Карасева Ю.А. ОТРАЖЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО МИРА ЭМОЦИЙ В ЯЗЫКЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА (НА МАТЕРИАЛЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ АНДСКИХ СТРАН)

Карасева Ю.А.

Аспирант кафедры иностранных языков, Российский университет дружбы народов

ОТРАЖЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО МИРА ЭМОЦИЙ В ЯЗЫКЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА (НА МАТЕРИАЛЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ АНДСКИХ СТРАН)

Аннотация

В статье рассматриваются языковые средства с национально-культурным

компонентом содержания, отражающие мир эмоций народов андских стран в

произведениях художественной литературы данной культурно-исторической зоны.

Ключевые слова: художественный текст, андские страны, эмоционально-экспрессивный

аспект, символ, сравнение.

Keywords: literary text, аndean countries, emotional aspect, symbol, simile.

Одной из важнейших задач художественного текста является воссоздание мира

эмоций определенного этноса, который обусловлен чертами национальной психологии,

традициями, особенностями национальной культуры и т.д. Осмысление читателем

ценностно-смысловых доминант содержания художественного текста способствует

формированию представления об инокультурной действительности, разных сторонах

жизни общества, национальном характере и складе ума, духовных приоритетах нации,

типах людей в разные эпохи и т.д.

Изображение мира эмоций в произведении литературы определяется позицией

автора, его отношением к воспроизводимой действительности, к героям романа и т.д. Для

характеристики эмоционального мира своих героев, своего собственного мира, писатели

часто используют национально маркированные единицы языка, входящие в отрезки

текста, благодаря чему усиливается эмоциональная выразительность текста, а

художественная речь становится эмоционально-экспрессивной.

Средствам создания эмоционально-экспрессивного аспекта языка

художественного текста выступают слова-символы, мифологемы, фразеологические

единицы, афоризмы, коннотативная лексика, сравнения, тропы, эпитеты, имена

собственные с живой внутренней формой, звукоподражания и. т. д.

Одна из главных ролей в выражении эмоционально-экспрессивного плана

художественного текста принадлежит словам-символам, которые приобрели эталонное,

образно-метафорическое значение в той или иной национальной культуре. Базовый набор

символов отличается постоянством, поскольку это необходимо для осознания культурной

идентичности всех членов общества. Часто подобные символы бывают выражены в

безэквивалентных и фоновых словах.

В художественной литературе андских стран эстетической и оценочной символикой

нередко наделяются объекты мира природы, занимающей огромное место в картине мира

латиноамериканских народов.

В романе Хуана Леона Меры ≪Куманда≫ главная героиня подкрепляет обещание

стать женой своего возлюбленного следующими словами:

Mi palabra no la borra poder ninguno, y tengo el corazon fuerte y firme como el simbillo

de cien anos que enreda sus raices en los penascos y resiste a las avenidas de la montana [2, 70]

/ ≪Мое слово не опровергнет никакая сила, мое сердце такое же сильное и крепкое как

©c Карасева Ю.А., 2012 г.

ствол столетнего симбильо, которое, ухватившись корнями за скалы, противостоит

стихи≫.

Мощное дерево симбильо (simbillo) в культуре индейцев Эквадора, к которой

принадлежит Куманда, является символом силы и выносливости. Не случайно из коры

этого дерева традиционно готовят отвар для придания энергии и бодрости. Сравнивая

свое сердце со стволом симбильо, Куманда хочет подчеркнуть свое бесстрашие,

непоколебимость и решительный настрой бороться за свою любовь к белому юноше,

которого никогда не примет ее племя.

Символическое значение в эстетике романа ≪Золотая змея≫ приобретает и такая

национально-культурная реалия как кока (coca), жевание листьев которой является

неотъемлемой частью жизни населения Анд. Один их героев романа наделяет коку

практически сакральным значением, говоря о ее необыкновенной мудрости, о чем

свидетельствует использование в качестве эптитета кечуанизма амаута (amauta)-мудрец,

учитель:

!Que no sabra la coca amauta! [1, 184] / ≪Чего только не знает мудрая кока≫.

