Кабеса де Вака, Альвар Нуньес. Кораблекрушения

Выкладываю редкую книгу конкистадора в русском переводе…

Кабеса де Вака, Альвар Нуньес. Кораблекрушения.

Korabl Kabesa by A.Skromnitsky

АЛЬВАР НУНЬЕС КАБЕСА ДЕ ВАКА

КОРАБЛЕКРУШЕНИЯ

NAUFRAGIOS Y COMENTARIOS

«КОРАБЛЕКРУШЕНИЯ» КАК ИСТОРИКО-ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ И ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПАМЯТНИК ЭПОХИ ВЕЛИКИХ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ ОТКРЫТИИ

Век шестнадцатый… В Санлукаре-де-Баррамеда, Палосе, Кадисе — атлантических портах Испании — поднимают паруса армады кораблей и, выходя из гаваней, берут курс на запад. Каравеллы, бригантины, галеоны. В сущности — утлые судёнышки, но современникам они казались огромными и мощными. И действительно, этим кораблям, имевшим такую систему парусов, которая позволяла осуществлять различные манёвры в открытом море и плыть почти против ветра («в бейдевинд»), суждено было оказать решающее, хотя и совершенно различное, воздействие на исторические судьбы целых континентов. Пройдёт четыре столетия, и отдалённый потомок одного из самых первых конкистадоров — кубино-французский поэт Хосе Мария де Эредиа сравнит отплытие этих кораблей с торжественно-зловещим вылетом хищников из гнезда:

Как вылет кречетов из их родимых скал,
Устав дырявые донашивать кафтаны,
Прощались с Палосом бойцы н капитаны;
Сон героический и грубый их ласкал.
И плыли покорять тот сказочный металл,
Которым славятся неведомые страны;
Клонили к западу их мачты ураганы,
К таинственной земле их гнал широкий вал 1.

В июне 1527 года на палубе одной из каравелл среди тех, кто, как говорит Эредиа, «склонясь на меч железный, смотрели, как встают на небе, им чужом, созвездья новые из океанской бездны», стоял Альвар Нуньес Кабеса де [6] Вака, дворянин из Эстремадуры, автор одной из удивительнейших книг — «Кораблекрушения», которая вот уже четыре с лишним века пользуется неизменным успехом у читателей многих стран мира. В чем же секрет этой книги, почему её переиздают в испаноязычных странах, переводят на другие языки, снимают по ней фильмы? «Кораблекрушения» — выдающийся историко-географический и литературный памятник эпохи Великих географических открытий, живое свидетельство очевидца, первым из европейцев пересёкшего весь юго-запад Северо-Американского континента. Кабеса де Вака, участник трагически закончившейся завоевательной экспедиции во Флориду, с горсткой измученных, полуживых людей оказался на побережье Техаса. Проявив стойкость и силу духа, он сумел приспособиться к новым, необычным условиям, много лет прожил среди индейцев, а затем, сплотив вокруг себя трёх оставшихся в живых (из шестисот участников экспедиции) испанцев, сумел вывести их в Мексику. Вернувшись после десятилетних странствий на родину, Кабеса де Вака пишет королю отчёт об экспедиции. Вскоре, получив патент на организацию экспедиции в Ла-Плату, он во второй раз отплывает в Новый Свет, где его ждут новые тяжёлые испытания. Во время его отсутствия, в 1542 году, книготорговец из Медины дель Кампо — Хуан Пабло Мусетти, которому Кабеса де Вака оставил черновик отчёта, издаёт его отдельной книгой под названием «Кораблекрушения».

Читая «Кораблекрушения», нельзя не испытывать восхищения удивительной памятью автора: даты, имена, события, их последовательность — всё воспроизведено с поразительной верностью. Специальные научные исследования новейшего времени показывают, что лишь в очень немногих случаях Кабеса де Вака допускает незначительные фактические неточности. А ведь он, как увидит читатель из содержания книги, восемь лет лишён был возможности делать какие-либо записи. Отчёт Кабесы де Вака содержит ценнейшую научную информацию. Он был и останется важным научным источником для учёных-американистов различных специальностей — историков, этнографов, географов, а также для зоологов и ботаников, поскольку в нем описывается животный и растительный мир огромных территорий североамериканского Юга и Юго-Запада доколониального периода.

