ПЕДРО ДЕ СЬЕСА ДЕ ЛЕОН. ХРОНИКА ПЕРУ (Отрывки в переводе Т.Л. Шишовой)

ПЕДРО ДЕ СЬЕСА ДЕ ЛЕОН. ХРОНИКА ПЕРУ (Отрывки в переводе Т.Л. Шишовой)

Педро де Сьеса де Леон: 1518(1521)-1554

Испанский хронист. Родился в Севилье. В 1535 г. приехал в Новый Свет. В основном жил в Новой Гранаде, принимал участие в походах по провинциям Картахена и Попайан. В 40-х годах XVI в. в Перу под пред водительством правительственного наместника Педро де ла Гаски находился среди участников подавления мятежа Гонсало Писарро. В 1541 г. в провинции Попайан начал писать хронику, основу которой составили личные впечатления и устная информация свидетелей — участников конкисты, а кроме того, автор сумел воспользоваться архивами в Лиме.

Фрагмент публикуется на русском языке впервые. Перевод выполнен по изданию: Cronicas de la conquista del Peru. Mexico. 1957.

Глава

о том, как в большей части Индий туземцы имели привычку держать во рту травы или коренья, и о бесценной траве, называемой кока, которая произрастает во многих областях этого королевства

В какую бы часть Индий я ни поехал, везде замечал, что местные индейцы очень любят держать во рту корешки, ветки или травинки. Так, в окрестностях города Антиоча используют размельченную коку, а в провинции Арма — другие трапы; в Кимбайе же и Ансерме срезают молодые побеги небольших вечнозеленых деревьев и без устали перемалывают их зубами. В селениях неподалеку от Кали и Попайана индейцы жуют, как я уже говорил, измельченную коку и приготовляют из мякоти маленьких тыквочек месиво, которое все время держат во рту; то же самое они делают и с веществом, с виду напоминающим известь. В Перу повсеместно принято жевать кору, с утра и до отхода ко сну туземцы держат ее во рту, не выплевывая. Если спросить у индейцев, почему у них рот вечно занят травой, которую они не едят, а лишь держат за зубами, то они ответят, что трава заглушает чувство голода и вызывает прилив сил и энергии. Полагаю, в этом есть известная доля правды, хотя, на мой взгляд, виной всему дурная привычка, которую люди, подобные индейцам, почитают весьма приятной. В Андах, от Гуаманги до селения Плата, тянутся посевы коки, которая растет мелкими кустиками; индейцы тщательно ее возделывают и лелеют, дабы она дала листья, называемые кокон и напоминающие листья мирта; затем их высушивают на солнце и кладут в длинные узкие корзины; и сия кока или трава столь ценилась в Перу в одна тысяча пятьсот сорок восьмом, сорок девятом и пятьдесят первом годах, что, думаю, в мире вряд ли найдется другая такая же дорогая трава, корень или плод дерева, приносящего ежегодный урожай (специи я сюда не включаю, ибо это особое дело); так вот, сумма налога, собираемого с Куско, города Ла-Пас и селения Плата составляла в те годы приблизительно шестьдесят, сорок и двадцать тысяч песо, и все [179] из-за зтой коки. А если кто получал подать с индейцев, то в основном требовал от них корзины с собранной кокой. Короче, кока считалась основным растением в провинции Трухильо. Коку везли продавать на рудники в Потоси, и стали выращивать так много кустиков и собирать так много листьев, что теперь она уже не стоит таких больших денег, однако ценить ее все равно никогда не перестанут. Кое-кто из испанцев, вернувшихся на родину, сумел разбогатеть на этой коке, покупая, перепродавая и выменивая ее у индейцев на базарах или рынках.

Глава,

повествующая о селении Тиауанако и об огромных старинных сооружениях, которые в нем можно увидеть

Тиауанако — небольшое селение, однако оно славится своими огромными строениями, которые действительно замечательны и стоят того, чтобы их увидеть. Подле самых богатых домов расположена рукотворная гора, сооруженная на большом каменном постаменте. Перед горой стоят два каменных идола, весьма искусно изваянных по образу и подобию человека, со столь хорошо вырезанными лицами, что, похоже, их ваяли великие художники и мастера; идолы так велики, что кажутся едва ли не великанами, и что примечательно: одеяния на них длинные, отличающиеся от тех, которые приняты среди жителей данных провинций, а на голове — нечто вроде украшения. Возле сих каменных статуй сохранились остатки еще одного здания, однако, по причине его древности и отсутствия каких-либо надписей, невозможно сказать, что за люди возвели сию великую крепость и много ли времени минуло с тех пор, ибо ныне от всего сооружения осталась лишь прекрасно отделанная стена, так что, судя по всему, лет тому зданию немало; кое-где камень совсем разрушился и осыпался, а ведь камни там такие большие и массивные, что поражаешься, думая, как хватило человеческих сил вознести их туда, где мы их теперь видим; причем многие из этих камней отделаны по-разному, а некоторые имеют форму человеческого тела и, очевидно, служили идолами; чуть отступя от стены, можно увидеть множество ямок и впадин; а в другом месте, вплотную к каменной кладке, тоже сохранились следы старины, ибо там много больших порталов со ступенями, порогами и портиками, и все это из цельного камня. Более всего мне бросилось в глаза при осмотре и описании сих достопримечательностей то, что над громадными порталами возвышались еще большие камни; некоторые из них достигали тридцати футов в ширину, пятнадцати с лишним в длину и шести в глубину, и все это — и портал, и ступени, и пороги — было высечено из цельного камня, что само по себе [180] великое искусство; и уж тем более дивно и непостижимо для меня, какими инструментами и орудиями все это делалось, ибо очевидно, что если в обработанном и отделанном виде камни эти столь велики, то какими же огромными должны были они быть до принятия нынешних форм, а ведь по развалинам понятно, что здания недостроены, поскольку в них нет ничего, кроме порталов и прочих камней небывалой величины, из коих некоторые, как я видел, были обработаны и соответствующим образом изукрашены, чтобы лечь в стены здания, неподалеку от которого, немного в стороне, находится маленькое капище с большим каменным идолом, коему индейцы поклонялись, и говорят даже, будто бы подле того идола нашли золото, а капище окружал еще один ряд больших и малых камней, обработанных и украшенных резьбой точно так же, как все прочие.

