М.Л. Дубоссарская. СВОЙ-ЧУЖОЙ-ДРУГОЙ: К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ

54/2008

Вестник Ставропольского государственного университета

167

Культурология

 

М.Л. Дубоссарская. СВОЙ-ЧУЖОЙ-ДРУГОЙ: К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ

 

Категории «Свой» и «Чужой» пред-

ставляют собой два члена традиционной би-

нарной оппозиции, которая, по всей видимо-

сти, представляет собой одну из основопо-

лагающих бинарных оппозиций человече-

ской культуры как таковой. Однако в чистом

виде оппозиция «Свой-Чужой» неспособна

описать многообразие видов взаимодействия

субъекта с представителями иной культуры.

Для большей точности введем третью кате-

горию – «Другой».

Оппозиция Свой-Чужой лежит в осно-

ве всех человеческих культур, как сущест-

вующих в настоящее время, так и известных

по историческим источникам. Более того,

именно эта оппозиция, вероятно, и была в

свое время призвана сыграть решающую

роль в возникновении человеческого само-

сознания.

Человек первоначально осознал себя

одним из членов группы «своих» в противо-

поставление другим группам – «чужим», и

лишь намного позднее стало возможным

возникновение индивидуального самосозна-

ния отдельного человека.

Весьма показательно, что самоназва-

ние множества различных этнических групп

в самых разных регионах Земли, в самых

разнообразных природных условиях, озна-

чает «люди», либо «истинные люди», «на-

стоящие люди». Представителям же всех ос-

тальных групп, известных данному племени

или народности, отказывается, таким обра-

зом, даже в самой принадлежности к чело-

веческому роду.

“FAMILIAR-ALIEN-DIFFERENT”:

PROBLEM INTRODUCTION

Dubossarskaya M.L.

The model of individual’s interrelation with

another culture representatives interpreted with

the help of the categories “Familiar-Alien-

Different” is presented in the article. A great

number of examples taken from the history of

Spain and the American peoples of the 16th century

demonstrate insufficiency of the traditional

opposition “Familiar-Alien” and the necessity of

introducing a third component, “Different”.

В статье представлена модель взаимоот-

ношения индивида с представителем иной

культуры, которые интерпретируются с по-

мощью категорий «Свой-Чужой-Другой». На

целом ряде примеров, взятых преимущест-

венно из истории Испании и народов Амери-

ки XVI века, демонстрируется недостаточ-

ность традиционной оппозиции «Свой-

Чужой» и необходимость введения в нее

третьего члена – «Другой».

Ключевые слова: категория, свой, чужой,

другой, индивид.

УДК 306

Дубоссарская М.Л.

ｫСвой-чужой-другой: к постановке проблемыｻ

168

Показательны напряженные взаимо-

отношения между индейцами народностей

аймара и уру-чипайя на боливийском Аль-

типлано. Аймара воспринимают уру как

уцелевших представителей «чульпас» – тех

квази-человеческих существ, которые насе-

ляли Землю до появления Солнца и собст-

венно людей и не знали ни земледелия, ни

скотоводства, ни ремесел, и жили охотой и

собирательством. Уру связаны в восприятии

аймара с ночью, с женским началом, с

«нижним», хтоническим __________миром (11). Подоб-

ное восприятие уру соседями способствова-

ло их притеснениям со стороны как аймара,

так и последовательно покоривших послед-

них инков и испанцев. О таких притеснени-

ях сообщали еще раннеколониальные ис-

точники. Однако отношение аймара к уру

как к людям «низшим» сохраняется и в на-

стоящее время, когда последние, в силу сво-

ей большей социальной гибкости, часто ока-

зываются гораздо успешнее в экономиче-

ском и социальном отношениях (6). Все вы-

шесказанное, очевидно, не является причи-

ной многовекового конфликта аймара и уру,

но крайне удачно его легитимизирует в гла-

зах аймара.

Присутствие Чужих в картине мира,

противопоставление себя Чужим объективно

способствует внутреннему сплочению и мо-

билизации группы любого рода. Действи-

тельно, оно делает менее значимыми все ее

внутренние различия и противоречия по

сравнению с различиями и противоречиями

группы с Чужими.