Однако научная ценность книги ещё не раскрывает полностью источник её долголетия. В «Кораблекрушениях» [7] Кабеса де Вака рассказывает о драматическом провале экспедиции, о необыкновенной многолетней одиссее горстки европейцев, затерявшихся на необозримых просторах Северо-Американского континента. Автору нет нужды приукрашивать или расцвечивать пережитые события — так ярка и фантастична описываемая им действительность. Вот почему отчёт Кабесы де Вака читается как захватывающий приключенческий роман. И все-таки главная притягательная сила книги заключается в самой личности её автора. Книга Кабесы де Вака — это, прежде всего, человеческий документ, свидетельствующий об огромных физических и моральных возможностях человека. Её вполне можно отнести к тем гуманистическим по своей природе произведениям мировой культуры, которые раздвигают границы привычных представлений о личности самого человека. Вместе с тем Кабеса де Вака — вполне дитя своего века. Поэтому и его книга, и он сам станут более понятными, если их рассматривать в контексте эпохи.

* * *

Испания, превратившаяся в результате объединения Кастилии и Арагона в 1479 году в единое государство, вступала в XVI век в ранге могущественной европейской державы. В 1492 году произошло два знаменательных события: пала Гранада, последний оплот мусульман на Пиренеях, и тем самым был завершён многовековой процесс реконкисты — отвоевания всех территорий полуострова, ещё в VIII веке завоёванных арабами; в этот же год Христофор Колумб, выйдя из Палоса на трёх каравеллах, открыл Новый Свет. К началу века Испания включала в себя весь Пиренейский полуостров (за исключением его западной части — Португалии), Балеарские острова, Сицилию, Сардинию и Неаполитанское королевство (с 1504 года). А когда в 1519 году испанский король Карл I стал под именем Карла V императором Священной Римской империи, его власть распространилась почти на всю Центральную Европу и на Нидерланды. В эти же годы империя стремительно увеличивалась за счёт огромных территорий по ту сторону «моря-океана». Всё новые и новые корабли подходили к островам Хуана (Куба), Эспаньола (Гаити), Сан-Хуан (Пуэрто-Рико), превращённым в форпосты, откуда велось завоевание континента. За три с половиной десятилетия после первой экспедиции Колумба было обследовано почти всё [8] Атлантическое побережье Центральной и Южной Америки. Васко Нуньес де Бальбоа пересёк Панамский перешеек и увидел Тихий океан, а Магеллан вывел свои корабли в этот океан через найденный им юго-западный пролив, позднее названный его именем; Писарро совершил свой первый поход на юг, в Перу, а Кортес уже сокрушил великую ацтекскую цивилизацию и завоевал Мексику… К 1527 году, с которого начинаются события, описанные в «Кораблекрушениях», в великой империи Карла V воистину, как выражались придворные льстецы, «никогда не заходило солнце». Однако завоевание Америки, которое, казалось, приблизило осуществление взлелеянного Карлом V плана создания «всемирной христианской монархии», имело для самой Испании ряд отрицательных последствий и в значительной степени способствовало крушению империи.