Герой обращается к коке за советом и помощью, полагаясь на нее как на силу

Провидения.

Si: la coca me hara ir hacia Florinda [1, 185] / ≪Кока меня заставит пойти к

Флоринде≫.

В результате долгого жевания кока теряет горький привкус и становится

сладковатой, что воспринимается героем как знак, предсказывающий его дальнейшую

судьбу.

Mi coca se volvio dulce y algo bueno me pasara de todos modos [1, 186] / ≪Моя кока

стала сладкой и что-то хорошее обязательно должно случиться со мной”.

На наш взгляд образ коки, воспроизведенный Сиро Алегрией, является таким же

важным элементом латиноамериканского художественного сознания, как и образ маиса

(кукурузы), описанный А.Ф. Кофманом. Связанные с автохтонной культурой, эти образы

позволяют читателю производить мифологическую реконструкцию прошлого.

≪У инков существовал культ богини маиса Сара – мамы, которой регулярно

приносились жертвы. У майя, кроме того, маис играл важную роль в этногонических

мифах, в соответствии с которыми Бог первоначально создал людей из глины, потом из

дерева, но и в том и в другом случае их уничтожил, ибо они не отвечали замыслам творца,

и только третий демиургический акт оказался удачным — когда божество создало людей

из маиса≫ [5, 166].

Кока также издревле считалась священным растением у народов Анд и

применялась в религиозных церемониях, как до инкской эпохи, так и в Империи Инков. В

течение всего времени религиозных церемоний индейцы использовали дым коки как

жертву Солнцу. Считалось, что первое растение коки возникло из тела богиня здоровья и

счастья Мама Кука (Kuka Mama), поэтому в культуре инков разрешалось жевать только

мужчинам для большего сексуального удовлетворения женщин.

Образ маиса является универсальным, т.к. роль самого маиса велика во всех

странах Латинской Америки, в то время как кока наиболее актуальна и важна для жителей

стран андского региона.

В русле латиноамериканского художественного мышления, которое всегда

стремится отождествить человека с объектами ≪подлинности≫, герои литературных

произведений андской культурно-исторической зоны часто сравниваются с кокой:

Sus bellos nombres nos endulzan la boca. Ellas mismas nos endulzan la vida. Son como

la coca [1, 63] / ≪Их прекрасные имена (речь идет о местных девушках) оставляют

сладкий привкус во рту. Они сами услаждают нашу жизнь. Они как кока≫.

˂…˃
la coca es amarga y dulce como nuestra historia[1, 206] / ˂…˃ ≪кока горькая и

сладкая, как и наша история≫.

В передаче эмоционального мира народов андских стран в художественном тексте

большое значение имеют сравнения, мотивированные, как правило, объектами реального

природного мира.

Образы природы, метафоризируясь, используются для характеристики людей,

сохранивших тесную связь с природой, составляющих неотделимую ее часть, и становятся

эталоном как внешних, так и внутренних человеческих качеств.

Estaba claro que no era de estos regiones, donde los hombres son cuadrados com rocas

y hablan de voz alta y tonante [1, 25] / ≪Было заметно, что он не из этих мест, где

мужчины походят на скалы и говорят раскатистым и громоподобным голосом≫.

Нередко в состав поэтических сравнений входят индихенизмы. Главная героиня

романа Хуана Леона Меры ≪Куманда≫ выражает свои чувства к возлюбленному

следующим образом:

!Oh, joven amigo mio! me gustas mas que la miel de flores al quinde y mas que al pez el

agua [2, 66] / ≪О, мой юный друг! Ты мне мил больше, чем цветочный мед- колибри, а вода

–рыбе≫.

В этом примере употреблен индихенизм quinde, обозначающий на языке кечуа

птицу колибри.

