Фернандо Соррентино. Чистое внушение.
Fernando Sorrentino. Mera sugestión
Чистое внушение
Фернандо Сорентино
Перевод с испанского: Валерия Маслова
Друзья говорят, что я очень подвержен внушению. Думаю, они правы. В качестве аргумента, они приводят случай, который произошел со мной в прошлый четверг.
В то утро я читал роман- ужасы и, хотя день был в разгаре, я поддался внушению. Мне показалось, что на кухне притаился ужасный убийца, и что этот самый убийца дожидался когда я войду в кухню, чтобы наброситься на меня и вонзить мне нож в спину. Так, я сидел лицом к кухонной двери и никто не смог бы войти в кухню без моего ведома, так как кроме той двери, в кухню нельзя было проникнуть никаким другим способом. Но, несмотря на все это я, однако, был полностью убежден в том, что убийца подстерегал меня за закрытой дверью.
Таким образом, я пребывал во власти внушения и не осмеливался входить в кухню. Это меня беспокоило, ведь приближалось время обеда и мне в любом случае пришлось бы туда войти.
В это время позвонили в дверь.
– Входите!, – я крикнул, не поднимаясь с места.- Не заперто!
Вошел швейцар с парой писем.
– У меня затекла нога, – сказал я. – Вы не могли бы сходить на кухню и принести мне стакан воды?
Швейцар ответил: «Конечно», открыл дверь в кухню и вошел. Я услышал крик боли и грохот тела, которое падая увлекло за собой тарелки или бутылки. Я выпрыгнул из кресла и побежал на кухню. Швейцар по пояс лежал на столе, а огромный кинжал торчал в его спине. Он был мертв. Сейчас, уже прийдя в себя и успокоившись я смог удостовериться, что на кухне не было никакого убийцы.
Речь шла, конечно же, о чистом внушении.
[Из «Лучший из возможных миров», Буэнос – Айрес, Издательство «Плюс Ультра»,1976.]
Mis amigos dicen que yo soy muy sugestionable. Creo que tienen razón. Como argumento, aducen un pequeño episodio que me ocurrió el jueves pasado.
Esa mañana yo estaba leyendo una novela de terror, y, aunque era pleno día, me sugestioné. La sugestión me infundió la idea de que en la cocina había un feroz asesino; y este feroz asesino, esgrimiendo un enorme puñal, aguardaba que yo entrase en la cocina para abalanzarse sobre mí y clavarme el cuchillo en la espalda. De modo que, pese a que yo estaba sentado frente a la puerta de la cocina y a que nadie podría haber entrado en ella sin que yo lo hubiera visto y a que, excepto aquella puerta, la cocina carecía de otro acceso; pese a todos estos hechos, yo, sin embargo, estaba enteramente convencido de que el asesino acechaba tras la puerta cerrada.
De manera que yo me hallaba sugestionado y no me atrevía a entrar en la cocina. Esto me preocupaba, pues se acercaba la hora del almuerzo y sería imprescindible que yo entrase en la cocina.
Entonces sonó el timbre.
—¡Entre! —grité sin levantarme—. Está sin llave.
Entró el portero del edificio, con dos o tres cartas.
—Se me durmió la pierna —dije—. ¿No podría ir a la cocina y traerme un vaso de agua?
El portero dijo “Cómo no”, abrió la puerta de la cocina y entró. Oí un grito de dolor y el ruido de un cuerpo que, al caer, arrastraba tras sí platos o botellas. Entonces salté de mi silla y corrí a la cocina. El portero, con medio cuerpo sobre la mesa y un enorme puñal clavado en la espalda, yacía muerto. Ahora, ya tranquilizado, pude comprobar que, desde luego, en la cocina no había ningún asesino.
Se trataba, como es lógico, de un caso de mera sugestión.
[De El mejor de los mundos posibles, Buenos Aires, Editorial Plus Ultra, 1976.]