Медленное, но неуклонное развитие промышленности и торговли, формирование в недрах феодального общества капиталистических отношений требовали увеличения рынков и требовали золота — главного средства обмена, которого к концу XV века стало катастрофически не хватать не только Испании, но и всей Европе. Золото и было той экономической пружиной, которая бросала всё новые и новые отряды испанцев в Америку («И плыли покорять тот сказочный металл!»). Но золото Индий принесло лишь временное облегчение: оно открыло господствующему классу путь к богатству, не связанный с развитием хозяйства в своей стране, и это обстоятельство не только способствовало развалу империи, оно было губительным для самой Испании: города теряли вольности, крестьяне — землю, люди разбредались: кто — в монастырь, кто — на широкую дорогу, кто — за океан. С другой стороны, после окончания реконкисты «не у дел» осталось целое сословие бедных рыцарей-дворян — идальго. Из поколения в поколение воспитывавшиеся в войне и для войны, не способные ни на что иное, кроме как орудовать мечом и копьём, и лишённые теперь каких-либо средств к существованию («Устав дырявые донашивать кафтаны»!), идальго были другой, человеческой, пружиной покорения Америки. Именно они придали американским акциям такую впечатляющую энергию и такой кровавый характер. Именно они создали знакомый нам из истории образ конкистадора с его непременными атрибутами: мечом и крестом. Таков был общий исторический фон флоридской экспедиции 1527 года, и сама экспедиция ничем не отличалась от других, ей подобных,— ни [9] целью, ни организацией, ни подбором участников, если не считать того, что в её составе был Альвар Нуньес Кабеса де Вака.

* * *

Первые европейцы побывали во Флориде, по-видимому, в самом начале XVI века. Что представляли собой эти визиты, можно судить по следующей истории, приводимой Бартоломе де Лас Касасом в его «Истории Индий». В 1511 году семеро кубинских поселенцев снарядили два корабля, собрали два отряда по 50—60 человек каждый и отправили их на «охоту за индейцами». «Охотники за индейцами» представляли самую отвратительную категорию поработителей. За небольшое число лет испанского владычества индейское население, особенно на островах Карибского моря, сильно сократилось: частично оно было истреблено, частично вымирало от болезней, частично разбежалось. Вот тогда-то испанцами и был придуман бесчеловечный способ восполнения этой убыли путём «отлова» индейцев в соседних землях. Итак, «охотники», о которых рассказывает Лас Касас, добрались до Флориды, где были радушно встречены населением. Заманив индейцев на корабли и набив ими полные трюмы, испанцы неожиданно подняли паруса и поплыли на Кубу. Таковы были первые контакты коренных жителей Флориды с представителями европейской цивилизации. Официально же Флорида была присоединена к испанской короне в 1513 году Хуаном Понсе де Леоном, который, как говорят современники, искал там источник молодости, хотя, возможно, его не в меньшей степени интересовал и жемчуг. Понсе де Леон проплыл вдоль восточного берега по направлению на север до 30° с. ш.; при этом, хотя испанцы часто высаживались на землю, они не заходили в глубь полуострова. В 1517 году к Флориде подходили корабли Франсиско Эрнандеса де Кордоба, изгнанного индейцами с Юкатана. Встретив не более гостеприимный приём и во Флориде, он вынужден был отплыть от полуострова и взять курс на Кубу. Через два года Алонсо де Пинеда, исследовавший по приказу губернатора Ямайки Франсиско Гарая северное побережье Мексиканского залива, проплыл от берегов Мексики до самой Флориды, однако неизвестно в точности, высаживался ли он на ней. Флоридская экспедиция 1527 года планировалась, очевидно, на основании карты, составленной [10] Пинедой (так называемой «карты Гарая»), что и послужило, как будет видно из дальнейшего, одной из причин её провала. И, наконец, о последнем известном посещении Флориды, предшествовавшем событиям, описанным в «Кораблекрушениях». В 1521 году всё тот же Понсе де Леон, получивший от короля новые полномочия на завоевание и колонизацию Флориды, подошёл к полуострову и начал высаживаться на берег. Индейцы, уже имевшие к тому времени достаточно точное представление о том, что влечёт за собой появление испанцев, решительно воспрепятствовали высадке. В первой же стычке Понсе де Леон был тяжело ранен стрелой. Он приказал своим людям грузиться на корабли и идти на Кубу. Там он вскоре умер от раны.