И еще многое я мог бы рассказать про Тиауанако, но не стану, дабы не затягивать свое повествование, скажу лишь в заключение, что считаю сие сооружение самым древним во всем Перу, ибо известно, что некоторые из подобных строений были заложены задолго до воцарения инков, и я слышал от индейцев, что инки возводили большие дома в Куско, взяв за образец стену, сохранившуюся в том селении, и говорят даже, что первые инки намеревались разместить свой двор в Тиауанако. И также бросается в глаза еще одна важная вещь, а именно: в краю сем почти нет скал и каменоломен, где индейцы могли бы добыть то великое множество камней, которое мы видим в Тиауанако; для того же, чтобы привезти их туда, потребовались, видимо, целые полчища людей. В присутствии Хуана Варагаса (имеющего здесь энкомьенду) я спросил туземцев, не во времена ли инков построены сии сооружения, и они подняли меня на смех, заявив, что здания построены еще до воцарения инков, но кто их соорудил — индейцы сказать не могли, они лишь слыхали от старших, что все это якобы сотворено за одну ночь. Поэтому и потому, что, по слухам, на острове Титикака видели бородатых мужчин, похожих на тех, которые возвели здание в Винаке, я полагаю, что до воцарения инков в этих краях обитали люди разумные, незнамо откуда явившиеся сюда и сделавшие все, о чем шла речь выше; думаю, они все погибли в войнах, ибо было их крайне мало, а индейцев — очень много. И, видя, сколь слепа фортуна, я благословляю изобретение письменности, позволяющей сохранить в веках намять о случившемся и разносящей молву о том, что творится в мире;

имея письменность, мы действуем осознанно, а поскольку индейцам в сем Новом Свете буквы неведомы, нам приходится во многом действовать вслепую. Отдельно от этих здании находятся покои инков и дом, где родился Манго Инка, сын Гуайнаканы, а рядом с ними — покои двух знатных сеньоров из этого селения, высокие, как башни, массивные и угрюмые, обращенные входом туда, где рождается солнце. [181]

Глава

об основании города, названного Сьюдад-де-Пуэстра-Сеньора-де-Ла-Пас, и о том, кто был его основателем, и о дороге, ведущей оттуда в селение Плата

…Чтобы добраться до города Ла-Пас, следует сойти с тракта, проложенного инками, и направиться в селение Лаха; оттуда один день пути до города Ла-Пас, находящегося в маленьком узком ущелье меж горных хребтов; город построили в самом равнинном месте, дабы легче было носить воду и хворост, каковыми небольшая долина очень богата, ибо это самое теплое место среди всех равнин и долин провинции Кольяо, расположенных выше в горах, где нет всего необходимого для должного обеспечения подобных городов; однако жители поговаривали о том, чтобы переселиться поближе к большому озеру Титикака или к селениям Тиауанако и Гуаки. Но город остался стоять в долине Чукиапо, где за минувшие годы добыли много золота, коего в этих краях богатые залежи. Инки очень почитали долину Чукиапо; неподалеку от нас находится селение Ойуне, где, по слухам, на вершине высокой снежной горы спрятаны огромные сокровища; они скрыты в храме, построенном в древности, и никто не может их отыскать и не знает, где тот храм расположен. Основал и заселил город, названный Сьюдад-де-Нуэстра-Сеньора-де-Ла-Пас, капитан Алонсо де Мендоса (Алонсо де Мендоса — испанский конкистадор. Отправился в Америку с Кортесом, участвовал в завоевании Перу. В 1548 г. основал город Ла-Пас в Верхнем Перу (современная Боливия)), сотворивший это от имени короля нашего и повелителя во время правления наместника лиценциата Педро де ла Гаска (Педро де ла Гаска (1485—1567) — испанский государственный деятель, священник. Во время мятежа Гонсало Писарро назначен Карлом V президентом аудиенсии Перу. Боролся против Гонсало Писарро, пока его сторонники не сложили оружия) в 1549 году. В долине сей среди гор растет маис и некоторые виды деревьев (впрочем, немногие); также здесь выращивают фрукты и овощи, привезенные из Испании. Испанцы имеют достаточно продовольствия, в озере водится рыба, а фрукты доставляются из жарких долин, где сеют также много пшеницы и разводят коров, коз и других животных. Подходы к городу затруднены из-за крутизны спусков и подъемов, поскольку, как я уже говорил, город расположен меж горных хребтов; рядом протекает речушка с прекрасной водой. От города Ла-Пас до селения Плата, что в провинции Чаркас, примерно девяносто лиг.

Теперь же, дабы рассказать все по порядку, я вынужден вернуться на главную дорогу, оставленную мной, и указать, что из Виачи можно попасть в Айоайо, где инки имели большие дворцы. Индейцы преданно служили здесь своим господам, в провинции имелись общественные амбары, королевские покои для инков и храм Солнца. Ныне в тех краях можно увидеть множество высоких гробниц, куда помещали умерших. [182]

Глава

об основании поселения Плата, расположенного в провинции Чаркас

Благородное и верное испанской короне поселение Плата, где в основном и обитали испанцы в краю Чукисака, что в провинции Чаркас, хорошо известно и в Перуанском королевстве, и во многих государствах мира благодаря несметным сокровищам, посланным за эти годы в Испанию. Расположено сие селение в самом что ни на есть лучшем месте: климат там весьма благодатный, очень подходящий для выращивания фруктовых деревьев, пшеницы и ячменя, винограда и иных культур.

