А. Скромницкий. “Черные сапожки. Новогодняя сказка”
Наверно, он был художник, хотя утверждать этого не стану. Известно, что у него всегда были черно-белые сны, были до тех пор, пока он не стал обладателем волшебной кисточки для рисования. Как только долгий день сменялся ночью, художник, от потери сил, замертво сваливался в свою простую кровать из трех подушек, закрывал глаза, доставал свою волшебную кисточку и превращения начинались…
Тем временем в доме напротив происходили следующие не менее удивительные дела.
– Они уже никуда не годятся. – категорично заявила мать своей дочери.
– Да, мама, конечно. Но…
– Никаких «но»! Я их ненавижу, я их терпеть не могу. Мне даже противно на них смотреть.
– Они лишь поистерлись немного да и всего-то…
– Всего-то?! Да они… они… они уже старые, а всё старое нужно выкидывать.
– Да, мама, конечно. Но…
– Что «но»? Что ты всё время «нокаешь»? – свирепела не на шутку мать.
– Так это были у меня единственные…
– Завтра у тебя будут новые, красивые. Хочешь, у тебя буду красные сапожки с черной молнией, вместо этой рухляди?
– Как скажешь, мама.
– А что нужно сказать?
Спасибо, мама. – сказала девочка.
Мама вышла, а девочка всё ещё вертела в руках свои единственные черные сапожки. Когда-то это были шикарные сапожки: ровные, гладкие, стройные, с красивым узором шнурочков, с высокими каблучками. О, ничто не могло с ними сравниться год назад!
Девочка загрустила:
– Не любит вас мама больше. – и заплакала.
Девочка уснула возле сапожек на мягком сером пальто, стянутом с вешалки.
…
В дверь художника долго стучались. Однако он крепко спал и открыть было некому. В маленькой прихожей его квартиры было черным-черно от ночи.
– Что такое? – просопел ворчливый слабенький голосок в прихожей. – Кому опять не спиться?
– Уу-а-а-м. – затянул второй едва различимый голосок. Что! Уже праздник? Горят свечи? Феерверк! Феерверк!
– Да прекрати ты! Какой феерверк? Это в двери стучат – зашипел женский голос. – Это какое несчастье могло привести посетителя, когда хозяин спит как убитый?
– Мама, мама, а кто это? – пропищал четвертый голос ребенка.
– Ничего, мой мальчик, спи, тебе послышалось. – успокоила его мама.
Ворчливый опять затянул свою песню:
– И нам спать мешают и себе не дают, у меня теперь боли в спине начнуться. Будет им шастать по квартирам! – на зло не откроем.
Третий голос встревожился:
– Нельзя так, может помощи ищут, сейчас нужно открыть.
Второй голосок залепетал:
Это феерверки, феерверки привезли! Салют будет, шум, свет, каноннада!
Третий, женский, нетерпеливо:
– Не терпиться тебе увидеть праздничный карнавал с салютом. Погоди, ночь эта и день следующий остались, а потом праздник.
– Правда, да? Правда? А сейчас они привезли хлопушки, огни бенгальские и елочные игрушки. – с необыкновенной верой и задором лепетал второй голосок.
– Какие хлопушки, какие огни? Три часа ночи. – произнес ворчливый.
Давайте откроем и узнаем, радость или беда привели к нам сегодня незваного гостя. – предложил третий голос.
– Ладно вам, – басом заговорил кто-то. – Чего раскудахтались? Я открою, сидите смирно.
Послышался шорох тканей, замок щелкнул и ручка повернулась. За дверью было так же темно, как и в маленькой прихожей. Ничего нельзя было разглядеть. Было тихо.
Бас не выдержал:
– Ребята! Свет что ли включили бы?
– Секунду. Один момент.
– Ой, страшно. Что там стучит?
– Кто на меня наступил?
– Ай!
– Я тебе покажу!
– Негодяй.
Бас, как громом:
– Я сам.