В 1526 году право на завоевание и управление уже открытой, но ещё не исследованной Флориды, принадлежавшее в своё время Понсе де Леону и Гараю, перешло Панфило Нарваэсу, типичному конкистадору, уже отличившемуся своими бесчинствами на Кубе. Как организатор и руководитель, Нарваэс проявил себя во флоридском походе далеко не с лучшей стороны. Кабеса де Вака, участник экспедиции Нарваэса, занимал должность казначея; кроме того, он имел полномочия королевского прокурора будущей провинции Флориды.

* * *

О жизни автора «Кораблекрушений» до 1527 года мало что известно. Родился он в Эстремадуре предположительно в 1490 году. В 1511 году принял участие в экспедиции, которую король Фердинанд направил в Италию на помощь папе Юлию II (этот поход был одним из эпизодов так называемых итальянских войн, длившихся 65 лет: Испания и Франция, закончившие к концу XV века внутренне«, объединение и превратившиеся в сильные централизованные монархии, вели ожесточённую вооружённую борьбу за политически раздробленную Италию). Кабеса де Вака был участником сражения при Равенне, где французская армия разгромила испанцев, некоторое время занимал пост военного коменданта Гаэты, маленького города недалеко от Неаполя. В 1513 году он вернулся в Испанию, в Севилью, и поступил на службу к герцогу Медине Сидония. В 1521 году отличился в сражении при Памплоне, где были разбиты французские войска, вторгшиеся в Наварру. Таким образом, к началу экспедиции Кабеса де Вака уже обладал [11] значительным военным и административным опытом и, возможно, именно поэтому был назначен на достаточно высокие должности. Во всяком случае ясно, что своим назначением он не был обязан Нарваэсу, с которым у него с самого начала были натянутые отношения.

После ряда злоключений, довольно, впрочем, обычных для морских путешествий того времени, Нарваэс привёл свои корабли во Флориду. Сразу же после высадки испанцев начинают преследовать неудачи. Анализируя все, что случилось с ними, можно выделить несколько главных причин, приведших к провалу всего предприятия. Первой причиной была неточность географических знаний. К началу экспедиции испанцы представляли земли, лежащие к северу от Мексики, в виде узкой полосы; на запад эта полоса тянулась примерно до меридиана Веракрус (при этом остаётся географической загадкой, как они согласовывали такое представление с тем, что им было известно о расположении Флориды относительно Кубы). На основании этих ошибочных представлений Нарваэсом было принято роковое решение идти сушей по направлению к мексиканскому поселению Пануко, расстояние до которого вдоль побережья, по мнению лоцманов, составляло несколько десятков лиг — на самом деле оно равнялось 700 лигам (т. е. почти 4 тысячам километров!). Вторая причина заключалась в том, что, как только испанцы сошли на берег (в районе залива Тампа), их сразу же «поманил» жёлтый призрак: в индейской деревне они находят золотую погремушку, и Нарваэс, потеряв голову, бросается «в глубь земли» на поиски золота.

Индейцы, озабоченные лишь тем, чтобы избавиться от незваных пришельцев, а ещё лучше направить их на земли своих врагов, указывают испанцам путь на северо-запад, как раз туда, где золота нет и в помине. Наконец, самому Нарваэсу становится ясной бессмысленность похода, и испанцы, с трудом сдерживая натиск воинственных семинолов, теряя людей, пробиваются обратно к побережью. И здесь они сталкиваются с последствиями третьего стратегического просчёта Нарваэса: кораблей нет, так как Нарваэс услал их в направлении Пануко искать удобную гавань. В этом безвыходном положении, когда судьба людей зависела уже не от приказов начальника-авантюриста, но от них самих, испанцы проявили стойкость, выдержку, изобретательность: соорудив из подручных средств пять огромных парусных лодок, они поплыли вдоль побережья вслед за кораблями. Драматическое путешествие [12] закончилось гибелью большинства его участников. Погиб и Нарваэс, бросивший в тяжёлую минуту своих людей на произвол судьбы 1.

