лёгкой кирпичной.
[Z50]Скорее. минералы
[Z51]Современный Ла-Пас.
[Z52]Относительно близкого.