Тут замешательство, топот и прочая метушня исчезли и лампа зажглась. Перед дверью стояли черные старые сапожки, прижавшись к уголку проема рамы и онемев от страха. Сапожки взглянули в квартиру. Оттуда изумленно вглядывались в сапожки дюжина пара глаз.
– так это же Прекрасные сапожки девочки, которую я когда-та видел во дворе, – воскликнула от радости рыжая одежная щетка. – Заходите, пожалуйста, что вы бедете мерзнуть за порогом. А я-то думала, кто это ночью к хозяину пожаловал.
Прекрасные сапожки робко прошли в дом. Они озирались по сторонам и уныло шевелили шнурками по полу.
Маленький пластмассовый гребешек повернулся к маме, Рыжей щетке:
– Сапожки принесли игрушки! Ура! Сейчас начнеться! – сорвался с места и пулей полетел с полочки прямо к сапожкам.
Ура! Ура! Доставайте гирлянды, сладости. – он метался вокруг обмороженых шнурочков и вконец запутался, повис на них и говорил: –
Да, это уже праздник! Какие качели!
– Немедленно вернись обратно. – зашипела Щетка.
– А что такое?
– Немедленно!
Гребешок с трудом выпутался и полез обратно на полку.
Черное пальто басом спросило:
– Итак, дорогие, каким чудом в снежную бурю в наш дом попали?
Сапожки молчали.
– Что случилось?
А сапожки не отвечали.
Старый складной стульчки зеленого цвета, весь в белых пятнах засохшей краски, в дырках и поскребах, ворчливо вставил, шамкая:
– Что вы их допытываете? Ничегошеньки не умеете, Не так надо. Я здесь самый старый, всех гостей принимал, какие приходили. Каждый гость садился на меня, а уж кто не садился, так тот в этом доме долго не засижывался, поверьте моему слову. Сейчас я вас научу, щетки-трещетки, как гостей принимать. – Складной стул перегнулся и ласковым голосом обратился к гостям:
– Милости просим в наш теплый дом, здесь Вам рады, проходите и чувствуйте себя как дома.
– У нас нет больше ддома. – ответили сапожки.
– Что?!
– Как?!
– Почему?
Складной стул не возмутившись, тем же голосом:
– Тогда Вы пришли куда следует. Тут Ваши друзья и они Вам помогут.
Впервые сапожки выпрямились:
– Правда?
Хором прогудел ответ:
– Зачищено.
– Заметано.
– Заклеено.
– Закрашено.
– Заделано.
– Конечно, правда, мои дорогие сапожки. – улыбнулся Складной стул.
В тот же час, на площади большого города сверкали, переливались золотом звездочки праздничной ёлки. Фонарики на ней то затухали, то вспыхивали, вычерчавая змейкой линии, ромбы, квадраты. Глубокой ночью, кроме ёлки, на площадибыли и два-три прохожих и стайка бродяжих детишек. Детишки сновали под ёлку, забиралсиь по её тесному ряду ветвей повыше и прыгали от туда в сугробы наметенного снега. Криков и шума детвора создавала изрядно. А может, они просто так грелись?
Все они были с босыми ногами и очень лохматые. Кто из них был девочкой, кто мальчиком, определить было бы трудно. Хотя одна девочка среди них точно была. По крайней мере, дети к одной, особо заводной, обращались «Лилия».
В доме же художника, в прихожей царило оживление. Только я забыл Вам представить весёлых жителей этой прихожей. Рыжую одежную щетку и её сына Пластмасового Гребешка, Черное шерстяное пальто и Складной стул вам уже известны. Но есть и другие.
Это: Сапожная щетка, старый кавалер, нстоящий офицер, красавец собой, усы черные, борода черная, волосы – смоль. Главные его требование: дисциплина, блеск, чистота. Иногда несдержан, пугает детишек, те делают вид, что пугаются, а сами больше смеются. Сын его Гребешок получился взбалмошным фантазером. Дисциплина тут не помогла. Вечно создает беспорядок, что заставляет смеятся взрослых.