Уже даже само по себе существование

Чужого и Чужих угрожает в восприятии ин-

дивида и группы значимости и самому су-

ществованию Меня и Своих. По этой при-

чине единственной возможной и оправдан-

ной реакцией на Чужого в рамках такого ро-

да бинарной оппозиции являются отторже-

ние и агрессия. Чужой обязательно должен

быть в результате подобной агрессии побе-

жден, унижен, уничтожен морально, симво-

лически, а в идеальной ситуации – и физи-

чески.

Ярким примером того, как отношение

к иноплеменнику как к Чужому может быть

институционализировано и использовано

элитами в своих целях, может служить рели-

гиозно-идеологическая система государства

ацтеков накануне испанского завоевания.

Известно, что практически непрерыв-

ная война правителей ацтеков против сосе-

дей, приводившая к подчинению ими все

новых и новых территорий и этносов, идей-

но обосновывалась необходимостью захвата

пленников для жертвоприношений (1).

Регулярные же и многочисленные че-

ловеческие жертвоприношения, в свою оче-

редь, мотивировались в ацтекской религиоз-

ной системе необходимостью питания богов

и светил нынешнего мира кровью жертв и,

соответственно, поддержания существую-

щего миропорядка, который без такой кро-

вавой пищи вскоре разрушится (2).

Кроме того, необходимость жертво-

приношений обосновывалась моральным

долгом людей (фактически – именно ацте-

ков) перед богами, один из которых принес

в незапамятные времена самого себя в жерт-

ву, чтобы напитать своей кровью тогдашнее

Солнце, которое не могло без этого совер-

шать свой путь по небосводу (2).

Таким образом, иноплеменникам, из-

начально выключенным из этих сложных

взаимоотношений ацтеков с богами и не мо-

гущим их заменить в этой ответственной

роли хранителей общемировой стабильно-

сти, была оставлена, в лучшем случае, по-

четная возможность добровольно умереть на

жертвенном камне.

Однако полное уничтожение Чужого

как такового в принципе невозможно: для

собственного сохранения и для воспроиз-

водства одного из своих членов любая би-

нарная оппозиция нуждается в существова-

нии второго члена. Именно по этой причине,

как мы имеем возможность наблюдать на

множестве разнообразных примеров, как ис-

торических, так и современных, полностью

физически уничтожив или изгнав всех Чу-

жих, человеческое сообщество оказывается

перед необходимостью найти какую-либо

иную группу для заполнения этого ставшего

вакантным места в собственной картине ми-

ра.

В качестве чрезвычайно показательно-

го примера того, как происходит подобного

54/2008

Вестник Ставропольского государственного университета

169

рода замещение освободившегося места Чу-

жого в картине мира, можно упомянуть со-

циальную и политическую ситуацию в Ис-

пании на рубеже пятнадцатого-шест-

надцатого веков, во времена правления объ-

единителей испанского государства Изабел-

лы и Фердинанда, известных в испанской

историографии как «католические короли».

В этот период испанской истории Ре-

конкиста – последовательное отвоевание

пиренейских земель у захвативших их еще в

восьмом веке арабов-мусульман, которое

продолжалось несколько сотен лет, во мно-

гом основывалось на идее борьбы за истин-

ную христианскую веру и способствовало

самым активным образом консолидации от-

дельных христианских государств Пиреней-

ского полуострова в единое испанское коро-

левство, – была успешно завершена в 1492

году с разгромом Гранадского халифата.

Между тем, именно на этот период

приходится расцвет деятельности в Испании

Святой инквизиции под руководством Тома-

са де Торквемады, многолетнего __________духовника

Изабеллы, постоянное общение с которым

во многом определяло мировоззрение коро-

левы, а также его непосредственных после-

дователей на посту инквизитора, Диего де

Деса и Франсиско Хименеса де Сиснероса.

Традиционно защита католической ве-

ры являлась в Кастилии и в Португалии пре-

рогативой королевской власти и осуществ-

лялась королем через посредство епископов.

В отличие от этих пиренейских государств,

ту же самую задачу в королевстве Арагон

исполняли, начиная еще с тринадцатого ве-

ка, суды инквизиции.

Вскоре после восшествия на кастиль-

ский престол вместе с Изабеллой ее супруга

Фердинанда, наследника арагонского пре-

стола, «католическими королями» была уч-

реждена испанская Святая инквизиция по

арагонскому образцу. Создание этого кара-

тельного органа общеиспанской юрисдик-

ции, который наделялся чрезвычайно широ-

кими полномочиями, было санкционировано

Папой Римским в 1478 году.