Для создания образности писатели часто прибегают к сравнению различных

природных объектов между собой. Например, в романе ≪Золотая змея≫ С. Алегрии

перуанские горы, сопротивляясь прорыву бурной реки Мараньон, оказываются похожими

на загнанную и от того разъяренную пуму:

Por donde el Maranon rompe las cordilleras en un voluntarioso afan de avance, la sierra

pеruana tiene una bravura de puma acosado [1, 19] / ≪Там, где Мараньон своенравно

прорывается сквозь кордельеры, перуанская сьерра обладает свирепостью загнанной

пумы≫.

Напомним, что пума в культуре индейцев кечуа считалась священным животным.

Таким образом, раскрывается дополнительный смысл данного сравнения: горы,

окружающие человека Анд с рождения, почитаются как святыня.

Сквозь некоторые художественные сравнения просвечивает внутренняя форма

языка, которая, согласно В.Ф. Гумбольдту, представляет собой способ представления и

осмысления действительности, языковое мировидение, обусловленное самобытностью

народного духа.

Так, для русского фольклора характерно сравнение юной, стройной девушки с

тонкой березкой. Сиро Алегрия сравнивает гибкий стан своей героини Лусинды со

стволом папайи- невысокого, стройного дерева, широко распространенного на территории

всей Южной Америки.

La Lucinda es poblana, en sus ojos verdes llueve con sol y es ardilosa al caminar

cimbrando todo el cuerpo flexible como una papaya [1, 36] / ≪Зеленые глаза деревенской

девушки Лусинды сияют как капли дождя на солнце, а ее гибкий как ствол папайи стан

изгибается при каждом шаге≫.

Сравнение глаз Лусинды с каплями дождя на солнце не случайно, т.к. это явление

(мелкий дождь при светящем, не закрытом облаками солнце) характерно для климата Перу

и других стран андского региона.

Таким образом, благодаря сравнениям и метафорическим переносам (в частности,

фитоморфизму) писателям удается создать очень живые, эмоционально наполненные

образы и передать неописуемый по своей красоте и богатству мир индейцев, наполненный

духовной силой и гармонией между человеком и природой.

Итак, в передаче эмоционального мира народов андских стран в художественных

текстах большую роль играют слова-символы и сравнения, которые в результате

приращения дополнительного эмоционально-оценочного значения и страноведческой

информации, начинают функционировать в структуре художественного произведения как

текстовые знаки.

Литература

1. Alegria, C. La serpiente de oro. -La Habana, 1976.-210 p.

2. Mera, J. L. Cumanda // Novelistas y narradores.-Quito.: Biblioteca Ecuatoriana Minima,

1960, pp. 9-146.

3. Зиновьева М.Д. Национально-культурный потенциал художественного

текста//Художественный текст как объект лингвострановедческого анализа и материал

учебной работы: Методическое пособие. Выпуск 1.-М., 1997. –С.5-25.

4. Кулибина Н.В. Образность русского художественного текста в

лингвострановедческом рассмотрении//Художественный текст как объект

лингвострановедческого анализа и материал учебной работы: Методическое пособие.

Вып. 1.-М., 1997.-С.36-49.

5. Кофман А.Ф. Латиноамериканский художественный образ мира.-М.: Наследие,

1997.

6. Морено В.Р. Мир природы в языке Х.М.Аргедаса// Текстология сегодня: итоги,

проблемы, методы: Материалы Всероссийской научной школы для молодежи. 8-20 ноября

2010 г. – М.: РУДН, 2010.-С. 174-177.

7. Фирсова Н.М. Текст, как выразитель национальной ментальности, миропонимания

(на материале испанского языка и культур испаноязычных народов)//Текстология сегодня :

итоги, проблемы, методы: Материалы Всероссийской научной школы для молодежи. 8-20

ноября 2010 г. – М.: РУДН, 2010.-С. 13-21.