Рыжая одежная щетка – женщина мирная, благоразумная и добрая. За сыном не поспевает, от чего очень страдает. Всегда готова помочь другому, если с тем приключилась беда. В прихожей к ней относяться с уважением. Очень редко выходит из себя, но если выходит, то жарко становится всем.
Обувной крем – молодой щеголь, в прихожей прозван Озаренным за свой надменный вид, самолюбие, красование собой и за откровенную тупость. Очень слабо соображает. Мысли не для него; большую часть вермени рисуется перед зеркалом. Все им пользуются, от чего чувствует себя то ли обиженным то лиоскорбленным.
Овальное Зеркало – душа прихожей компании, после складного стула самое старое. Спаситель душ, так как каждый идет к нему на откровенные разговоры. Неэмоционален, но проницателен. Ценят его за ясность мыслей и дар предвидеть. Одиночества не любит, так как покрывается пылью и тускнеет. Любитель поболтать.
Черное пальто – общий любимец. Любит путешествовать, особенно в далекие страны. От чего набрался множества историй и разных рассказов. Говорит громко, но медленно, басом. Лучший рассказчик. Имеет склонность покровительствовать слабым. Любит зиму и её морозы. Отзывчив.
Черный зонт с красной деревянной ручкой – очень худой, страдает от зноя, ибо любит дождливую погоду. Общается только со своей женой. Аккуратен в одежде, строг во взглядах. Его жена, Желто-красный зонтик – немолода, но можно сказать, что в молодости была безумно красива. В отличие от мужа приветствует летний зной, почти перестала любить дождь и всякую непогоду, о зиме ничего слышать не хочет. Для своего возраста черезчур кокетлива, чем выводит из равновесия своего мужа. Хохотушка.
Шляпа – наблюдательница и надзирательница. Считает, что является привелигерованным высшим сословием и говорит, что имеет на это полное право. Высокомерна до жути. Обо всем высказывает своё мнение и считает его в высшей степени истинным.
Сапоги хозяина – скромные и простые, без побрякушек и меха. Слегка озабочены тем, что мечтают о мирном сосуществовании в прихожей. Темно-коричневого цвета, со старыми каблуками по карям. Редко начинают беседу, не любят грубостей.
Старый Складной Стул – почтенная особа в прихожей. Говорит, что попал в этот дом первым и знаком со всеми его событиями.
Ложка обувная – лентяй высшей гильдии, работать противится, любит лежать на полочке или висеть, покачиваясь на крючочке. На вид тусклого металлического цвета, коротенький, никому в прихожей не нравится. Бездельничает, изгибаясь вдоль и поперек. Называет это магическим свойством собственной персоны. В прихожей прозван Ротозейкой. Рассказывает, что владеет заклинаниями и ворожбой. Над этим смеются и взрослые и дети.
Парочка фарфоровых голубков, висящих над дверями – это муж и жена. Постоянно воркуют между собой. Всегда рады гостям и постоянно поют песни по поводу и без повода. Создают музыку из любого материала. Обое так поглощены друг другом, что иногда забывают, что они не в небе, над полем летним пшеничным.
Итак, мы оглядели прихожую снизу доверху и забыли, а может проглядели на полке Очки в золотой оправе. Ах да, вот и они, спят в футляре. Не будем им мешать, они почти всегда там спят. Вам, может быть интересно, что же это за народ вместе? О! Это чудной народ. Почти как мы с Вами.
Горела лампа. Момент был торжественный и решающий. Сапожки затерялись среди налетевшего народа.
– Мама, мама, я буду салютовать из пушки. Я – командир этого праздника, – метался Гребешок.
– Всем построиться, – скомандовал Сапожная щетка. – Мы наведем порядок. – Пока Сапожная щетка собирал всех, его сын копировал рядом каждое движение отца. – Шнурки! – он прикоснулся к почти одеревенелым и потертым веревочкам на старых сапожках. – Что это за шнурки? Немедленно почистить! Жена! Где ты? Где моя жена? Ах, да, вот ты. Поручаю тебе вычистить, расправить выгладить, раскрасить и вновь привести к чувству и должному виду!
