Нижегородская преамбула к «магическому реализму»
Писатель такой мощи, как Алехо Карпентьер, был способен передать содержанию произведения всю силу языка, каким оно создавалось.
Хулио Кортасар
В литературе минувшего века не было события более громкого, чем знаменитый латиноамериканский «бум» – и по общему числу авторов, и по значительности каждого из них. Одним из главных творцов сего пиршества духа был официально признан кубинский писатель Алехо Карпентьер, увенчанный также лаврами «отца нового латиноамериканского романа» и «родоначальника магического реализма». В самом конце прошлого года, 26 декабря Карпентьеру исполнилось бы ровно 100 лет. Причем наш с вами родной Нижний Новгород к этой дате тоже имел некоторое отношение.
Судьба, похожая на сюжет для романа
В 1985 году в предисловии к роману Карпентьера «Превратности метода» известный литературовед и переводчик Юрий Дашкевич вскользь упомянул, что матерью писателя была «Екатерина Вальмонт, уроженка России – из Нижнего Новгорода». Факт, как мне показалось, уже сам по себе потрясающий, но более всего меня удивило полнейшее равнодушие к нему со стороны наших краеведов, упускающих столь замечательный шанс «породниться» с мировой литературой самой высокой пробы. Именно это обстоятельство и подвигло ва-шего покорного слугу на нечто вроде любительского исследования.
Из различных публикаций в книгах и периодике о русской «праматери» магического реализма выяснить удалось не так уж много. Известно, что Екатерина была хорошей пианисткой (любовь к музыке она передала и Алехо) и дружила с великой балериной Анной Павловой. Мемуары Карпентьера по-следний факт подтверждают, ибо полны детских впечатлений от знакомства с «Русским балетом» Сергея Дягилева – в том числе и закулисных.
Кроме того, согласно официальной биографии, наша соотечественница приходилась кузиной поэту Константину Бальмонту (в испанском прочтении фамилии Вальмонт и Бальмонт звучат одинаково). В 20-е и 30-е годы Екатерина давала уроки французского языка и переводила на испанский язык произведения советских писателей. В годы второй мировой войны она оказалась в ок-купированном немцами Париже, где приняла участие в движении Сопротивления, была схвачена гестапо, но, к счастью, сумела бежать. Именно образ матери послужил для Карпентьера прототипом героини его последнего романа «Весна священная» – русской балерины Веры.
Точная дата рождения Екатерины Вальмонт неизвестна, но можно предположить, что произошло это на рубеже 80-х годов позапрошлого века. Дело в том, что со своим будущим мужем – французским архитектором Жоржем Жюльеном Карпентьером она познакомилась в конце XIX – начале XX века в швейцарской Лозанне, будучи студенткой-медиком. В Швейцарии же, согласно официальным биографиям писателя, был зарегистрирован их брак, после чего в 1902 году молодая чета переехала на Кубу, где два года спустя у них родился сын Алехо.
Жизнь без прикрас
В преддверии празднования 100-летия со дня рождения Карпентьера в зарубежной – и в первую очередь испаноязычной прессе появилось немало публикаций, рассказывающих в числе прочего и о происхождении писателя. В частности, в руки автора этих строк попали воспоминания кубинского поэта-диссидента Эберто Падильи «Алехо Карпентьер, каким я его знал», проливающие свет на некоторые неизвестные страницы биографии великого романиста.
Детские годы Алехо, по словам Падильи, были далеко не столь безоблачны, как утверждается в официальных биографиях, и состояли не из одних только путешествий в Европу, занятий музыкой и чтения книг. Когда Алехо был еще достаточно юн, его отец исчез из страны вместе с некой кубинкой и навсегда затерялся на строительстве Панамского канала. Мать и сын жили в ту пору в окрестностях Алькисара, бедного поселка в нескольких километрах от Гаваны (а вовсе не в самой столице, как потом утверждал Карпентьер), и для того, чтоб удержаться «на плаву», им пришлось поближе познакомиться с на-туральным хозяйством. Сам Алехо, например, торговал на рынке молоком.