Тамошние поместья и имения ныне в большой цене из-за открытия богатейших приисков Потоси. К селению прилегает много земель, поблизости протекает несколько рек с прекрасной водой, испанцы разводят в своих имениях тучные стада коров, коз и табуны лошадей; кое-кто из жителей селения сильно разбогател и преуспел в Индиях, поскольку в 1548 году и в 49-м генерал Педро де Инохоса (Педро де Инохоса (1490-1553) – испанский конкистадор. После разрыва с Гонсало Писарро получил назначение командующего войсками на суше и на море, а в 1552 г. стал капитан-генералом Ла-Платы. Прославился жестокостью; по время мятежа убит солдатами) собирал налоги и собрал их более чем со ста тысяч кастильцев, причем с некоторых взял по восемьдесят тысяч, а с некоторых и более. Так что великие богатства имелись здесь в те времена. Основал же и заселил Плату капитан Перансурсе, действовавший от имени Его Величества короля и повелителя нашего, и случилось то в 1538 году, когда губернатором и капитан-генералом Перу был аделантадо дон Франсиско Писарро; упомяну еще, что, не считая указанных выше деревушек, поселению Плата принадлежат другие земли, все очень богатые, а некоторые, как, скажем, долина Кочабамба, весьма пригодные для того, чтобы сеять пшеницу, маис и разводить скот. За ними простирается провинция Тукума (Современное название — Тукуман) и области, открытые капитаном Фелипе Гутьерресом (Фелипе Гутьеррес — испанский конкистадор; сподвижник Франсиско Писарро, затем воевал против Гонсало Писарро и был казнен по его приказу), Диего де Рохасом (Диего де Рохас — испанский конкистадор; завоеватель провинций Рио де-Ла-Платы. Жестокое обращение с индейцами стало причиной его гибели) и Николасом де Эредиа, кои обнаружили реку Ла-Плата и продвинулись далеко на юг, где находится крепость, построенная Себастьяном Кабото, но потом Диего де Рохас скончался от раны, нанесенной ему индейской отравленной стрелой, а Франсиско де Мендоса, ловко пленив Фелипе Гутьерреса и строго-настрого воспретив ему возвращаться в Перу, открыл реку сам. Однако когда он возвращался домой вместе с лоцманом Руем Санчесом де Инохоса, то был убит Николасом де Эредиа. Так испанцам и не удалось полностью исследовать те края, ибо между первооткрывателями царили такие раздоры, что им пришлось вернуться в Перу, где они встретились с Лоне де Мендосой (Лопе де Мендоса (1492—?) — испанский конкистадор. Участник экспедиции Кортеса; оставил хронику “Заметки о государстве Перу в 1530-1536 гг.”), помощником капитана Диего Сентено (Диего Сентено (1505—1549) — испанский конкистадор. Участвовал в экспедиции Педро де Альварадо, воевал против сторонников Диего де Альмагро; сподвижник Гонсало Писарро, впоследствии перешел на сторону Гаски и возглавил войско), спасавшимся от гнева Карвахаля (Карвахаль Франсиско де (1464—1548) — испанский конкистадор, известный в истории Америки как “Андский Дьявол”), который был капитаном у Гонсало [183] Писарро, и воссоединились с ним. Когда же оказались они вновь разделены и попали в селение Покона, Карвахаль разгромил их, а затем, хитростью заманив и захватив в плен Николаса де Эредна и Лоне де Мендосу, впоследствии убил их вместе с другими испанцами. Далее же находится государство Чили (коим правит Педро де Вальдивиа) и земли, соседствующие с проливом, носящим имя Магеллана. А так как страна Чили большая и ее достопримечательности заслуживают отдельного рассказа, я описал лишь увиденное мной по дороге из Ураба до Потоси, ибо дорога эта, проходящая через упомянутые селения, столь длинна, что вполне составит, как мне кажется, тысячу двести лиг; посему я ограничусь в первой части моего повествования лишь рассказом об индейцах селения Плата, поскольку обычаи у них точно такие же, как и у других. Попав под владычество инков, они привели свои деревушки в порядок, мужчины и женщины стали ходить одетыми, поклоняться Солнцу и прочим идолам, они имели храмы, где совершали жертвоприношения; а многие из них, в частности, те, кого называют чаркас и карангес, обладали весьма воинственным нравом. Из этого селения не раз капитаны вместе с солдатами и местными жителями отправлялись на войну, дабы послужить Его Величеству, и служили ему верой и правдой. Засим позвольте закончить рассказ об основании Платы.

Глава

о богатствах Порко и о том, что на окраине этого селения имеются богатые залежи серебра

По тому, что я слышал, и по рассказам индейцев, в те времена, когда инки повелевали великим королевством Перу, кое-где в провинции Чаркас добывали премного серебра; этим занимались индейцы, которые отдавали добытый металл надсмотрщикам и специально назначенным чиновникам. Рудники, где добывали серебро для важных сеньоров, находились на горе Порко, неподалеку от селения Плата, и говорят, будто бы большое количество драгоценного металла, хранящегося в храме Солнца в Куриканче, добыто из недр этой горы; испанцы тоже порядком поживились оттуда. Сейчас, в нынешнем году, ведется расчистка рудника, принадлежащего капитану Эрнандо Писарро, и, но слухам, рудник будет приносить в год более двухсот тысяч песо золотом. Живущий в том селении Антонио Альварес показал мне в Сьюдад-де-лос-Рейес небольшой кусочек металла, добытого на другом руднике, коим он владеет на горе Порко, и мне показалось, что это чистое серебро, почти без примесей; так что Порко и раньше было богатейшим местом, каковым является до сих пор и останется [184] еще долго. Во многих горах по соседству с селением Плата и в принадлежащих ему окрестностях обнаружены богатые залежи серебра, и, судя но всему, там его столько, что если бы кто его начал добывать, то серебра оказалось бы чуть меньше железа, добываемого в провинции Бискайя. Но поскольку индейцев использовать для работы на рудниках нежелательно, а для негров эти края слишком холодны и использовать их труд дорого, то, похоже, столь огромные богатства пропадут втуне. Я утверждаю, что кое-где в окрестностях сего селения есть реки с очень мелким золотым песком. Однако поскольку залежей серебра больше, золото добывать не стремятся. Говорят, что и в Чичас, и в разрозненных деревушках, отданных во владения Эрнандо Писарро и подчиненных этому селению, есть серебряные рудники, а в Андских горах берут начало великие реки, и если постараться найти в них золото, то оно наверняка отыщется.