Лодка Кабесы де Вака закончила своё плавание у небольшого островка (по-видимому, недалеко от залива Галвестон), которому испанцы дали весьма выразительное название — Злосчастья (Mal Hado). Отсюда в 1534 году и начинаются странствия Кабесы де Вака и его спутников. Трудно точно восстановить их маршрут, составляющий, по скромным подсчётам, 5500 километров. Ясно, однако, что они прошли по территории современных штатов Техас, Нью-Мексико, Аризона, пересекли Рио-Гранде и дошли до верховьев реки Синалоа, где, по мнению советского исследователя И. П. Магидовича, они, «вероятно, не раз переваливали западную Сьерра-Мадре и посещали долины рек, впадающих в Мексиканский залив» 2. В верховьях Синалоа [13] они наконец встретили отряд испанцев и были отправлены в селение Кульякан, а затем в Мехико.

Трудно идентифицировать и многочисленные индейские племена, среди которых жили путешественники (подробнее об этом см. в комментариях к этой книге). Примечательно, что сам Кабеса де Вака выучил шесть индейских языков. Столь же различны, как и языки племён, были степень их культурного развития, особенности социальной организации, верования и обычаи. Испанцы жили и среди примитивных собирателей, и среди бродячих охотников, и среди оседлых земледельцев юго-запада, культивировавших маис, достигших успехов в ткачестве и гончарстве, возводящих солидные жилища. Новый жизненный опыт Кабесы де Вака и его спутников был существенно обогащён и тем, что им самим пришлось пережить в индейском обществе всевозможные виды социальных трансформаций: они были и завоевателями, и жалкой кучкой потерпевших кораблекрушение людей, со слезами благодарности принимающих помощь и сочувствие индейцев, они были и домашними рабами. Кабеса де Вака, проявив энергию и находчивость, сумел стать бродячим купцом. Далее, по желанию индейцев испанцы превратились в знахарей и, наконец, в полуобожествляемых магов — «детей солнца». Ещё более разительна та внутренняя трансформация, которую претерпел сам Кабеса де Вака: из, в лучшем случае, холодного наблюдателя он превратился в друга, а потом и в горячего защитника индейцев.

В последних главах своей книги Кабеса де Вака подробно рассказывает о своих столкновениях по этому поводу с капитаном Алькарасом — человеком губернатора Новой Галисии Нуньо де Гусмана. Кабеса де Вака делает все возможное, чтобы хоть как-то смягчить жестокости и произвол испанцев: он обращается к властям, он убеждает индейцев строить церкви и креститься, наивно полагая, что это предотвратит дальнейшее насилие. Разумеется, усилия Кабесы де Вака ничего не могли изменить в исторической судьбе индейцев. Однако живым людям, за которыми охотились как за дикими зверями, было далеко не безразлично, в каких конкретных формах протекал их контакт с пришельцами. В этом смысле Кабесе де Вака удалось добиться частных успехов: жестокость в обращении с индейцами была несколько умерена, а смелые протесты, в частности, первый, неопубликованный, отчёт королю, способствовали смещению Гусмана. [14]

Кабесу де Вака иногда называют светским двойником отца де Лас Касаса 3. Такое сравнение нельзя считать преувеличенным. Но важно подчеркнуть и существенное различие между ними: современник Кабесы де Вака, знаменитый «защитник индейцев», выдающийся историк-гуманист Бартоломе де Лас Касас был образованнейшим человеком своей эпохи, его гуманизм шёл не только от сердца, он формировался и как научное мировоззрение в стенах одного из лучших в Европе Саламанкского университета, где в XVI веке активно разрабатывались передовые гуманистические идеи; что же касается Кабесы де Вака, то он, в сущности, был не слишком образованным человеком, он 6ыл простым воином; его гуманизм сложился на дымных стоянках индейцев, в голодных переходах, в суровой борьбе за выживание, он — результат его собственного жизненного опыта, следствие прямого взгляда на окружение, отказа от многих предрассудков, честной оценки своей жизни среди индейцев, где он много раз должен был бы погибнуть без их помощи. Бесспорно, исторически ограниченная, но тем не менее вполне очевидная внутренняя эволюция Кабесы де Вака придаёт высокий смысл его скитаниям. Именно в ней следует искать секрет обаяния этой незаурядной личности.