Падилья также вспоминает, что с матерью Карпентьера он познакомил-ся в её последние годы, когда она занималась преподаванием. Произошло это в 1959 году. «Я помню её большой рост, костлявую и твердую худобу, её немно-го заостренные черты лица, гладкую белую кожу и белокурые волосы, так не похожие на волосы её сына. Но, как и он, она была высокой и немного сутулой. Отношения с сыном были строгими, без большой близости. Она жила одиноко в Гаване в течение почти 14 лет, пока Алехо находился в Венесуэле (с 1945 по 1959 год – Д. П.)». Фотографий Екатерины Вальмонт мне отыскать так и не удалось, поэтому словесный портрет Эберто Падильи является, по сути, единственной возможностью представить себе, как она выглядела.
Зачем же писателю понадобилось скрывать или искажать подробности своей биографии? Зачем он утверждал, что родился на Кубе, хотя по обнародо-ванным недавно многочисленным данным случилось это в Европе, откуда его родители перебрались на остров только в 1907 году? Возможно, воспевая «чудесную реальность» Латинской Америки, Карпентьер и собственную судьбу переосмыслил с «магической» точки зрения? В конце концов, как заметил герой романа другого латиноамериканского автора – чилийки Марселы Серрано, «какой писатель не нуждается в мифе, чтобы самому утвердиться в нем как персонажу?»
Нижний или Баку?
В нашей стране о русских корнях Алехо Карпентьера говорилось не только у Юрия Дашкевича. Правда, в большинстве других публикаций в качестве возможного места рождения матери писателя (которую называли то Вальмонт, то Бальмонт, то Екатериной, то Линой) упоминался другой город – Баку. Так где же на самом деле родилась Екатерина Вальмонт – у нас или в столице суверенного ныне Азербайджана?
Задать этот вопрос самому Юрию Дашкевичу мне уже скорей всего не удастся – сейчас ему было бы слишком много лет для человека, ведущего творческий образ жизни. Зато посчастливилось найти Елену Огневу – научного сотрудника филфака МГУ, посвятившую Карпентьеру немало работ. Елена Владимировна подвергла сомнению факт участия Екатерины в Сопротивлении и помогла мне связаться с Верой Кутейщиковой – старейшей нашей латино-американисткой, лично знавшей писателя еще в 60-е годы. Вера Николаевна не смогла припомнить каких-либо дополнительных подробностей родословной Карпентьера, но зато посоветовала поискать воспоминания дочери поэта Константина Бальмонта, которая предпринимала в свое время изыскания, подобные моим собственным.
Пришлось углубиться в пыльные архивы областной библиотеки, однако, уже через несколько дней, поиски увенчались успехом: в декабрьском номере журнала «Латинская Америка» за 1984 год обнаружились воспоминания Нины Константиновны Бруни-Бальмонт, в которых та рассказывала о своей встрече с Алехо Карпентьером и о совместных поисках общих предков. Наш город, если верить Нине Константиновне, в генеалогическом древе писателя действительно присутствовал, но только одним поколением раньше: уроженкой Нижнего Новгорода была не мать писателя, а его бабушка – Екатерина Благообразова, которая вышла замуж за бакинского предпринимателя-мануфактурщика Владимира Бальмонта – родного дядю известного поэта.
Счастливой семью Бальмонтов не назовешь: оба родившихся у них сына, Николай и Михаил, рано умерли от туберкулеза. Та же болезнь унесла и жизнь самой Екатерины, так что своей нижегородской бабушки Алехо не за-стал. Единственная дочь, которую тоже назвали Катей, с отличием окончила женское учебное заведение св. Нины в Баку и хотела стать врачом (возможно на это решение повлияла трагедия ее семьи). Дальнейшая судьба Катюши Баль-монт, как ласково величает свою предполагаемую тетку Нина Константиновна, была именно такой, как описано у Дашкевича: учеба в Лозанне, замужество, рождение сына. В конце 30-х Екатерина-младшая приехала к Алехо в Париж, где тот пребывал в политическом изгнании, и действительно приняла участие в борьбе против нацистов. В последние годы жизни Екатерина Владимировна Бальмонт (Нина Бруни-Бальмонт настаивает именно на таком варианте написания фамилии) преподавала русский язык и литературу и умерла на Кубе в 1965 году.