Глава

о том, как были обнаружены рудники в Потоси, где добыто невиданное и неслыханное количество серебра, и о том, как индейцы добывают его, используя глиняные печи-гуайра, дабы не терять драгоценного металла

Рудники Порко и многие другие, имеющиеся в этих краях, существуют еще со времени инков, когда были открыты серебряные жилы, откуда добывался сей благородный металл; но о богатствах горы Потоси (о коих я хочу сейчас поведать) никто и слыхом не слыхивал, пока в 1547 году испанец Вильяроэль, отправившись вместе с несколькими индейцами на поиски серебра, не набрел на сокровища, залегающие в высокой горе, самой красивой и удобно расположенной во всей округе; а поскольку индейцы называют горы и возвышенности “потоси”, то и эту гору окрестили тем же именем, И хотя Гонсало Писарро воевал тогда с вице-королем (Имеется в виду вице-король Перу Бласко Нуньес де Вела) и в королевстве царили раздоры, вызванные той войной, люди стали селиться у восточного подножия горы и построили много больших домов, испанцы устроили здесь свое главное поселение, перенеся туда суд, так что прежнее поселение почти обезлюдело и опустело; так появились рудники, и на вершине горы было открыто пять богатейших жил, кои носят название “Богатая жила”, “Оловянная жила”, а также пядь Мендиеты и распадок Оньяте; и слух о сокровищах разнесся так широко, что индейцы приходили отовсюду с намерением добыть серебро из той горы, а надо сказать, место там неприятное, ибо поблизости нет ни одного селения. Когда же приисками завладели испанцы, они заставили [185] индейцев сдавать по одной марке серебра в неделю, а если жила оказывалась очень богатой, то и по две; если же прииск был пуст, то владельцы энкомьенды получали от индейцев по полмарки в неделю. На прииски со всех сторон стеклось столько людей, что то место стало напоминать большой город. Однако такое богатство неминуемо должно либо приумножаться, либо иссякнуть, а посему я рассказываю лишь о том, что видел там в 1549 году от Рождества Христова, когда коррехидором Его Величества служил в тех краях лиценциат Поло, и каждую субботу в его доме, где хранились лари с тремя запорами, проводилась плавка серебра, и королевская доля — пятая часть, отходившая к Его Величеству королю, составляла двадцать пять — тридцать тысяч песо, а порою чуть менее или даже чуть более сорока тысяч. И, выкачивая такие огромные богатства, ибо доля серебра, принадлежавшая Его Величеству, равнялась ста двадцати тысячам золотых монет ежемесячно, испанцы говорили, что серебра добывается мало и дела на приисках идут плохо. А ведь в переплавку шло чистое серебро, причем не все, ибо много серебра христиане припрятывали, чтобы распорядиться им по-своему, да и индейцы, как доподлинно известно, унесли в свои земли великие сокровища. Посему можно быть совершенно уверенным, что нигде более на свете нет столь богатой сокровищами горы, и ни один государь не имел и не имеет таких доходов и выгод, кои приносило это достославное поселение Плата, ибо с 1548 по 51-й год королевская доля доходов составила более трех миллионов дукатов, что превышает сокровища, полученные испанцами от Атабалипы или же обнаруженные в городе Куско. Судя по всему, серебряную руду нельзя обратить в серебро посредством воздуходувных мехов или огня. В Порко и прочих областях этого королевства, где добывается драгоценный металл, отливают крупные серебряные пластины и очищают руду, отделяя от шлака, который есть в земле, при помощи огня, ради чего используют большие воздуходувные меха. В Потоси же, как ни старались, этого добиться не сумели; в чем там дело — Бог весть: то ли металл слишком твердый, то ли какая другая тайна имеется, но великие мастера пытались, как я уже сказал, пустить в ход воздуходувные мехи, но старания их не увенчались успехом, и, наконец, поскольку люди на все находят в сей жизни управу, навострились они очищать серебро, используя одно престранное изобретение. Дело в том, что в старину инки,— бывшие людьми очень хитроумными и столкнувшись с тем, что кое-где, как и здесь, в Потоси, не удается выплавить серебро,— изготовили глиняные формы с дырочками или отдушинами но бокам, подобно тому как в Испании изготавливают цветочные горшки. В формы индейцы сначала клали уголь, а затем руду, устанавливали их в горах или на косогорах в хорошо продуваемых ветром местах и выделяли серебро, которое [186] затем очищали и облагораживали посредством малых мехов или воздуходувных труб. Таким способом было добыто все то огромное количество серебра, что заключено в горе, и индейцы относили руду по склонам на вершину, где и происходила очистка. Формы эти зовутся “гуайра”, и но ночам их оказывается так много на горах и холмах, что те даже светятся; и когда ветрено, отделяется много серебра, а когда ветра нет, ничего не получается, как ни старайся. Следовательно, подобно тому как ветер благоприятствует мореплаванию, он способен благоприятствовать и добыче серебра, а поскольку сторожить индейцев никто не сторожил, да и невозможно установить за ними неусыпную слежку, когда они добывают серебро, ибо (как уже говорилось) они добывают его в горах, то считается, что многие смогли обогатиться, унеся к себе на родину большое количество серебра. А посему в Потоси шли индейцы из многих районов Перуанского королевства в надежде поживиться, ведь им предоставлялся для этого весьма удобный случай.

Глава

о том, как во времена процветания этих приисков рядом с городом Потоси находился самый богатый рынок в мире

Все мы, кто посетил то Перуанское королевство, знаем, что там было много больших “тианге”, то есть базаров, где туземцы занимались куплей-продажей; и самым большим и богатым меж них в старину являлся рынок города Куско, поскольку даже во времена испанцев он славился своей величиной и тем, что там покупалось и продавалось огромное количество золота и всяких прочих товаров, какие только можно себе представить. Но ни сей базар, или тианге, ни какой-либо другой в том королевстве не мог сравниться с рынком в Потоси, ибо торговля там шла столь бойко, что даже индейцы, не считая испанцев, выручали за день во времена процветания рудников двадцать пять — тридцать тысяч песо золотом, а в иные дни — и по сорок тысяч, что встречается весьма редко, и думаю, ни одна ярмарка в мире не сравнится с тем базаром. Я посещал его несколько раз и заметил, что на равнине, где находилась базарная площадь, с одной стороны стояли в ряд корзины с листьями коки, составляющими главное богатство тех краев, а с другой высились груды шалей и роскошных тонких и плотных сорочек; поодаль виднелись горы маиса, сухого картофеля и всякой прочей снеди; и это не считая бесчисленного множества мясных туш самого наилучшего качества, какое только можно было сыскать в том королевстве. Да еще продавалась уйма вещей, о которых я не рассказываю, и длилась эта [187] ярмарка или базар с утра до наступления темноты, и поскольку серебро добывалось на приисках ежедневно, а местные индейцы — большие любители выпить и закусить, особенно те, кто вступает в общение с испанцами, то на ярмарке распродавалось все, что ни приносилось, а попадали туда пропитание и прочие необходимые товары со всех сторон. Так что многие испанцы, обосновавшиеся в Потоси, сумели разбогатеть лишь потому, что имели в своем распоряжении двух-трех индеанок, которые торговали на тех базарах, а еще потому, что отовсюду стекались к ним толпы индейцев-анакона, под коими подразумевают свободных индейцев, служащих кому им заблагорассудится. И можно было увидеть в тех краях самых прекрасных иидеанок Куско и всего того королевства. Будучи там, я заметил на ярмарках много мошенников, честных же сделок заключалось подчас гораздо меньше. Что касается цен, то товаров было столько, что платки и шерстяное и тонкое полотно продавались почти так же дешево, как и в Испании, а на торгах я видел товары, шедшие по столь малой цене, что ее даже в Севилье сочли бы грошовой. И многие люди, завладевшие огромными богатствами, никак не могли насытить свою непомерную жадность и спустили все свое состояние, пытаясь заниматься куплей-продажей; некоторые, спасаясь от долгов, принуждены были бежать в Чили, Тукуму и другие места, и жизнь многих в тех краях состояла из тяжб и споров. Потоси — место здоровое, особенно для индейцев, ибо почти никто из них там не хворает. Серебро возят по главной дороге, что ведет в Куско, и складывают в городе Арекипа, откуда неподалеку находится порт Килка. И по большей части перевозят его на баранах и овцах, а если бы их не было, то торговля и переезды по сему королевству затруднились бы в величайшей степени, ибо города далеко отстоят друг от друга и передвигаться иначе нельзя.