Автор «Кораблекрушений» был первооткрывателем в полном смысле этого слова: почти все, что он видел и описал, он видел и описал первым. Благодаря его пытливости, наблюдательности, цепкой памяти европейцы узнали о существовании земли континентальных масштабов к северу и северо-востоку от Мексики. Он первым описал бизона, опоссума, первым рассказал о многих обычаях индейцев, особенностях их семейной жизни, общественного уклада, первым дал довольно подробные сведения о природе юга и юго-запада Северной Америки. Но пожалуй, самое главное, в чем он оказался одним из первых,— это в «открытии » самих индейцев, в призыве к гуманному обращению с обитателями Нового Света.

* * *

Несколько слов о том, как сложилась дальнейшая судьба Кабесы де Вака. Назначенный аделантадо и губернатором Ла-Платы, он в 1540 году снаряжает на свои деньги три корабля (что обошлось в 8 тысяч дукатов — весьма [15] значительная сумма по тем временам) и вновь, теперь уже из Кадиса, отплывает в Америку. Эту экспедицию испанские историки нередко называют «спасательной» (Expedicion de socorro). Дело в том, что в Буэнос-Айресе, основанном Педро де Мендосой в 1537 году, а также в Асунсьоне, заложенном вскоре после этого, испанцы находились в чрезвычайно тяжёлом положении: Буэнос-Айрес был разрушен, не прекращались, по вине самих же испанцев, столкновения с индейцами, среди завоевателей царили раздор и распри, сам Педро де Мендоса ещё в 1537 году вернулся в Испанию.

Кабеса де Вака высадился с большим отрядом на острове Санта-Катарина, затем переправился на материк и в 1541-1542 годах совершил переход к Асунсьону. Он первым пересёк южный выступ Бразильского нагорья и низменное междуречье Параны-Парагвая, мирно и без потерь довёл свой отряд до цели. Деятельность Кабесы де Вака в Южной Америке заслуживает особого рассмотрения. Однако если попытаться коротко определить её основное содержание, то оно сводилось к установлению мирных отношений с индейцами (при этом, правда, в случае необходимости губернатор не останавливался и перед военными действиями), к созданию безопасных коммуникаций между Асунсьоном и метрополией, к наведению порядка и установлению дисциплины среди самих испанцев. Последнее начинание, впрочем, так и не было доведено до конца: в 1544 году подчинённые ему отряды взбунтовались, арестовали Кабесу де Вака, заковали в цепи, как в своё время Колумба, и отправили в Испанию. Там бывший губернатор был заново арестован королевскими властями, на этот раз вместе со своими стражниками, затем освобождён «под доверие». Вскоре его дело рассматривалось в Совете по делам Индий. Кабеса де Вака был осуждён (мотивы осуждения неизвестны) и сослан на восемь лет в Северную Африку. Однако ещё до истечения этого срока он был помилован королём и вернулся в Испанию, где ему предложили пост судьи в Верховном суде Севильи. О последних годах жизни Кабесы де Вака почти ничего не известно, даже дата его смерти — 1564 год — не вполне достоверна.

* * *

«Кораблекрушениям» предшествовало два других отчёта. Первый был написан Кабесой де Вака и его спутниками в Мексике и передан вице-королю. Этот отчёт до сих пор [16] не обнаружен. Второй был составлен Кабесой де Вака, Кастильо и Дорантесом и передан Кабесой де Вака аудиенсии в Санто-Доминго. Оригинал второго отчёта, по-видимому, не сохранился, но его изложение содержится во «Всеобщей и натуральной истории Индий» Гонсало Эрнандеса де Овьедо. «Кораблекрушения» — третий отчёт в этой серии и первый персональный отчёт Кабесы де Вака. При жизни автора он издавался дважды: в 1542 году и в 1555 году. В издании 1555 года Кабеса де Вака объединил «Кораблекрушения» со своей новой книгой «Комментарии аделантадо и губернатора Рио де ла Платы» (под общим названием «Отчёт и комментарии»), в которой он рассказывал о своём пребывании в Южной Америке. Текст «Кораблекрушений» в этом томе несколько отличается от первоначальной версии. Однако, поскольку второе издание было прижизненным, именно его следует считать аутентичным. Настоящий русский перевод сделан по текстам, воспроизводящим издание 1555 года.