– Есть так точно! – браво отрезала Рыжая щетка и утащила с собой перепачканные шнурки. Шнурки были в полусознании-полусне. Руки-ноги их были обморожены, без твердых защитных механизмов – это дело привычное для Времени: отбирать самое нужное и необходимое для жизни.
Гребешок разбежался и запрыгнул на Складной стул, чтобы его видели лучше.
– Озаренный! Что? Где Озареннный? – кричал Сапожная щетка, напрягая щетину и дергая усами.
– Я на месте, начальник, – недовольно просопел из-под крышечки Озаренный. – Что и кому от меня нужно? Что вы меня постоянно тревожите?
– Что!! Перечить? Службу служи! Нужен крем. Ты, красавчик, как раз нам очень подходишь. Дай-ка. – Сапожная щетка взял немного крема, несмотря на возражения Озаренного. – Так. Посторонись. Моя работа. – сапожки мигом покрылись блеском и новизной. – Мало! Воды! Теплой воды, потом разотрём.
Черное пальто снялось с вешалки и скрылось. Через минуту в его рукавах был медный тазик с водой.
Желто-красный зонтик быстро подбежала к тазику и выхватила его у Пальто:
– Я Вам помогу. Мне нравиться быть нужной. Куда вы справитесь без меня.
– О, Вы сама любезность.
– Готова Вам служить вечно, – кокетливо хохотала она; в руках, правда, очень небрежно вертела тазиком с водой.
«Снова на неё нашло», – подумал Черный зонт, её муж.
– И я всегда Вами гордилась. – продолжала Желто-красный зонтик. Она небрежно наступила, не глядя, на ножку Складного стула и тазик вылетел из её хрупуих, тонких металлических рук.
Так летел в воздухе. Вещи замерли. Гребешок крикнул:
– Ура! Фонтан. Брызги. Пена будет.
Медь блеснула одн раз, второй. Потом блеснула сталь. Черный зонт не выдержал и раскрылся. Под ним оказался весь народ кроме Шляпы, Зеркала и Пальто. Первые два не пострадали, а Пальто досталось много воды.
Вода стекала по Черному зонту и это делало его счастливым.
– Дорогая, ты всегда в своём репертуаре. За это я тебя и люблю. Что бы я без тебя делал? Ты всегда приносишь ненастье в наш дом. – улыбался от восторга Зонт.
– Я ненавижу твой дождь, твои ненастья. – возмущалась жена, но понимала, что допустила серьёзную оплошшность.
Пальто значительно намокло, но смеялось от души при виде, своеобразной ссоры своих соседей:
– Ха-ха-ха. Ха-ха-ха. От народ! Пойду за водой повторно.
Когда оно вернулось, сапожки проибодрилось и вовсю себя чистили сами.
Шляпа возмущалась с верхней полки:
– Эта толпа постоянно находит себе низкие развлечения. Что тут весёлого – быть промокшим? Фу, противно. А эта парочка зонтов: он чокнутый, она полоумная. Куда мир катится! Народ вообще должен жить в клетках и никогда оттудуа не выходить, а только на время, когда ими пользуются. Засадить бы вас в ящики под замок, тогда б не было этих мерзостей.
Зеркало, чтобы снять напряженность, обратилось так:
– Ребята, посмотрели вссе на меня. Что вы видите?
– Как что? Себя. – в один голос отрапортовал прихожин народ.
– Тогда… будьте собою док конца. Закончить дело – наша задача.
Начался новый бег.
Рыжая щетка вставила шнурки. Сапожки были начищены. Они сверкали новизной и прелестью. Шнурочки создавали приятную гармонию. Сапоги хозяина отрезали часть своей подошвы и подбили каблучки, для них незаметно. Черные сапожки выровнялись, приобрели осанку.
Обувная щетка маршировал вокруг и неожиданно остановился:
– Черт! Совсем вылетело из головы. Нужно вновь зачистить черным кремом. Озаренный, ко мне!