Глава

о баранах, ламах гуанако и викунья, которые водятся в большей части горных районов Перу

Сдается мне, что нигде больше в мире не видали таких овец, как в Индиях, особенно в этом королевстве, в государстве Чили и в некоторых провинциях Платы, хотя, возможно, они и водятся в каких-то неведомых нам далеких краях. Эти овцы, по моему разумению, суть одни из самых превосходных и полезных тварей, каких только создал Господь, и похоже, сам Господь Бог повелел им водиться в сих краях, дабы люди могли жить и находить себе пропитание. Ибо индейцы, а точнее, горцы Перу, никоим образом [188] не смогли бы выжить, не имей они овец или какого другого скота, приносящего такую же пользу, о чем я и расскажу в данной главе.

На равнине и в иных местах, где царит жара, местные жители выращивают хлопок и делают из него одежду, не испытывая нужды ни в каких других материях, поскольку платье из хлопка весьма подходит к здешнему климату. В горах и во многих краях, подобных провинции Кольяо, Сорас и Чаркас, где находится селение Плата, а также в других долинах не сажают деревьев и не выращивают хлопка, ибо он не давал бы урожая. И не имей тамошние жители каких-то других товаров для обмена, они не могли бы обеспечивать себя одеждой. И посему, по воле подателя всех благ, каковым является наш всеблагий Господь, в сих краях развелось так много животных, которых мы называем овцами, что если бы испанцы не истребляли их столь стремительно в ходе своих войн, то повсюду их было бы сейчас бессчетное множество. Однако, как я уже говорил, из-за войн, которые испанцы вели друг с другом, на индейцев и на скот нападал великий мор. Местные жители зовут овец ламами, а баранов — урко. И есть среди них белые, черные и бурые. Что же касается их размеров, то встречаются бараны и овцы величиной с маленького ослика, однако более длинноногие и широкопузые; шея и туловище у них вроде верблюжьих, голова продолговатая и похожа на голову испанских овец. Мясо весьма недурно, если оно с жирком, а бараны гораздо лучше и вкуснее, чем в Испании. Это животные очень ручные и нешумные. Вес баранов легко достигает двух-трех арроб, от усталости они не худеют, вот почему их мясо имеет столь отменный вкус. Поистине, доставляет удовольствие смотреть, как индейцы из провинции Кольяо пашут на этих баранах, а вечером возвращаются домой, навьючив на них вязанки хвороста. Едят животные полевую траву. Когда им больно, они ложатся на землю, как верблюды, и стонут. Есть еще другая порода этого скота, ее называют гуанако, они очень большие и, одичав, бродят огромными стадами по полям, причем бегут вприпрыжку с такой скоростью, что лишь очень легконогий пес может догнать их. Кроме того, есть еще одна разновидность подобных овец, пли лам: так называемые викуньи; они хотя и меньше лам-гуанако, но бегают быстрее; викуньи бродят по пустошам, питаясь травой, которую ради них создал Бог. Шерсть их превосходна, хороша весьма, гораздо тоньше, чем шерсть испанских овец-мериносов. Не знаю, годится ли она на сукно, но знаю, что одеждой, которую здесь делали для знатных сеньоров, можно залюбоваться. Мясо викуньи и гуанако похоже на мясо диких животных и приятно на вкус. В городе Ла-Пас я отведал в харчевне капитана Ллонсо де Мендосы конченое мясо жирного гуанако, и мне показалось, что ничего более вкусного я в своей жизни не пробовал. Существует еще один вид домашнего скота: так называемые альнаки, но они [189] весьма безобразны и косматы; величиной альнаки с лам, или овец, только чуть поменьше; маленькие ягнята очень напоминают тех, что водятся в Испании. В год овца рожает один раз, не более.

Глава

о дереве, называемом молье, и об иных травах и кореньях, кои можно увидеть в королевстве Перу