Постепенно вооруженная борьба с

арабскими халифатами сменилась в Испании

возглавлявшейся инквизицией и все нарас-

тавшей массовой борьбой с «иноверцами» –

с несколько столетий проживавшими совме-

стно с христианами на территории Пиреней-

ского полуострова маврами (мусульманами-

арабами) и иудеями: их насильственным

крещением, суровым пресечением попыток

вернуться к прежней вере, а несколько позд-

нее– их изгнанием с территории королевства.

После исчезновения же из сферы до-

сягаемости и этих Чужих основной задачей

для испанской инквизиции оказались не ме-

нее активные поиск и наказание «тайных

мусульман» и «тайных иудеев» среди самих

христиан, а также в целом религиозно неор-

тодоксальных лиц и вообще инакомыслящих

любого рода.

Помимо упоминания об этом следст-

вии завершения Реконкисты, невозможно не

отметить и ту огромнейшую роль, которую

традиции последней, по всей вероятности,

сыграли также в последующем успехе Кон-

кисты.

Стремление представителей испан-

ской знати, для которых единственной при-

личествующей для них и позволявшей им не

уронить своего сословного достоинства

формой существования по-прежнему оста-

вались война с неверными и насильственное

распространение среди них христианской

веры, вновь найти и вновь победить Чужого,

несомненно, должно было способствовать

их чрезвычайно высокой активности в ходе

завоевания испанцами Америки.

Новый Свет послужил, таким образом,

своего рода дополнительным полем дея-

тельности для дворянства метрополии, кото-

рое переключило на себя, прежде всего, ак-

тивность огромных масс небогатых и не

имеющих реальных перспектив продвинуть-

ся по службе в мирное время рядовых ис-

панских идальго.

Испанское дворянство (и прежде всего

в наибольшей степени страдавшее от пре-

кращения перманентной войны на Пиреней-

ском полуострове мелкое дворянство) силь-

но выигрывало от открытия и завоевания

новых земель. Оно приобретало в этих но-

вых заморских землях одновременно и но-

вое поле для применения своих военных на-

выков, и реальную возможность быстрого

Дубоссарская М.Л.

ｫСвой-чужой-другой: к постановке проблемыｻ

170

обогащения, и мощный источник социаль-

ного престижа (американские энкомьенде-

рос – лица, получившие от имени испанской

короны права на натуральные повинности в

свою пользу со стороны индейцев опреде-

ленной территории – имели возможность в

некотором смысле возвратиться в недавнее

феодальное прошлое Европы, приобретая

вместе с энкомьендой не только право на

использование труда общинников-индейцев,

но и реальную, пусть и не имевшую фор-

мальных оснований, власть над ними), и

множество новых престижных (и, разумеет-

ся, прибыльных) должностей, и сознание

собственной высокой миссии по обращению

в истинную католическую веру язычников.

Границы категории «Чужой», как

можно уже было видеть выше, чрезвычайно

размыты: Чужими могут оказываться для

группы или субъекта, в зависимости от раз-

ного рода обстоятельств, представители то

одной, то другой группы.

Весьма показателен следующий эпи-

зод, о котором рассказывает Ганс Штаден,

немецкий наемник, проведший в шестнадца-

том веке несколько месяцев в плену у ин-

дейцев тупи и написавший об этом воспо-

минания, которые являются ценнейшим ис-

точником по этнографии южноамерикан-

ских индейцев.

Коренные жители, захватив Штадена в

плен, принимают его за португальца и наме-

реваются убить для ритуальной трапезы.

Однако предварительно индейцы собирают-

ся спросить совета у некоего живущего не-

подалеку и поддерживающего отношения с

их племенем француза, чтобы быть полно-

стью уверенными в том, что собираются

казнить и съесть действительно врага: «Он

заговорил со мной по-французски, но я не

мог хорошо его понимать. Дикари присутст-

вовали и слушали. Поскольку я не смог от-

ветить, он сказал дикарям на их языке:

«Убейте его, съешьте его, этот мерзавец –

настоящий португалец, ваш и мой враг». Я

прекрасно понял и попросил во имя Все-

вышнего, чтобы он сказал им, чтобы меня не

ели. Но он сказал мне: «Тебя хотят съесть».

