А. Скромницкий. Дистантный лингвистический закон долготы гласных.

А. Сромницкий. Дистантный лингвистический закон долготы гласных
Некоторые соображения по поводу гласных. Меня заинтересовал вопрос, касающийся одного атрибута, по самой своей природе присущего гласному в человеческой речи, а именно: локальной интонационной звуковой пометы, содержащейся в звучащем слове.

Поясню. Кому не случалось услышать позади или в стороне от себя голос, зовущий, например, «Витааа-аа-лик!». И тут происходит следующее: если меня зовут Виталик, то я смогу подумать, что зовут меня, при условии, что голос мне знаком, т.е. я определенно восприму это как обращение к себе. Но для этого необходимо, чтобы голос был направлен в мою сторону, хоть я этого и не видел. Возникает вопрос, как я определил, что зовут меня и зовет человек знакомый? Ответ: на основании накопленного опыта, когда я распознаю человека, ко мне обратившегося, по голосу и по направленности его голоса. Т.е. оба эти условия должны присутствовать. В случае если голос мне не знаком, то я могу обернуться, чтобы удостовериться, что обратились ко мне, хотя другой Виталик, мне неизвестный мог идти в метре от меня и тоже повернуться на голос; или я могу отбросить мысль о том, что зовут меня. Потому направленность и модуляция голоса играют первостепенную роль в этом процессе.
Но представим случай, когда я без колебаний узнаю, что зовут Другого. На основании чего я могу это сделать?
1. На основании Направленности в сторону от меня. Ведь звук, летящий пулей в пространстве, предназначен для Другого.
2. На основании Интонационной звуковой пометы.
Но что из себя представляет эта помета?
Когда я слышу незнакомый голос, зовущий Мишу или того же Виталика, и несущий звуковые волны в моем направлении, но не ко мне, я смогу различить ряд заложенных в послании помет, дабы удостовериться, что послание направлено не ко мне.
Какие это пометы?
Посмотрим на том же примере. Женщина с зеленой детской коляской, прогуливаясь по парку, вдруг крикнет: «Вита-аа-алик!» Кого это она, интересно, зовет? Ага! Она вкладывает в слово «виталик» маркеры. Одним из них является маркер дистанции, заложенный в звукоряде. Таковым выступает длительность гласного «А» в середине слова, подтверждающим, что человек, к которому она доносит это слово находиться далеко от неё и ей требуется достичь его слуха, а как показывает сама жизнь, это можно сделать, только увеличивая продолжительность звучания какого-либо гласного, т.е. увеличивая количественный показатель. Я, находясь на известном мне расстоянии от выкрикнувшего это слово лица (находящегося совсем рядом, вот возле этой серой скамейки), повернусь и увижу озорного мальчугана, вызвавшего переполох у мамочки. Стоит заметить, что нет необходимости человеку, произносить звуки, удлиняя их длительность, если собеседник находится где-то совсем рядом. Особенно это заметно в быту, дома, в семье. Находясь, в закрытом пространстве, в одной маленькой комнате, ты скорее услышишь: «смтри, вот я тбе покажу, каквалят мои пдушки!» да, да, здесь, наоборот гласные укоротятся и это подтверждает мою гипотезу о влиянии на сознание собеседников длительности гласных, с помощью которых они определяют расстояние друг к другу, совершенно не осознавая этого влияния. Чем ближе мы друг к другу, тем сильнее наша речь сжимается, и наоборот, удаленность служит поводом для задействования такого инструмента, как растягивания «резиновых» гласных, особенно, если известно, что на пути звука имеются препятствия, и мы хотим звуком обойти эти препятствия. Вот для этого и служит эта помета, этот инструмент речи.
Но я смогу также определить еще одну дистантную помету, но уже иного рода, в этом обращении, а лучше в видоизмененном «Вит-а-а-асчееек!». Хм. Разве не самоочевидно, что так, ко взрослому человеку, каким являюсь я, не обратиться любая незнакомка. В нежно-ласковом слове «витасичек» заложена помета, маркер, возраста лица, к коему оно обращено. И я мгновенно улавливаю это и отсекаю сам факт, что я причастен к столь интимному, фамильярному обращению.
И всё это я на лету, в доли секунды, определяю по голосу конкретное содержание высказывания.
Итак, мы выяснили такие пометы: точки пространства, откуда идет звук, направленность звука и дистантные звуковые маркеры. И эти последние могут быть разными: пространственная дистанция (близко-далеко), интимная дистанция (родной-незнакомый или свой-чужой).
Теперь посмотрим это всё на примере театрального спектакля, где данные лингвистические законы представлены более схематично и выразительно.
В оперетте идет мюзикл «Моя прекрасная леди» Федерика Лоу. В зале аншлаг – все места заняты, в чем, пожалуй, каждый мог удостовериться сам, сходив на него. На сцене актеры, в зале – зрители, т.е. мы с вами. Возьмем сцену, когда служанка Миссис Пирс говорит: «Мистер Хиггинс!». И тут мы, зрители, понимаем, что:
1) обращение происходит из одной точки сцены в другую точку сцены – значит, оно уже локализовано в пространстве, можно сказать «звуковой жгут» на время произнесения фразы прибит гвоздями в точках «А» (Миссис Пирс) и в точке «Б» (Мистер Хиггинс), и уж конечно совсем не к зрителям, они лишь «слышат» звучание дрожащей волны «натянутого на сцене жгута».
2) так как пьеса английского автора, то мы, украинские зрители, сразу отсекаем возможность того, что фраза «Мистер Хиггинс» относиться к кому-либо из нас, пусть даже произнесенная из глубины сцены на авансцену (и дальше в зал), потому как не содержит для каждого из нас, для каждого «я» зрителя, смыслового содержания, ибо имя-то английское, а вовсе не славянское и со 100% уверенностью можно утверждать, что в зале не сидит ни одного мистера Хиггинса (если, правда, случайно в зале не оказался заезжий режиссер Хиггинс, который уже по первому локализованному принципу обнаружит и место и направленность, хотя признаюсь, ему приятно будет услышать свое имя, но это отдельная психолингвистическая история).
3) также мы совершенно четко, неосознанно, определяем расстояние между актерами на сцене не только зрительно, но и на слух. Ведь служанка, сказав один раз «Мистер Хиггнс», мы, закрывая глаза, можем понять, что актеры поблизости друг от друга, а во фразе «Мииии-стер Хии-ггинс», обнаружим уже расстояние, заметно увеличившееся между актерами на сцене и даже, больше: можем утверждать, что как раз последнее обращение относилось к актеру, находившегося в этот момент ЗА СЦЕНОЙ, т.е. ДАЛЕКО от процесса действия.
4) Слова, произнесенные служанкой Пирс к Мистеру Хиггинсу учтиво и наставительно «Ми-стер Хиггинс», будут означать одну степень интимности, а слова «Миииис Ээлиза Дультл», еще никому неизвестный, по ходу пьесы, персонаж, совсем иную степень близости-родственности. И ласково-снисходительное «Миисис Пиирс» в устах Хиггинса, Элизы и полковника Пикеринга, будет значить именно что-то очень родное, интимное, но это можно определить только на звук.
И потому сцена так «далека» от зрительного зала, так «остранена» от нас, как будто живет своей собственной жизнью на время показа спектакля. Мы же так внимательно следим за перипетиями событий, благодаря дистантным лингвистическим законам долготы гласных. Благодаря этому и становиться возможным даже такое явление как Театр.
26.01.2008 г.