Особняк на Дворянской
Новая информация значительно облегчила нижегородскую часть моих поисков: если следов пребывания в нашем городе представителей семейства Бальмонтов (чье родовое гнездо располагалось в соседней с нами Ивановской губернии) мне обнаружить так и не удалось, то Благообразовы-то у нас очень даже имелись. В 1842 году титулярный советник Иван Благообразов на купленном им на углу улиц Дворянская (ныне Октябрьская) и Ошарская участке начал возводить дом, первый этаж которого был каменным, а второй – деревянным. В те времена все делалось на совесть: сначала архитектор Г. И. Кизеветтер подготовил проект, который пришлось согласовывать в Нижегородском строительном комитете, затем планы-фасады будущего здания отправились в Санкт-Петербург, где были высочайше утверждены, и только после этого нача-лось строительство, завершившееся к концу того же года.
В принципе, Алехо Карпентьер вполне мог оказаться правнуком или праправнуком титулярного советника Ивана Благообразова – уж больно ладно сходятся факты один к другому, чтобы это оказалось простым совпадением. Увы, сегодня мы уже не сможем полюбоваться на особняк Благообразовых. В мае 2000 года дом № 33 по улице Октябрьской был снесен – сейчас на его месте высится современное офисное здание из стекла и бетона.
Возвращение к истокам
Жизнь персонажа одного из ранних рассказов Алехо Карпентьера «Возвращение к истокам» протекала в обратном направлении: сначала он восстал из мертвых, затем достиг зрелости, плавно перетекшей в молодость, потом впал в детство, и, наконец, вернулся туда, откуда все мы появляемся на свет. Наше предисловие к биографии писателя тоже напоминает движение вверх по течению времени. Алехо был дважды женат, однако собственных детей из плоти и крови у него не было – единственными наследниками оказались десятки книг, которые до сих пор с успехом переиздаются – в том числе и в России. Таким образом, проследить судьбу его рода в будущем не представляется возможным, а значит единственный путь, который нам остается – назад, в прошлое.
Не так давно в архивах Гаванского университета была обнаружена мет-рика Алехо Карпентьера, согласно которой он действительно родился в Швейцарии, а фамилия его матери была вовсе не Бальмонт и даже не Вальмонт, а… Благообразова (Blagoobrasoff). Уже после юбилейных торжеств, в январе 2005 года в кубинском культурном обозрении La Jiribilla была опубликована статья Леонардо Падуры “Карта полушарий Гаваны”, которая расставила если не все, то очень многие точки над i в нашей истории. Автор материала подтвердил тот факт, что Алехо Карпентьер родился 26 декабря 1904 года в Лозанне, причем при крещении он был назван французским именем Алексис. Три года спустя Карпентьеры перебралась на Кубу. Здесь (внимание!) франко-русское семейст-во быстро “акклиматизировалось”: крошка Алексис превратился в Алехо, Жорж Жюльен, соответственно, – в Хорхе Хулиана, а его молодая супруга Екатерина Благообразова стала Каталиной (Линой) Вальмонт, взяв фамилию второго мужа своей матери – того самого предпринимателя из Баку.
Такой поворот, к сожалению, противоречит красивой версии о родстве Карпентьера с Константином Бальмонтом, но зато косвенно подтверждает, что нашей землячкой была не только бабушка, но и мама писателя. Не об этом ли рассказал Алехо своему русскому переводчику Юрию Дашкевичу? И не об этом ли умолчал в беседе с Ниной Бруни-Бальмонт, не желая разрушать один из своих многочисленных мифов и огорчать дочь великого поэта, искавшую в его лице родственника? В любом случае следствие по «делу о русских корнях Алехо Карпентьера» не закрыто: необходимо еще найти документальные подтверждения того, что Екатерина Бальмонт-Благообразова принадлежит к по-томству нижегородского титулярного советника, и тогда – кто знает? – возможно, нам и удастся составить собственную ветвь генеалогического древа одного из величайших писателей ХХ века.
Дмитрий ПОМЕРАНЦЕВ