Тогда я вспомнил гл. 17 Иеремии, где сказа-

но: «проклят человек, который надеется на

человека» (10).

Впрочем, впоследствии, пристыжен-

ный Штаденом, которого индейцы все же

оставили в живых, француз раскаялся в сво-

ем поступке, который объяснил немцу сле-

дующим образом: «он думал, что я португа-

лец, а это столь дурные люди, что когда ин-

дейцы захватывали кого-нибудь из провин-

ции Празилия, они его потом вешали; что,

действительно, правда; еще он сказал мне,

что они (французы) должны принимать в

расчет обычаи дикарей, и вместе бороться

против своих врагов, потому что те были из

поколения в поколение врагами португаль-

цев» (10).

Таким образом, для француза, о кото-

ром рассказывает Штаден, предполагаемый

«португалец», принадлежащий к одной с

ним культуре и к одной католической вере,

но представляющий враждебную в данный

момент сторону, оказывается Чужим, а ин-

деец-каннибал и язычник – напротив, со-

вершенно неожиданно им не оказывается,

поскольку в данный момент является союз-

ником.

Необходимо заметить, что при рас-

смотрении отношения различных человече-

ских сообществ мы имеем дело отнюдь не с

неким историческим рудиментом. Речь, в

данном случае, может идти об одном из ос-

новополагающих элементов коллективного

сознания в любой из известных нам общно-

стей людей.

Категория «Другой» уже самим своим

существованием переводит взаимодействие

между двумя отличными друг от друга

субъектами в принципиально иное понятий-

ное поле и делает, тем самым, возможным

«снятие» (Aufhebung в его гегелевском по-

нимании) данной бинарной оппозиции.

Другой – это не один из Своих, он яв-

но отличается от своих, принципиально

иной, чем Свои; но при этом Другой не не-

сет, в отличие от Чужого, уже самим фактом

своего существования угрозу существова-

нию Своих.

Этой своей принципиальной инаково-

стью Другой вызывает у субъекта не столько

отчуждение и агрессию, как в случае с Чу-

54/2008

Вестник Ставропольского государственного университета

171

жим, сколько заинтересованное внимание.

Заметим, что в данном случае речь не

идет о поверхностном любопытстве. Имеет-

ся в виду попытка понять глубинные причи-

ны непохожести Другого на Меня и на Сво-

их. В идеальном случае интерес к Другому

должен сопровождаться готовностью сде-

лать для этого некоторые душевные и ин-

теллектуальные усилия.

Я внутренне (мысленно или на эмо-

циональном уровне) ставлю себя на место

Другого, пытаюсь увидеть ситуацию его

глазами, хотя при этом и отдаю себе отчет в

том, что полная самоидентификация с Дру-

гим невозможна в силу его инаковости.

Модель взаимоотношений индивида с

представителем иной культуры, разумеется,

не задана изначально, и может изменяться

во времени. Более того, в реальности в каж-

дом конкретном источнике, как правило,

присутствуют обе парадигмы восприятия, и

можно говорить скорее о тенденции преоб-

ладания той или иной.

Так, напримерк, авторское восприятие

индейцев Бразилии в уже упоминавшихся

нами выше мемуарах Ганса Штадена прохо-

дит целый ряд этапов.

При описании первых дней плена в

них присутствует только ужас, смешанный с

ненавистью, когда индейцы именуются ис-

ключительно «дикарями», а автора по-

настоящему занимает лишь один вопрос:

будет ли он съеден туземцами – этот этап в

восприятии индейцев соответствует отно-

шению к ним как к Чужим.

Далее постепенно, параллельно с та-

кого рода отношением, возникает и усили-

вается заинтересованное внимание Штадена

к внешнему виду «каннибалов»: «Это люди,

красивые телом и лицом, как мужчины, так

и женщины, такие же, как и здешние люди

(Курсив наш. – М.Д.); только они обожжены

солнцем, потому что ходят совсем голые, и

стар, и млад, и ничем не прикрывают срам-

ные места. Они раскрашивают себя краска-

ми и не имеют бород, потому что выщипы-

вают их под корень, когда те едва пробива-

ются. Они делают отверстия в губе и в ушах

и вставляют в них камни, которые служат

им украшением, и украшают себя перьями»

(10); а также к различным обычаям и к по-

вседневной жизни бразильских индейцев, о

«дикости и каннибализме» которых, однако,

немецкий автор не забывает ни на минуту:

«Они отпускают волосы на голове, а также

оставляют длинные ногти. Они также ис-

пользуют бубенцы, называемые Марака, как

и другие дикари, и это является их богом.