Рассказывая о городе Гуаякиле, я упомянул про сассанариллу, траву, обладающую весьма полезными свойствами, как то известно людям, побывавшим в сих краях. Здесь же мне кажется более уместным рассказать о дереве молье, ибо оно несет людям великую пользу. Да будет известно, что на равнинах и в долинах Перу растет очень много деревьев. То же наблюдается и в Андах, где в лесных чащах можно встретить самые что ни на есть разные породы деревьев, несколько или весьма отдаленно напоминающие деревья, произрастающие в Испании. Иные из них, как, например, авокадо, гуайява, каймито и гуаво, приносят плоды, о чем я уже сообщал в этих своих писаниях. Остальные же сплошь покрыты репьями или колючками, или же это обыкновенные лесные деревья, в том числе огромнейшие сейбы, в дуплах которых пчелы, живущие в удивительном порядке и согласии, готовят отменный мед. Почти повсеместно в тех краях встречаются большие и малые деревья, называемые молье; листья у них крошечные, запах похож на укропный, а кора столь полезна, что если у кого сильно болят или опухают ноги, достаточно будет заварить эту кору в воде и омыть несколько раз той водой ноги, как боль стихнет, а опухоль спадет. Для очистки зубов используют пучки веточек, обладающие полезными свойствами; из очень маленьких плодов того же дерева готовят вино, а также весьма вкусный напиток, уксус и отменный мед — надо лишь залить некоторое количество этих плодов водой, поставить в каком-нибудь сосуде на огонь, и плоды, разварившись, превратят воду в вино, уксус или мед — все зависит от способа приготовления. Индейцы очень любят эти деревья. Произрастают в здешних местах и очень целебные травы, из которых я опишу лишь те, что видел своими глазами, и да будет известно, что в провинции Кимбайя, где расположен город Картаго, деревья опутаны лианами и корнями, столь прекрасно очищающими организм, что довольно бывает взять малую толику этих корней или лиан толщиною в палец, залить их водой, и они за одну ночь впитают в себя большую часть жидкости; и вот, если выпить полквартильи оставшегося настоя, он окажет [190] столь сильное и полезное очистительное действие, что больной почувствует такое же облегчение, как если бы принимал в качестве слабительного ревень. Я использовал этот корень или лиану как слабительное средство один или два раза в городе Картаго, и мне помогло, так что все мы считали тот корень целебным. Существуют еще бобы, служащие той же цели, и некоторые люди их очень хвалят, а другие говорят, что они приносят вред. В Билькасе у меня заболела рабыня, у которой в нижней части туловища открылись язвы; я дал индейцам ягненка, и они принесли мне за это какие-то растения с желтыми цветами, высушили их над свечкой, растолкли в порошок, и после двух-трех присыпок рабыня излечилась от язв.

В провинции Андагуайлас (Современное название — Андауайльяс) я видел другую траву, столь целебную для рта и зубов, что если чистить ею зубы в течение одного или двух часов, то дурной запах, исходящий изо рта, пропадет, а зубы становятся белее снега. В тех краях есть и иные травы, и некоторые из них полезны для здоровья человека, а некоторые столь вредны, что ими можно отравиться и умереть.

Глава

о том, какими прекрасными серебряных дел мастерами и зодчими были индейцы того королевства, и о том, в какие превосходные, дивные цвета умели они окрашивать дорогие одежды

Из рассказов самих индейцев следует, что раньше они не ведали никаких правил в занятии ремеслами и не умели тонко обрабатывать свои изделия, научившись этому лишь после того, как их завоевали инки. Индейцы владеют сим умением и ныне, ибо воистину есть среди вещей, изготовленных их руками, настолько совершенные, что все, кто о них знает, просто диву даются; особенно же поражает то, что инструментов и орудий для изготовления этих изделий у индейцев крайне мало, а они легко достигают в своих ремеслах великого совершенства. В ту пору, когда королевство покорили испанцы, можно было увидеть изделия из золота, глины и серебра, столь крепко спаянных между собой, что казалось, так им положено самою природой. Попадались и престранные серебряные вещицы, статуэтки и кое-что другое, поболее, о коих я не говорю, поскольку сам их не видел; достаточно будет сказать, что я видел, как из двух кусков меди и еще двух-трех камней индейцы делали прекрасно отшлифованные, [191] крутобокие сосуды, чаши, миски и изукрашенные листьями подсвечники, для изготовления коих в столь же наилучшем виде иным мастерам понадобились бы все их инструменты и орудия, а индейцы изготавливают их всего лишь с помощью глиняной печки, куда засыпают уголь, и дуют вместо мехов в особые трубки. Помимо серебряных безделушек многие индейцы делают фигурки, цепочки и прочие вещицы из золота; и даже дети, которые, казалось бы, еще не умеют говорить, уже поднаторели в сих ремеслах. Теперь, по сравнению с тем, сколь большие и богато изукрашенные вещи создавались во времена инков, ремесла значительно оскудели, ибо индейцы делают лишь мелкие одинаковые безделушки, но и по ним видно, что великие ювелиры имелись в том королевстве, многие из которых были назначены королями инков на важные государственные посты. Что же касается умения возводить крепкие, прочные здания, то индейцы владеют им в совершенстве; они строят свои жилища и дома для испанцев, изготавливают кирпич и черепицу и кладут большие массивные камни один на другой так искусно, что стыков почти не заметно; еще они сооружают изваяния и занимаются иным крупным строительством, причем во многих случаях было подмечено, что сложены все эти сооружения безо всяких инструментов, из голых камней, посредством великого мастерства. Насчет же строительства больших оросительных каналов, сдается мне, что нигде в мире нет другого такого народа, который оказался бы способен построить и протянуть каналы в столь суровых и неблагоприятных землях. Ткани свои индейцы ткут на маленьких ткацких станках, и в старину, когда в краях сих повелевали инки, во главе провинций стояли женщины, называвшиеся мамаконас и посвятившие себя служению богам в храмах Солнца, которые они почитали священными; женщины эти умели лишь ткать тончайшие одежды для своих сеньоров инков, и были те одежды из викуньей шерсти; прекрасные эти одежды после завоевания перуанской земли можно было увидеть в Испании. Одеянием инкам служили длинные рубахи, одни расшитые золотом, другие изукрашенные изумрудами и прочими драгоценными камнями, третьи расцвеченные птичьими перьями, а иные просто тканые. При изготовлении этих одежд использовались и используются столь превосходные краски: алая, голубая, желтая, черная и всяких прочих цветов, что поистине далеко до них тем, кои мы имеем в Испании.