– Сколько можно? – негодовал Озаренный.
– Сколько нужно! А нам ой сколько нужно. Ротозейка! Ротозейка, бездельник!
Ротозейка проделывал над собой какие-то упражнения, кривлялся, изгибался пополам, потом, не открывая глаз, ответил:
– Я занят важным процессом. Не отвлекайте меня. Вы мешаете мне перейти на пятый уровень совершенства.
– Чего? – остолбенел Обувная щетка.
– Пятый уровень. Тогда я приобрету способность плавиться и растекаться. На шестом уровне буду испаряться. На седьмом – проникать ао все другие предметы силой мысли. На восьмом…
– И сколько их всего осталось? – раздраженно спросил Складной стул.
– О!… 96 осталось…
– Тьфу на него! Продолжим сами. Эти бездельники… – возмущался Складной стул.
– Точно. Отставить. Озаренный, что это за бумажка? – спросил командир Обувная щетка, доставая из старых сапожек какую-то рваную бумажку.
– Хм. Здесь что-то написано. – вяло промямлил Обувной крем.
– Написано? Что? – спросила Рыжая щетка мужа.
– Приглашение на какой-то концерт.
– Концерт? Это интересно. – вставила желто-красный зонтик. – Какой концерт?
– Не знаю. Откуда мне знать, больше ничего не написано. – безучастно говорил Обувной крем.
– Мне дайте посмотреть,, – сказал Гребешок и он выхватил листочек у Озаренного. Перевернул листочек и на другой стороне увидел место приглашения – «Большой Театр». – Ты что, Озаренный, нужно было только перевернуть листик на обратную сторону и увидеть место и время приглашения. Это же просто.
– Но я же – Озаренный. – сказал Обувной крем не без гордости, выпрямился и приосанился. Все смеялись д о коликов от небывалой глупости, смеялся и сам Озаренный.
– Написано, что состоиться праздничный новогодний детский концерт завтра в семь вечера на сцене театра. – читал Гребешок. Внезапно прервал своё чтение, посмотрел на лампу, представил, что их тысяча, посмотрел на голубков, которые запели очень торжественно и представил их сотни, вгляделся в зеркало и представил их десятки вокруг, – он очутился мысленно в театре и выкрикнул. – Как красиво, как чудесно, мама. Люстры, зеркала, музыка, шум, серпантин, гирлянды!
– Очнись, сын! А ну-ка мне листок, – и Одежная щетка выхватил у сына бумажку, перчитал вслух и привел всех в немое замешательство. Все догадывались, что хозяйка этих сапожек должна была пойти завтра на детский новогодний концерт, но сапожки выгнали из дома или они сами ушли и унесли случайно в себе этот билетик.
– Значит, кто-то не попадет на праздник, – расстраивалась Рыжая щетка. – Как такое несчастье могло случиться? И расплакалась перед Зеркалом.
– Не плачь, жена. – не унывая, подхватил её муж. – Мы придумаем выход из положения.
– Найти хозяйку этих сапожек? Недоверчиво спросил Складной стул.
– А это мысль! – обрадовалось Пальто. – Отведем эти сапожки хозяйке.
– Адрес-то мы не знаем. – сообщил командир, он поглядел на сапожки. – Гже жили-то?
Те вздернули плечами, что не помнят.
– Ясно.
– но мы отправимся в театр и к вечеру успеем, я знаю дорогу, и найдем хозяйку сапожек. У нас один билет, а ведь хозяйка не могла пойти одна, значит билеты другие были тоже, и скорей всего пропажа билета обнаружится у входа в театр. Хозяйка придет. Я уверен. – своим дружественным басом говорило Пальто.
– Значит, так, – обратился Обувная щетка к другим. – Нам нужны добровольцы, чтобы отправиться в этот нелегкий путь в Театр. Кто пойдет?
Озаренный сразу скрылся, Желто-красный зонтик поникла и спряталась за мужа.
– Я пойду. – вышел вперед Черный зонт.
– Молодчина. Кто следующий?