Им также нравится пить и плясать. Также

они пользуются зубами животных, чтобы

резать, и каменными топорами, которыми

другие дикие народы также пользовались,

пока не вошли в соприкосновение с ино-

странными кораблями.

Они также часто уходят на поиски

своих врагов. Когда они хотят захватить

пленников, то прячутся за сухими ветками

перед хижинами своих врагов. Они делают

это, чтобы взять в плен кого-нибудь, кто

выйдет из хижины за хворостом» (10).

Другой представляет интерес не про-

сто в своей непохожести на Своих, а именно

в постоянном взаимодействии или сопостав-

лении с ними: «Сказать «другой» значит по-

стулировать его как отличающегося, посту-

лировать, что есть два термина a и b и что а

не есть b; скажем, существуют эллины и не-

эллины. Но различие становится интерес-

ным, лишь начиная с того момента, когда a

и b входят в одну систему. До того было

лишь чистое и простое несовпадение. Отны-

не мы имеем разрыв, стало быть, значимую

или значительную разницу между двумя

терминами. Скажем, существуют эллины и

варвары» (7).

Чужой никогда не воспринимается как

в полном смысле слова человеческое суще-

ство, это нелюдь, на которого не распро-

страняются нормальные законы человече-

ского общежития; Другой же – вне всякого

сомнения, тоже человек, несмотря на то, что

он отличается весьма сильно от Своих.

Так, чрезвычайно показательно, на-

сколько сильно различается восприятие ко-

ренных обитателей Южной Америки, на-

шедшее отражение в текстах, авторами ко-

торых являлись, с одной стороны, конкиста-

доры-завоеватели, а с другой – участники

европейских исследовательских экспедиций,

Дубоссарская М.Л.

ｫСвой-чужой-другой: к постановке проблемыｻ

172

также прибывшие в далекие и незнакомые

заморские земли с оружием в руках.

Для завоевателей индейцы были в ос-

новном или исключительно военным про-

тивником, который угрожал самим их жиз-

ням; соответственно, индейцы как люди их

просто не интересовали.

В реляции о завоевании Перу, принад-

лежавшей Педро Санчо де ла Осу, события

Конкисты описываются следующим обра-

зом: «…Господь наш Бог, который по своей

бесконечной доброте ведет и устраивает ве-

щи, чтобы все было к вящей славе его, как

будет, если в этой земле будут испанцы, ко-

торые будут в ней жить и сообщат знания об

истинном Боге коренным жителям назван-

ной земли, дабы наш Господь всегда при-

знавался и почитался этими варварами

(курсив мой – М.Д.), и чтобы была сообщена

Святая Вера, позволил, чтобы был открыт и

обращен против породившего его дурной

умысел, который имел этот преисполненный

гордыни тиран (курсив мой – М.Д.) в ответ

на множество добра, которое всегда дела-

лось ему Губернатором и каждым испанцем

из его отряда…» (9). Напомним, что «доб-

ро», сделанное испанцами по отношению к

«преисполненному гордыней тирану» Атау-

альпе, заключалось в том, что тот был взят

ими в плен, и за его жизнь был затребован

огромный выкуп; замечание же о «варварст-

ве» индейцев, очевидно, следует понимать в

том смысле, что для автора являлись сино-

нимами понятия «варвар» и «язычник», по-

скольку отрицать существование сложной

социальной организации и технических дос-

тижений андской империи не могли даже

завоеватели.

Те же европейцы, которые ставили пе-

ред собой иные цели, чем немедленный за-

хват новых земель, смотрели на этих, столь

непохожих на них самих, ни внешне, ни по

поведению, людей скорее с интересом и лю-

бопытством.