В губернаторстве Понайан есть особая земля и листья неведомого дерева, с помощью коих можно покрасить все, что угодно, в цвет вороного крыла. Подробнее же описывать, из чего и как готовятся сии краски, я считаю излишним, довольно будет рассказать самое главное. [192]

Глава,

рассказывающая о том, что в большей части королевства имеются залежи металлов

От Магелланова пролива берут начало Кордильеры или, иначе говоря, горная цепь, именуемая Андами, и тянется она через много земель и больших провинций, как те, о коих писал я, повествуя о сих краях; и известно нам, что но направлению к Южному морю (расположенному на западе) в реках и горах таятся огромные богатства; а земли и провинции, находящиеся на востоке, бедны металлами. Так утверждают люди, участвовавшие в покорении земель вдоль реки Ла-Плата, из коих некоторые попали в Перу через земли Потоси, и рассказывают они, будто молва о сокровищах погнала их в столь плодородные и густонаселенные провинции, как те, что расположены за городом Чаркас, в нескольких днях ходьбы. А ведь слыхали они не о чем ином, как о Перу, и серебро, которое им довелось увидеть (оказалось его весьма немного), было добыто именно в селении Плата и досталось жителям других мест благодаря торговым сделкам. Отправившиеся в поход вместе с капитаном Диего де Рохасом, Фелипе Гутьерресом и Николасом де Эредиа никаких сокровищ не обнаружили. Проникнув в земли, расположенные по ту сторону Анд, аделантадо Франсиско де Орельяна отправился на корабле по реке Мараньон, ища заодно, по поручению Гонсало Писарро, корицу, и хотя он не раз встречался в крупных селениях с испанцами, ни золота, ни серебра, ни какого иного богатства обнаружить ему не удалось. Короче, незачем об этом даже и говорить, поскольку богатствами славна лишь провинция Богота, а ни в какой другой части Андского хребта богатств и в глаза не видели. В южных же землях все обстоит иначе, ибо там залегают самые большие богатства и сокровища, какие когда-либо знал мир, и если бы золото, имеющееся в провинциях по соседству с великой рекой Санта-Марта, от города Попайан до селения Монокс, находилось во власти одного-единственного сеньора, как случилось в провинциях Перу, эти края затмили бы своим величием Куско. Итак, огромные залежи серебра и золота были обнаружены на склонах этих гор подле Антиочи, а также в Картаго, расположенном в губернаторстве Попайан, и во всем Перуанском королевстве; и если бы кто взялся добывать сокровища, то не истощились бы их запасы во веки вечные, ибо и в горах, и в долинах, и в реках — везде, где ни копни и ни пошарь, найдется серебро и золото. А кроме того, в суходолах и горных отрогах, спускающихся в долины, имеются крупные залежи меди и еще большие — железа. И есть там свинец, да и всякими другими металлами, которые создал Господь, богато то королевство; и думается мне, [193] что пока не переведутся в нем люди, не переведется и великое богатство; а добыто его уже столько, что Испания обогатилась поистине неслыханным образом.

Глава,

в которой даются некоторые разъяснения по поводу того, что уже было сказано об индейцах в данной хронике.

Поскольку находятся люди, отзывающиеся об индейцах весьма дурно, уподобляя их животным и заявляя, будто индейские обычаи и образ жизни пристали более диким зверям, нежели людям, будто бы индейцы настолько заражены скверной, что не только погрязли в самых мерзких грехах, но и даже пожирают друг друга; и поскольку в этой своей истории я уже писал кое-что на данную тему, рассказывая и об этих, и о других их безобразиях и бесчестьях, мне хочется разъяснить, что я не обвиняю в сих грехах всех индейцев; да будет известно, что если в одних провинциях едят человеческое мясо и используют в жертвоприношениях человеческую кровь, то во многих других сей грех вызывает отвращение. И соответственно, если где-то туземцы грешат супротив человеческой природы, то во многих краях это считается весьма безобразным, и жители не впадают в сей грех, а, напротив, отвращаются от него. Вот каковы их обычаи, и было бы несправедливо обвинять их всех без изъятия. И даже говоря о совершенном ими зле, следует списать многие их грехи на то, что тогда на них еще не сошла благодать нашей святой веры, а посему они не ведали, что творят, подобно многим прочим народам, в основном тем, которые в древности были язычниками и, блуждая в потемках безверия, как эти индейцы, совершали такие же и даже еще худшие жертвоприношения. И коли хорошенько посмотреть, то мы увидим, что многие из людей, исповедующих нашу веру и познавших таинство святого крещения, будучи совращены дьяволом, ежедневно совершают великие прегрешения; в противовес им, индейцы придерживались описанных мною обычаев, потому что раньше некому их было наставить на путь истинный. Но ныне те, кто приобщился к святому евангельскому учению, постигли, в каком мраке блуждают грешники, отпавшие от него. Дьявол же, снедаемый завистью при виде плодов, кои приносит наше святое христианское вероучение, пытается обмануть этих людей, запугав их и вселив в них ужас, однако немногие поддаются на его ухищрения, и с каждым днем их ряды редеют, ибо видят они деяния Господа нашего, ежечасно прославляющие святую христианскую веру… [194]

Глава

о том, как в ходе открытия Индий творились явные и великие чудеса, коими Господь наш вседержитель стремился охранить испанцев, и о том, как при этом Он карает тех, кто жестоко поступает с индейцами

Прежде чем подвести итоги сей первой части, хочется мне сказать о дивных деяниях Господа Бога нашего, кои свершил Он, когда испанские христиане открывали эти земли; намерен я рассказать и о карах, постигших кое-кого из известных людей, участвовавших в походах. Ибо и то и другое учит нас любить Господа как отца нашего и бояться как владыку и судью праведного, а посему, оставив в стороне первооткрывателя Адмирала дона Христофора Колумба и подвиги маркиза дона Эрнана Кортеса, а также прочих капитанов и губернаторов, открывших материк, решил я не углубляться в дела столь давние, а ограничиться рассказом о событиях нынешних: о маркизе доне Франсиско Писарро и о том, сколько тягот пришлось пережить ему и его товарищам, когда им никак не удавалось открыть какую-либо другую землю, кроме той, что расположена к северу от реки Сан-Хуан. И истощились их силы, и посланная доном Диего де Альмагро подмога все равно не позволила им продвинуться вперед. А про губернатора Педро де Лос Риос (Педро де Лос Риос — испанский конкистадор; сопровождал Франсиско Писарро во время завоевания Перу; участвовал в захвате Куско) распевали вот какие куплеты:

— Смотрите-ка, сеньор!

Раздался громкий крик.

— Вон притаился жнец,

А вот идет мясник.