«Кораблекрушения» уже в XVI веке переводились на другие языки: в 1556 году — на итальянский, в 1572 — на английский. Полный русский перевод этой книги осуществляется впервые. В связи с этим необходимо сделать несколько замечаний о её литературных особенностях.

XVI век был отмечен в Испании расцветом деловой прозы, посвящённой истории открытия и завоевания Америки и содержащей разнообразные сведения о новом континенте. Деловая проза была представлена официальными отчётами, письмами, записками «бывалых людей» (достаточно напомнить о письмах и отчётах Колумба, Кортеса, Хименеса де Кесады, Педро де Вальдивия и др.), а также историческими хрониками (в частности, сочинениями Лопеса де Гомары, Берналя Диаса дель Кастильо, Бартоломе де Лас Касаса и других авторов). «Кораблекрушения», бесспорно, являются выдающимся образцом этой фактографической литературы. Нельзя, однако, не заметить и жанрового своеобразия книги Кабесы де Вака: формально являясь отчётом королю (что, кстати, налагало на автора вполне определённые обязательства в отношении точности сообщаемых сведений), она вместе с тем построена и по законам художественного произведения. Взаимодействие этих двух начал объясняет авторские принципы отбора и освещения фактов. С одной стороны, для «Кораблекрушений» характерны объективизированность повествования, датировка событий, изложение их в строгой, хронологической [17] последовательности, протокольное воспроизведение дискуссий и обсуждений, ссылки на свидетелей, в присутствии которых делались важные заявления или принимались ответственные решения, — словом, черты современной автору деловой прозы. Но с другой стороны, при рассказе о злоключениях оставшихся в живых членов экспедиции, при описании взаимоотношений испанцев с индейцами характер изложения существенно меняется: оно становится экспрессивным, эмоционально напряжённым, на смену бесстрастному изложению приходит взволнованный рассказ, в котором отчётливо проявляется элемент личной оценки. Внимание автора задерживается на «микроскопических» фактах, едва ли уместных в хронике или отчёте, но весьма важных для выполнения художественных задач книги. Таков, к примеру, эпизод (глава XXV), в котором рассказывается о пятидневных скитаниях автора с факелами в руках, таков и рассказ о несчастной индианке, подвергнутой жестокому наказанию за то, что она оплакивала смерть кого-то из близких (глава XXX). Жанрово-стилевая сложность «Кораблекрушений» ещё более оттеняется явно публицистическим звучанием глав, посвящённых защите индейцев.

Испанская академия включила Кабесу де Вака в число образцовых авторов. Действительно, «Кораблекрушения» написаны сильным и выразительным языком; при значительном стилистическом диапазоне он, однако, не выходит за рамки современной Кабесе де Вака деловой и разговорной речи, в нем нет и следа манерности или аффектированности. Вместе с тем язык Кабесы де Вака лишён той отработанности, нормированности, которая обнаруживается, например, в сочинениях Бартоломе де Лас Касаса. Вообще литературная техника Кабесы де Вака далека от совершенства: изложение не всегда логично разбито на главы, главы слишком неравноценны по объёму, заголовки нередко соответствуют содержанию не данной, но предыдущей главы. Книга изобилует чрезвычайно длинными периодами, имеющими слабое внутреннее сцепление, утомительными повторами, громоздкими оборотами, сложными способами передачи диалогов посредством косвенной речи. Все это причудливо переплетается с сильной и точной манерой выражения, с лаконичностью и экспрессией, создавая неповторимое своеобразие книги; и одной из главных задач перевода было по возможности более точно и полно донести это своеобразие до русского читателя.

Ю. Ванников