Перо Вас де Каминья, участник пер-

вой португальской экспедиции к берегам

Бразилии, детально и с явной симпатией

описывает в письме португальскому королю

внешний вид, нравы и обычаи жителей но-

вооткрытой земли: «А тот, что так радушно

его привечал, был человек уже немолодой и

не без тщеславия, ибо ходил он весь в перь-

ях, к телу приклеенных, и казалось, был

пронизан со всех сторон стрелами наподо-

бие Святого Себастьяна. А на других были

высокие шляпы из желтых перьев, на иных

же из красных либо зеленых. А одна из де-

виц была вымазана краской с головы до ног,

и смею заверить, что была она такая склад-

ная и такая округлая и срам ее (в чем сраму-

то она как раз и не имела) был столь прелес-

тен, что многим женщинам нашей земли

срам бы покоя не дал, – оттого, что он у них

не такой, как у нее. И никто у них не обре-

зан, но все так, как у нас» (3).

В туземцах португалец видит своего

рода tabula rasa, идеально подходящую для

проповеди христианского учения: «Люди

сии представляются мне столь невинными,

что когда б мы их поняли, а они нас, то в

миг единый стали бы христианами, ибо они,

мнится мне, ныне веры никакой не имеют и

ничего в ней не смыслят» (3).

Автор письма вполне рационально мо-

тивирует решение экспедиции не захваты-

вать на новооткрытом берегу пленников не-

точностью сведений, которые можно было

бы получить от насильно захваченных лю-

дей, языковым барьером и необходимостью

сохранять добрые отношения с местными

жителями: «Сие рассудя, порешили, что не

надобно брать людей силою; ибо уже из-

вестно, что люди, силой увозимые, имеют

потом обыкновение на любые вопросы отве-

чать, что да, что все, о чем спрашивают, в их

земле имеется. Но лучшие, и гораздо луч-

шие, сведения, сообщат те двое изгнанни-

ков, коих мы здесь оставим, нежели здеш-

ние, коих силой увезем, ибо тех-то людей

вовсе никто не поймет. И они так скоро не

научатся говорить, чтобы толково обо всем

рассказать, как наши расскажут, когда Ва-

шему Величеству будет угодно за ними по-

слать. И потому отнюдь не следует брать ко-

го-либо силою, большое смятение произве-

дя, но напротив – всячески их приручать и

умиротворять…» (3).

С Другим, со страной, населенной

Другими, еще с Античности и Средних ве-

ков связываются представления о «чудес-

54/2008

Вестник Ставропольского государственного университета

173

ном», выходящем за рамки обыденного по-

нимания.

Для античных авторов такой страной

была первоначально Скифия, расположен-

ная «на краю света» («пространственно

Скифия представляет собой пространство

Другого, в той мере, в которой она является

«недостижимым» местом») (7), земля с су-

ровым климатом и с непохожими на «обыч-

ные» (то есть греческие) традициями и нра-

вами.

Начиная же с восточных походов

Александра Македонского, в картине мира

античного человека это место «страны Дру-

гих» прочно и надолго заняла Индия.

Сохранялось подобное восприятие

Индии и в Средние века. Именно оно и пи-

тало многочисленные повествования о «чу-

десах Индии», которые были столь попу-

лярны как в средневековой западной, так и в

древнерусской литературе (4).

При этом Индия в данном случае – не

столько конкретное географическое понятие

(для европейского средневекового автора

«Индий» несколько__________; зачастую Индия конта-

минируется в средневековых текстах с

Эфиопией или с Ближним Востоком), сколь-

ко идея, «эйдос» чудесной и далекой страны (5).

Именно в этой полулегендарной, рас-

положенной где-то возле самой границы ой-

кумены и достижимой лишь с огромным

трудом, «Индии» становятся возможными

самые необыкновенные явления, чудеса, ди-

ва (латин. mirabilia) (5).

В Новое Время Индию весьма сущест-

венно потеснили в этой роли «страны чудес»

заморские «Индии» – совсем недавно от-

крытые европейцами земли Нового Света, со

своими необычными природой, растениями,

животными, коренными обитателями, столь

не похожими ни на что из виденного ими в

Старом Свете.

С самого начала рассказы об этих да-

леких землях, даже принадлежавшие бы-

вавшим там очевидцам, содержали значи-

тельный элемент чудесного, этот маркер

присутствия Другого (7).

Впрочем, в основном «чудесное» за-

ключалось в данном случае в обилии в но-

вооткрытых землях золота, жемчуга, жите-

лей, которых можно будет обратить в рабст-

во и выгодно продать, и других богатств, ко-

торые испанцам легко будет присвоить.