Тем самым давалось понять, что Альмагро заманивал людей в смертельно опасные предприятия, а Писарро затем отправлял их на погибель. Вот почему за участниками похода был послан Хуан Тафур из Панамы, и, разуверившись в успехе сего предприятия, почти все вернулись вместе с ним. Однако тринадцать христиан остались с доном Франсиско Писарро и пребывали на острове Горгоны до тех пор, пока дон Диего де Альмагро не прислал за ними корабль, в коем они поплыли, положившись на удачу. И угодно было всемогущему Богу, чтобы они за каких-то десять — двенадцать дней открыли столько земель, сколько другие не смогли открыть за три или четыре года ни плывя по морю, ни продвигаясь по суше. Так и получилось, что эти тринадцать христиан вместе со своим капитаном открыли Перу, а еще через несколько лет, когда туда явился сам маркиз со ста шестьюдесятью испанцами, им ни за что не удалось бы отбиться от столь бесчисленного множества индейцев, не побуди Господь двух братьев, Уаскара (Уаскар (Инти Куси Уальпа Уаскар).— После смерти отца Уайна Капака (1525 г.) занял престол в Куско. Его брат Атауальпа, наместник Кито, поднял против него мятеж и одержал победу, став правителем Тауантинсуйу) и Атабалипу, затеять жесточайшую междоусобную волну, благодаря [195] коей испанцы и завоевали ту землю. Когда же в Куско индейцы восстали против христиан, испанцев пеших и конных было не более ста восьмидесяти человек. И если вспомнить, что поднялся против них сам Манго Инка, а с ним — двести тысяч индейских воинов и война та продолжалась целый год, то избавление испанцев от индейцев надо признать великим чудом, да и некоторые индейцы утверждают, будто бы видели несколько раз, сражаясь с испанцами, посланника неба, который находился среди испанцев и наносил индейцам большой урон; а христиане видели, как индейцы подожгли город и пожар занялся с разных сторон, но когда пытались поджечь церковь, ибо именно ее жаждали разрушить индейцы, трижды разжигали пламя туземцы, и все три раза оно само собой угасало, о чем свидетельствовало мне множество жителей Куско, причем в огонь кидали сухую солому, безо всяких примесей.

Капитан Франсиско Сесар (Франсиско Сесар — португальский или испанский мореплаватель, исследователь и участник открытия Рио-де-Ла-Плата, а также исследователь множества других рек Южной Америки) отправился в поход из Картахены в 1536 году, и всего с шестьюдесятью испанцами перевалил через высокие горы, переправился через великое множество глубоких и чрезвычайно бурных рек, одолел всех встававших на его пути индейцев и, добравшись до провинции Гуака, где находилось главное бесовское капище, откопал там тридцать тысяч песо золотом. И когда индейцы увидели, сколь малочисленны силы испанцев, собрали они более двадцати тысяч войска, намереваясь перебить христиан, и, окружив их, затеяли с ними битву. И тут испанцам, которых было, как я уже говорил, чрезвычайно мало и которые ехали на неподкованных лошадях и вконец обессилели и исхудали, ибо питались одними кореньями, Господь явил столь великую милость, что позволил убить и ранить множество индейцев и совершенно не пострадать при этом самим. А затем Господь явил еще одно чудо и вывел тех христиан на дорогу, по которой они вернулись в Ураба всего за восемнадцать дней, тогда как по любой другой дороге пробирались бы около года.

И подобные чудеса мы видели ежечасно; довольно будет сказать, что сорок или пятьдесят христиан способны, с Божьей помощью, удержаться в провинции, населенной тридцатью — сорока тысячами индейцев, и не только удержаться, но и подчинить и привлечь к себе индейцев; а когда христиане являются в ужасные края великих вождей и непрерывных землетрясений, благоволение Господа сказывается незамедлительно, ибо все бедствия тут же прекращаются и разверзавшаяся было земля начинает родить, а ураганы, грозы и ливни, без конца бушевавшие над той землей, пока туда не пришли христиане, стихают. Однако надобно помнить и о другом, ибо Господь, радеющий о тех, кто почитает путеводным Его символом крест, не желает, чтобы мы вели себя в новооткрытых землях словно тираны, и жестоко наказывает ослушников. Так, среди подобных людей мало кто умер своей собственной [196] смертью, взять хотя бы главных виновников гибели Атабалипы, все они умерли недостойно, и смерть их была ужасной. И даже сдается мне, что это Господь наслал на Перу столь ужасные войны, ибо желал покарать его жителей; и те, кто призадумается над этим, поймут, что Карвахаль пал жертвой божественного правосудия и что жил, пока не пришел час расплаты, и тогда заплатил он смертью за все страшные грехи, кои совершил в своей жизни. Когда, с дозволения дона Хорхе Робледо (Хорхе Робледо (?—1546) — испанский конкистадор. Участвовал в завоевании территории современной Колумбии — долины реки Кауки), в провинции Посо испанцы нанесли огромный урон индейцам, перебив несметное их число из арбалетов и затравив собаками, Господь устроил так, что дон Хорхе Робледо обрел свою смерть именно в этом селении, и могилой ему стали желудки индейцев. Такую же смерть приняли командор Эрнан Родригес де Соса и Бальтасар де Ледесма, коих индейцы съели вместе с доном Хорхе Робледо за их чрезмерную жестокость. Аделантадо Белалькасара, погубившего столько индейцев в провинции Кито, Господь покарал тем, что судья призвал его к отчету и лишил губернаторского поста, в результате чего Белалькасар вернулся в Испанию и умер в Картахене, влача свои последние дни в нищете, трудах, печалях и заботах. Франсиско Гарсиа де Тойара, сеявшего смерть среди индейцев и тем самым нагонявшего на них ужас, индейцы убили и съели.

Не тешьте себя мыслью, что Господь не покарает тех, кто жестоко обращается с индейцами, ибо никому не удалось еще избежать достойного наказания за свои преступления. Я знавал некоего Роке Мартина, жившего в городе Кали; когда мы добрались туда из Картахены, то жили вместе, и он держал в шкафу расчлененные трупы индейцев, умерших по дороге, дабы скормить их собакам; а потом индейцы его самого убили и, по-моему, даже съели. И еще о многом мог бы я порассказать, но смолкаю, добавив лишь в заключение, что Господь наш покровительствует христианам в их завоеваниях и открытиях, но коли они затем становятся тиранами, то карает их весьма сурово, как уже не раз случалось и случается. И посылает Господь на некоторых кончину нежданную, а она-то страшнее всего.

(пер. Т. Л. Шишовой)
Текст воспроизведен по изданию: Хроники открытия Америки 500 лет. М. Наследие. 1998

© текст – Шишова Т. Л. 1998
© сетевая версия – Тhietmar. 2005
© OCR – Неверов В. 2005
© дизайн – Войтехович А. 2001
© Наследие. 1998

vostlit.info