– Я пойду, – сказали Сапоги хозяина.
– Я тоже, – присоединилось Пальто.
– Трое. Не годиться. Хотя бы четверо. Ах да! А я? – спросил себя Обувная щетка. – Без моего командования любая передислокация обречена на провал.
– Без мужа я никуда. – радостно выступая вперед, сказала Рыжая щетка.
– И я. Без сына любая их компания – мираж. – Важно выставляя грудь вперед и вздернув чёлочку, присоединил Гребешок.
– Э, нет. Детвора остается на охране лагеря. – Похлопывая сына, смеялся отец. Гребешок очень расстроился.
– Итак, пора выступать. – сказало пальто, и дружной командой они вскоре вышли из дома уже с не старыми, а Новыми сапожками в поисках девочки-хозяйки.
– Вечно им хочется приключений на свою голову. Этот жалкий и мерзкий народец постоянно пытается кому-то помочь. У меня будет обморок. – высокомерно говорила с самой собой Шляпа. – Эти неудачники думают спасти мир своими бессмысленными поступками. Были бы на них цепи…
….
Тем временем Девочка Лилия с подружками и ребятишками набегались у Новогодней ёлки возле красивого и освещенного замысловатым голубым светом здания с большими белыми колоннами в два яруса. Огоньки здания превлекли её внимание и она подошла ближе, к самым дверям. Оттуда виднелись гирлянды и проблескивал слабый свет свет. Девочке показалось, что там тепло и уютно. Она начала искать способ войти туда и обходила здание вокруг, пока не натолнулась на приоткрытые двери служебного входа. Не задумываясь более, она вошла, тень дверей и тьма внутри быстро скрыли девочку. Даже шагов слышно не было. Она таинственно исчезла…
В театре был большой детский праздник, очень весёлый и красочный. Как раз к началу представления группа наших друзей – командир с женой, Пальто, Зонт, Сапоги и Сапожки – подошли ко входу театра. Незаметно они пробрались внутрь, поднялись на второй этаж, где стояла большая изумительная ёлка с множеством игрушек и ленточек. Подумав, они расположились под ней и ждали хозяйку.
Из-под ёлки вылезла босоногая девочка и прижала ручки к груди:
– Какие прекрасные сапожки. Как я хотела, чтобы мне подарили такие на Новый Год, – и девочка посмотрела на свои свободные от обуви ножки. Она собиралась заплакать. Но сапожки сами подбежали к черноволосой девочке и с надеждой спросили:
– Девочка, ты бы хотела в подарок сапожки?
– Да, но… – девочка от удивления перестала плакать и во все глаза смотрела на сапожки.
– Тогда Вы будете моей хозяйкой.
– Правда?
– Ну конечно.
Девочка очень обрадовалась. Она без труда обула сапожки и побежала в них на праздник.
…Пальто и зонтик видели издалека как черноволосая девочка игралась с другой девочкой в красных сапожках с черной молнией и обе они не находили себе места от радости и счастья.
Рыжая щетка слышала как девочки называли себя друзьями и общали не забывать друг друга.
Обувная щетка смотрел только на свою жену и ничего не видел и ничего не слышал.
Сапоги хозяина рассказывали потом, что именно так оно и было. И я им верю. Они честные и надежные друзья, но меня не покидает забота о том, что же произошло с Художником. Зеркало сообщило мне, что Хозяин несказанно удивился, когда обнаружил утром отсутствие своего Пальто, Зонта, Сапог и Щеток. Ему показалось, что он слышал сквозь сон разговоры ночью и не найдя этому какого-либо объяснения, принялся рисовать своей волшебной кистью кистью какие-то картины. Вот они – передо мной. Красивые картины. Незабываемые. Можете попробовать нарисовать сами. Ведь для этого нужно только воображение, а оно у вас есть. Оно есть у каждого. Однако, прощайте, меня зовет другая сказка.
[07.01.04. Киев]
———————
А. Скромницкий. “Черные сапожки. Новогодняя сказка”