Испанские мореплаватели рассказыва-

ли (причем даже под пытками) о туземцах,

украшенных золотом с ног до головы, о та-

инственных островах, где индейцы добыва-

ют золото, о золотых изваяниях в человече-

ский рост, о туземных «королях», готовых

просто из личной симпатии преподнести их

в дар главе экспедиции (8).

Не случайно испанские первооткрыва-

тели Вест-Индии и первые последовавшие

за ними авантюристы столь легко поверили

в возможность радикально изменить свою

жизнь, быстро и легко составив себе состоя-

ние в Новом Свете (8).

Вообще тенденция заменять внима-

тельное описание и осмысление Другого

простым постулированием того, что в мире

Другого «все наоборот», все зеркально по

отношению к нашему собственному миру,

по всей очевидности, универсальна; эту тен-

денцию вполне можно проследить еще у ан-

тичных авторов (7).

Именно в силу этой тенденции, оче-

видно, в реляции Карвахаля сообщалось о

якобы существующих в бассейне реки Ама-

зонки неких «деревнях, населенных одними

лишь женщинами», «амазонками» (от кото-

рых, собственно, и происходит название ре-

ки). Действительно, если на новом конти-

ненте «все не так, как у нас», «все __________наобо-

рот», вполне естественно предположить, что

женщины в этих местах выполняют «не

свои», присущие обычно мужчинам функ-

ции.

Заметим, что Геродот помещал в своей

«Истории» царство амазонок где-то в непо-

средственной близости от Скифии, посколь-

ку амазонки, по его словам, вступали для

продолжения рода в связи именно со скиф-

скими мужчинами (7).

Естественным образом перед исследо-

вателем возникает вопрос: может ли все су-

ществующее многообразие вариантов взаи-

модействия с представителем иной культу-

ры быть сведено к следующим трем моде-

лям: либо его воспринимают как Своего,

Дубоссарская М.Л.

ｫСвой-чужой-другой: к постановке проблемыｻ

174

принадлежащего к одной с индивидом куль-

туре, либо как Чужого, либо как Другого?

Переставляется, что на уровне коллек-

тивного сознания, представлений, разделяе-

мых группой в целом, подобная модель спо-

собна достаточно точно описать любое

взаимодействие с представителями иной

культуры. Однако на уровне сознания инди-

вида, порой исключительного по своим лич-

ностным качествам, может быть обнаружено

множество частных случаев, которые выпа-

дают из описанной выше схемы.

ЛИТЕРАТУРА

1. Баглай В.Е. Ацтеки: История, экономика,

социально-политический строй. – М.: Вос-

точная литература, 1998.

2. Баглай В.Е. Ацтеки: Таинственные ритуалы

древних. – М.: Вече, 2005.

3. Вас де Каминья Перо. Письмо королю Дону

Мануэлу об открытии Бразилии // Хроники

открытия Америки: 500 лет: Антология. –

М., 1998. – С. 197-214

4. Древнерусская литература: Изображение

общества. – М.: Наука, 1990.

5. Лучицкая С.И. Образ Другого: Мусульмане в

хрониках крестовых походов. – СПб.: Але-

тейя, 2001.

6. Ракуц Н.В. Религиозная политика инков и

маргинальные группы населения империи //

Власть в аборигенной Америке. – М.: Наука,

2006. – С. 49-57.

7. Hartog Francois. Le miroir d’Herodote: Un essai

sur l’Autre. 2-e ed., rev. et ampl. Paris,

Gallimard, 2001.

8. Heers Jacques. La ruee vers l’Amerique, 1492-

1530: Le mirage et les fievres. – Bruxelles,

Complexe, 1992.

9. Sancho de la Hoz Pedro. Anotaciones a la conquista

del Peru // El Peru a traves de los siglos:

Biblioteca peruana. 1-ra serie. T. I. Lima,

Editores Tecnicos Asociados, 1968. P. 266-280.

10. Staden Hans. Viajes y cautiverio entre los canibales.

– Buenos Aires, 1945.

11. Wachtel Nathan. Le retour des ancetres: Les

Indiens Urus de Bolivie XXe-XVIe siecle: Essai

d’histoire regressive. – Paris, Gallimard, 1990.

Об авторе

Дубоссарская Майя Леонидовна, аспирант

Российского Института Культурологии (Моск-

ва), имеет 5 научных публикаций в различных

сборниках. Сфера научных интересов – взаимо-

действие культур, прежде всего, на материале

Южной Америки колониального периода.